Парафраз Феофила
Парафраз Феофила — толкования входящих в Corpus iuris civilis Институций на основе записей лекций византийского юриста Феофила, одного из создателей этого свода права.
Создание и использование
Исходя из того, что противоречия в юридической практике возникают не из законов, а их толкований, Юстиниан 16 декабря 533 издал особую Constitutio Tanta, в которой под страхом наказания запретил писать какие бы то ни было комментарии на Дигесты, а так как это запрещение мотивировалось тем, чтобы право не впало в прежнюю неопределённость, то этот запрет распространялся и на остальные части свода. Дозволялось только выполнять буквальные переводы на греческий язык и составлять паратитлы, то есть примечания к отдельным разделам, состоящие в отсылках к другим источникам. Также допускалось создание кратких пересказов[1].
Однако потребности юридического образования вызвали необходимость искать пути к обходу этого запрета. Запрещение Юстиниана касалось только письменной обработки его законодательства и не препятствовало профессорам в ходе лекций пояснять отдельные места законодательства выдуманными примерами, указывать на недоразумения и пути их устранения. Студенты производили записи лекций, которые потом переписывались. Одним из самых известных таких конспектов стали парафразы Феофила[2]. Этот сборник появился вскоре после обнародования Институций и быстро приобрёл исключительное значение, став наиболее популярным произведением подобного рода. В период упадка права на Востоке этот парафраз применялся вместо собственно Институций[3]. Текст парафраз послужил источником об юстиниановых Институциях в законодательном своде конца IX века «Василики»[4].
Издания и изучение
«Парафраз» дошёл до нашего времени в полном объёме. Его первое издание было выполнено в 1534 году Виглиусом[5]. дующие издания подготовили Шарль Аннибаль Фабро[en](1638) и В. О. Рейтц (1751). Значительный вклад в исследование парафразы Феофила внёс блаженный Контардо Феррини (1884—1897). Однако ни одно из этих изданий не использовало всех известных рукописей. Современное научное издание вышло в 2010 году, являясь результатом более чем тридцатилетних усилий (с июня 1978 по январь 2010 года) Гронингенской школы византийского права, основанной Германом Шелтемой[nl]. Коллектив исследователей под руководством профессора Яна Локина[nl] использовал 18 рукописей, 12 из которых содержат полный текст юридического памятника[6][7].
Перевод «Парафраз» на английский язык выполнил Александр Мурисон[en][6].
Напишите отзыв о статье "Парафраз Феофила"
Примечания
- ↑ Азаревич, 1876, с. 68-69.
- ↑ Азаревич, 1876, с. 70.
- ↑ Азаревич, 1876, с. 80.
- ↑ Е. В. Сильвестрова. [www.pravenc.ru/text/149783.html «ВАСИЛИКИ»]. Православная энциклопедия (30.11.2009). Проверено 27 января 2011. [www.webcitation.org/67wUwJLYI Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
- ↑ Азаревич, 1876, с. 81.
- ↑ 1 2 Failler, 2011.
- ↑ Corcoran, 2011.
Издания
- Theophili Antecessoris Paraphrasis Institutionum / ediderunt J. H. A Lokin, Roos Meijering, B. H. Stolte, N. van der Wal, with a translation by A. F. Murison. — Chimaira, 2010.
Литература
- Corcoran S. [www.jstor.org/stable/41724959 Rewiew: HEOPHILI ANTECESSORIS PARAPHRASIS INSTITUTIONUM by J. H. A. LOKIN, R. MEIJERING, B. H. STOLTE, N. VAN DER WAL; ANALECTA GRONINGANA AD IUS GRAECO-ROMANUM PERTINENTIA by J. H. A. LOKIN] // The Journal of Roman Studies. — 2011. — Vol. 101. — P. 338-340.</span>
- Failler A. [www.persee.fr/doc/rebyz_0766-5598_2011_num_69_1_4939_t13_0302_0000_2 J. H. A. Lokin et alii (éd.), Theophili Antecessoris Paraphrasis Institutionum, ediderunt J. H. A Lokin, Roos Meijering, B. H. Stolte, N. van der Wal, with a translation by A. F. Murison [compte rendu]] // Revue des études byzantines. — 2011. — Vol. 69, № 1. — P. 302-304.</span>
- Азаревич Д. И. История византийского права. — Ярославль: Тип. Г. В. Фалька, 1876. — Т. 1. — 118 с.
Отрывок, характеризующий Парафраз Феофила
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
