Парижская псалтырь

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Парижская псалтирь»)
Перейти к: навигация, поиск

Давид, играющий на арфе
Парижская псалтырь. X век
Национальная библиотека, Париж

Парижская псалтырь (Paris. gr. 139) — иллюминированная рукопись Псалтыри, созданная в середине X века, хранится в Парижской национальной библиотеке. Является самой известной рукописью эпохи македонского ренессанса.

Парижскую псалтырь украшают 14 полностраничных миниатюр в орнаментальном обрамлении. Они выполнены на сюжеты Ветхого Завета, характеризуются вниманием к пейзажам и архитектурным элементам. Изображения рукописи характеризуются подражанием античному искусству. Прототипом для миниатюр послужила александрийская рукопись IV века, однако есть мнения связывающие происхождение прототипа с Малой Азией.[1][2]

На многих миниатюрах представлены аллегорические изображения и персонификации (например, рядом с Давидом, играющим на арфе, помещено изображение персонификации Мелодии, а ночь изображена как женщина с горящим факелом и покрывалом, распростёртым над её головой). Стилизация под позднеантичное искусство настолько достоверна, что долгое время многие исследователи датировали псалтырь существенно более ранним периодом, чем X век.

Напишите отзыв о статье "Парижская псалтырь"



Примечания

  1. Лазарев В. Н. [www.icon-art.info/book_contents.php?lng=ru&book_id=29&chap=4&ch_l2=5 История византийской живописи].
  2. [artclassic.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=19230&ob_no=19329 Давид, играющий на лире. Миниатюра «Парижской Псалтири»]

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Парижская псалтырь
  • [vizantia.info/docs/84.htm Захарова А. В. , Орецкая И. А. Византийская книжная миниатюра]
  • [sttp.ru/history/history107.html Византийское искусство в IX—XII веках. Живопись]

Отрывок, характеризующий Парижская псалтырь

На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.