Парамонов, Иван Васильевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Парамонов И. В.»)
Перейти к: навигация, поиск
Иван Васильевич Парамонов
Род деятельности:

горный инженер-шахтостроитель, управляющий, директор

Дата рождения:

1893(1893)

Место рождения:

Жиздра, Российская империя

Гражданство:

Российская империя Российская империяСССР СССР

Дата смерти:

1980(1980)

Место смерти:

Москва, СССР

Награды и премии:

Иван Васильевич Парамонов (1893—1980) — советский хозяйственный деятель, горный инженер-шахтостроитель, Герой Социалистического Труда (1948).





Биография

Родился в 1893 году в городе Жиздра Калужской губернии.

Член РКП(б) с 1917 года. Делегат II Всероссийского съезда совнархозов (1918), II и VII Всероссийских съездов Советов. С 1918 года И. В. Парамонов — на хозяйственной работе в уездном совнархозе города Жиздра, затем работал в областных совнархозах Дона и Кубани.

Окончил факультет особого назначения при Уральском горном институте по специальности горный инженер. С 1922 года работал в угольной и горной промышленности: управляющий Анжеро-Судженского рудоуправления, управляющий Черембассом, трестами «Ураласбест», «Челябуголь», «Карагандашахтстрой».

В 1930 году по его инициативе в тресте «Ураласбест» впервые на Урале применена прогрессивная система сдельной оплаты труда. После разукрупнения Уралугля за короткий срок трест «Челябуголь» (1933—1935) ускорил строительство и ввод в эксплуатацию коркинских угольных разрезов, резко усилил механизацию шахт, снизил себестоимость, добился двукратного увеличения добычи угля.

В 1936 году окончил Высшие академические курсы при Всесоюзной промышленной академии.

В апреле 1940 года назначен управляющим трестом «Сталиногорскшахтстрой» (город Сталиногорск). В годы Великой Отечественной войны занимался эвакуацией шахтного оборудования с территории Тульской области и выполнял спецзадания по выводу шахт из строя.

Невыносимо тяжело было выводить из строя шахты, на строительство которых было затрачено столько сил, труда и материальных ценностей. То, что совсем недавно строили, нужно было своими руками разрушать. Но к этой суровой необходимости нас вынудила война.

— Парамонов И. В.[1]

При подрыве шахты № 30 Донской был тяжело ранен — открытый перелом костей левой голени. После лечения в военном госпитале в Сызрани в августе 1942 назначен заместителем начальника Главшахтстроя. В конце 1943 года снова направлен в Сталиногорск — управляющим тем же трестом, переименованным в «Мосшахтстрой». После освобождения все из 69 действовавших до войны шахт Мосбасса требовали проведения восстановительных работ. Участвовал в восстановлении угольной промышленности Мосбасса, руководил восстановлением вторых очередей крупных шахт и строительство новых шахт[1].

Работал управляющим трестом «Мостграждануглежилстрой». К январю 1945 года добыча угля превысила довоенный уровень более чем в два раза, в условиях военного времени тресты Москвауголь и Мосшахтстрой ввели в эксплуатацию 11 шахт мощностью 9 500 тонн в сутки[2].

Позднее (по 1954 год) — заместитель начальника Технического управления по строительству Министерства угольной промышленности СССР.

Персональный пенсионер, жил в Москве. Умер в 1980 году в Москве.

Работы

Автор ряда работ по науке управления. В частности, его работа «Учиться управлять» выдержала четыре издания и переведена на иностранные языки:

  • Парамонов И. В. Учиться управлять: мысли и опыт старого хозяйственника. — М.: Экономика, 1967. — 164 с.
    • Изд. 3-е., доп. (1977), 4-е изд (1983).

Опубликовал мемуары о Ф. Э. Дзержинском, Г. К. Орджоникидзе, В. М. Бажанове и др.:

  • Парамонов И. В. Пути пройденные / Редактор Л. Торопов. — М.: Издательство политической литературы, 1970. — 568 с. — 41 000 экз.
  • Парамонов И. В. Человек редкой судьбы. — М.: Издательство политической литературы, 1973. — 126 с. — (Герои Советской Родины).
  • Парамонов И. В. Командарм угольного фронта. — М.: Издательство политической литературы, 1977. — 120 с. — (Герои Советской Родины). — 100 000 экз.
  • Парамонов И. В. [militera.lib.ru/memo/russian/sb_kuznitsa_pobedy/24.html Грозные героические годы Мосбасса] // Кузница Победы: Подвиг тыла в годы Великой Отечественной войны. Очерки и воспоминания. — 2-е изд.. — М.: Политиздат, 1980. — С. 366-381. — 423 с. — 100 000 экз.

Награды и звания

Напишите отзыв о статье "Парамонов, Иван Васильевич"

Примечания

  1. 1 2 Парамонов, 1980.
  2. Парамонов, 1980, [militera.lib.ru/memo/russian/sb_kuznitsa_pobedy/24.html со ссылкой на газету Правда от 10 января 1945].

Ссылки

  • [enc.ural.ru/index.php/%D0%9F%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%B2_%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Парамонов Иван Васильевич]. Свободная энциклопедия Урала. Проверено 29 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BrHIFKIo Архивировано из первоисточника 2 ноября 2012].
  • Виктор Кладчихин. [www.uk42.ru/index.php?id=966 Героем станет потом]. Уголь Кузбасса. Проверено 29 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BrHJEHU0 Архивировано из первоисточника 2 ноября 2012].
  • [guides.rusarchives.ru/browse/gbfond.html?bid=104&fund_id=55775 Парамонов И. В.]. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). — Фонды личного происхождения. Российский государственный архив экономики. 3. 2001. Проверено 29 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BrHKHhID Архивировано из первоисточника 2 ноября 2012].

Отрывок, характеризующий Парамонов, Иван Васильевич



Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?