Параноидное расстройство личности

Эта статья — о расстройстве личности. О симптоме психического расстройства см. паранойя; о психозе см. параноидный психоз.

Параноидное (параноическое) расстройство личности
МКБ-10	F60.0
МКБ-9	301.0
MedlinePlus	000938
MeSH	D010260

Парано́идное расстро́йство ли́чности; паранои́ческое расстро́йство ли́чности (от др.-греч. παράνοια — безумие) (устаревшие названия — расстро́йство ли́чности парано́идного типа, расстро́йство ли́чности паранойя́льного типа, парано́идная психопати́я) — расстройство личности, характеризующееся чрезмерной чувствительностью к фрустрации, подозрительностью, злопамятностью, постоянным недовольством окружающими и тенденцией относить всё на свой счёт. Включено в МКБ-10 и DSM-5.

Диагноз

МКБ-10

См. также: Расстройство личности#Диагноз по МКБ-10

Согласно МКБ-10 данное психическое расстройство диагностируется при наличии общих диагностических критериев расстройства личности, и плюс к ним трёх и более из нижеследующих признаков:

• а) чрезмерная чувствительность к неудачам и отказам;
• б) тенденция постоянно быть недовольным кем-то, то есть отказываться прощать оскорбления, причинение ущерба и высокомерное отношение;
• в) подозрительность и общая тенденция к искажению фактов путём неверного истолкования нейтральных или дружеских действий других людей как враждебных или презрительных;
• г) воинственно-щепетильное, не адекватное фактической ситуации отношение к вопросам, связанным с правами личности;
• д) возобновляющиеся неоправданные подозрения в сексуальной неверности супруга или сексуального партнера;
• е) тенденция к переживанию своей повышенной значимости, проявляющейся в постоянном отнесении происходящего на свой счет;
• ж) охваченность несущественными «законспирированными» толкованиями событий, происходящих с данной личностью или в мире вообще.

Включаются:

• фанатичное расстройство;
• фанатичная личность;
• экспансивно-параноидное расстройство;
• экспансивно-параноидная личность;
• сенситивно-параноидное расстройство;
• сенситивно-параноидная личность;
• параноидная личность;
• параноидное расстройство личности;
• параноическая личность;
• обидчиво-параноидная личность;
• кверулянтное расстройство личности.

Исключаются:

• шизофрения (F20.);
• бредовое расстройство (F22.0);
• паранойя (F22.01);
• паранойя кверулянтная (F22.88);
• параноидный психоз (F22.08);
• параноидная шизофрения (F20.0);
• параноидное состояние (F20.08);
• органическое бредовое расстройство (F06.2);
• параноиды, вызванные употреблением психоактивных веществ, в том числе алкогольный бред ревности, алкогольный параноид (F10. — F19.).

DSM-IV и DSM-5

Согласно диагностическому и статистическому руководству по психическим расстройствам четвёртого издания (DSM-IV) параноидное расстройство личности относится к кластеру A (необычные или эксцентричные расстройства). Человек с таким расстройством характеризуется глобальным недоверием и подозрительностью по отношению к окружающим, которые приводят к интерпретации мотивов людей как злонамеренных. Ниже перечисленные проявления такой личности начинают обнаруживаться в раннем взрослом возрасте, в самых различных ситуациях. Для постановки диагноза необходимо, кроме общих критериев расстройства личности, четыре или более из них.

1. Подозрения, без достаточных оснований, что окружающие эксплуатируют, причиняют вред или обманывают его (её).
2. Поглощённость необоснованными сомнениями в лояльности и надёжности друзей или компаньонов.
3. Нежелание открываться окружающим из-за неоправданного страха, что это будет использовано против него (неё).
4. Обнаружение скрытых унижающих или угрожающих значений в благоприятных словах или событиях.
5. Постоянная неприязнь к окружающим, в том числе отказ прощать обиды, неуважение или нанесённый вред.
6. Распознавание незаметных окружающим атак на его (её) репутацию, с быстро возникающими ответными атаками или гневом.
7. Повторяющиеся, не обоснованные подозрения в неверности супруга или сексуального партнёра.

Для постановки диагноза эти проявления должны регистрироваться не только в течение шизофрении, расстройства настроения с психотическими симптомами, другого психотического расстройства или вообще прямым следствием каких-то других болезней или общего физического состояния.

В последнем издании DSM-5 сохранены те же критерии, что и в DSM-IV.

Интерпретации

Психоаналитическая

В психоанализе параноидное расстройство личности понимается как состояние человека с параноидным типом личности, находящимся на пограничном уровне развития организации личности. Психоаналитики полагают, что человек с таким типом личности может находиться также на невротическом (что соответствует акцентуациям в отечественной психологии) и психотическом уровне, но характерные для данного типа личностные особенности при этом будут сохраняться.

Считается что в основе параноидной организации личности лежит опора на защитные механизмы «отрицания» и «проекции». Такой человек имеет повышенную склонность отрицать какие-то неприемлемые части себя и проецировать их на окружающих. Например, подозрения параноика, что окружающие замыслили против него что-то недоброе, являются результатом отрицания и проекции его собственных агрессивных мыслей. Это, впрочем, не исключает того, что он может оказаться прав в своих подозрениях — более того, благодаря своим отталкивающим личностным качествам, многие параноики буквально нарываются на конфликты и дурное обращение путём «проективной идентификации». Существуют чрезвычайно проницательные люди, тем не менее являющиеся параноидными. В паре с отрицанием параноиком может использоваться также «реактивное формирование», для ещё большего отдаления от собственных аффектов.

У параноидных личностей замечаются сильные аффекты враждебного ряда (гнев, злость, желание отомстить, зависть), стыда, вины и страха, причём все они обычно отрицаются и проецируются на окружающих, и поэтому недоступны осознанию для самих параноиков без специальной работы.

Терапия

Психоаналитическая

Психоаналитическая терапия параноидных личностей является довольно трудоёмким занятием, требующим от терапевта высоких профессиональных качеств и, прежде всего, способности переносить направленные на себя негативные эмоции. Параноидный клиент склонен проецировать на терапевта свои негативные (по мнению самого клиента) качества, подозревать терапевта во всех смертных грехах и активно искать доказательства своих фантазий, в том числе провоцируя терапевта на негативное к себе отношение (так называемая «проективная идентификация»).

Другая тенденция, с которой терапевт может сталкиваться — это временная идеализация. Обычно параноидный клиент, отрицая те свои качества, которые кажутся ему негативными, воспринимает себя как жертву внешней агрессии, а в окружающих (в том числе в терапевте) видит агрессивных носителей множества пороков. Однако на начальных стадиях терапии он может идентифицироваться с терапевтом и идеализировать его наравне с собой. Тем больнее будет терапевту сталкиваться с неизбежной волной негатива, когда период идеализации закончится.

Успешная психоаналитическая терапия подразумевает осознание клиентом того, что качества и желания, которые ему не нравятся в окружающих, являются его собственными качествами и желаниями. Одним из основных средств достижения этого осознания является анализ переноса, в ходе которого клиент может видеть, что его фантазии о терапевте не имеют под собой объективных оснований. Для этого терапевту нужно на самом деле не давать таких оснований — успешно выдерживать провокации клиента и хорошо справляться со своими чувствами, особенно негативными.

Опора параноидных клиентов на отрицание сильно сказывается на скорости терапии. Данный защитный механизм работает путём категорического отказа признавать нечто (а не путём забывания, как при вытеснении). Прямые интерпретации переноса натыкаются на ещё большее отрицание. Требуется значительное время и поддержка наблюдающей позиции клиента, чтобы он начал принимать саму возможность того, что то, что он видит в окружающих, может происходить из него самого.

Несмотря на все эти трудности, Ненси Мак-Вильямс, в своей книге, отмечает, что процесс терапии оказывается чрезвычайно значимым для таких клиентов, которые, несмотря на то, что высказывают огромное количество упрёков и претензий своим терапевтам, упорно продолжают посещать сеансы. Мак-Вильямс высказывает предположение, что для человека с параноидным типом личности, видящим весь мир в мрачных, тревожных тонах, сеансы психотерапии, на которых кто-то выслушивает его негатив, не отвечая ответными атаками, являются редкой и очень ценной отдушиной.

См. также

• Сверхценная идея

Литература

• Кернберг, Отто. [psybooks.ru/file/055.pdf Агрессия при расстройствах личности и перверсиях] = Agression in Personality Disorders And Perversions. — Москва: Класс, 2001. — 368 с. — (Библиотека психологии и психотерапии). — ISBN 5-86375-103-7.
• Мак-Вильямс, Нэнси. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе = Psychoanalytic diagnosis: Understanding personality structure in the clinical process. — М.: Класс, 1998. — 480 с. — ISBN 5-86375-098-7.

Отрывок, характеризующий Параноидное расстройство личности

– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.