Парижская средневековая живопись (1300-1500)
Поделись знанием:
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.
29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]
Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.
Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
См. также: Искусство Средневековья и Иллюминированная рукопись
Парижская средневековая живопись 1300—1500-х годов — художественное искусство исторической эпохи, когда Париж был главным центром европейской учёности. Уже в раннеготический период Франция выделялась среди других стран по части миниатюрной живописи, и её иллюстраторы рукописей или, как их тогда называли, «анлюминёры» (фр. enlumineurs) славились повсюду. В XVI веке изготовление рукописей, перестав быть занятием исключительно монахов и монастырских мастерских, становится весьма распространённой профессией мирян, среди которых появляются в большом числе каллиграфы и рисовальщики, удовлетворявшие возросшему при дворах владетельных особ и в высшем обществе запросу на роскошные иллюстрированные молитвенники и книги для чтения. Во второй половине XIV столетия таким мастерам особенно покровительствовали во Франции король Карл V и его младшие братья, герцоги Жан Беррийский и Филипп Смелый Бургундский.[1]
При составлении списка использован одноимённый двухтомник историка-медиевиста, бывшего хранителя Луврского музея Шарля Стерлинга (Charles Sterling; 1901—1991)[2].
Содержание
Конец XIII века
| Автор иллюстраций | Название рукописи | Дата | Описание | Место хранения, номер по каталогу |
Иллюстрации |
|---|---|---|---|---|---|
| Анонимный мастер | «Псалтырь св. Луи» фр. Psautier de saint Louis |
ок.1274 | Исполнение по заказу королевского двора. Пергамент, 210 × 145 мм; 260 листов. |
НБФ; «ms. lat. 10525», [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8447877n см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:St_Louis_Psalter + илл.]
|
| Мастер Оноре (активен ок. 1285—1300) |
«„Декреталий“ Грациана» фр. Décret de Gratien лат. Concordia discordantium canonum лат. Decretum Gratiani |
1288 | Пергамент, 460 × 290 мм; 349 листов. | Тур, муниципальная библиотека; «ms. 558»; [www.enluminures.culture.fr/documentation/enlumine/fr/BM/tours_245-01.htm см.] | 
|
| Мастер Оноре | «Бревиарий Филиппа Красивого» фр. Bréviaire de Philippe le Bel |
ок. 1296 | Пергамент, 205 × 135 мм; 577 листов. | НБФ; «ms. lat. 1023»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84478782 см.] | 
|
| Мастер Оноре | «Королевский сборник» фр. Somme le Roy |
ок. 1300 | Пергамент, 200 × 140 мм | Британская библиотека, «ms. add. 54180»; [www.bl.uk/manuscripts/Viewer.aspx?ref=add_ms_54180_fs001r см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:La_Somme_le_Roy_(c.1295)_-_BL_Add54180 + илл.]
|
XIV век
Первая половина XIV века
| Автор иллюстраций | Название рукописи | Дата | Описание | Место хранения, номер по каталогу |
Иллюстрации |
|---|---|---|---|---|---|
| Преемник мастера Оноре | «Парижский миссал» фр. Missel à l'usage de Paris лат. Missale Parisiense |
ок. 1315—1320 | Пергамент, 300 × 210 мм; 444 листов. | НБФ; «ms. lat. 861»; [archivesetmanuscrits.bnf.fr/ead.html?id=FRBNFEAD000062329&c=FRBNFEAD000062329_e0000018&qid=eas1466677203139 реф.] | |
| Парижская мастерская (актив. ок. 1315—1320) |
Ив, монах Сен-Дени: «Жизнь св. Дионисия Парижского» фр. Vie de saint Denis |
1317 | Пергамент, 250 × 155 мм; 3 тома: 178, 133 и 112 листов. | НБФ; «ms. fr. 2090—2092»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8447296x 2090]; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8452762k 2091]; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84478804 2092] |
 [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Vie_de_saint_Denis_-_BNF_Fr2090-2092 + илл.]
|
| Иллюстратор романа о Фовеле (активен ок. 1315—1337) |
«Роман о Фовеле» фр. Roman de Fauvel |
между 1315 и 1337 | Пергамент, 460 × 330 мм; 98 листов. | НБФ; «fr. 146»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8454675g см.] | 
|
| Жан Пюсель и его мастерская (активен в Париже ок. 1320—1334) |
«Библия Роберта де Биллинга» фр. Bible de Robert de Billyng англ. The Robert de Billing Bible |
1327 | Пергамент, 293 × 190 мм; 705 листов. | НБФ; «ms. lat. 11935»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b105097447 см.] | 
|
| Жан Пюсель и его мастерская |
«Бельвильский бревиарий» фр. Bréviaire de Belleville |
1323-1326 | Пергамент, 240 × 170 мм; 2 тома: 446 и 430 листов. | НБФ; «ms. lat. 10483-10484» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Br%C3%A9viaire_de_Charles_V_-_BNF_Lat1052 + илл.]
|
| Жан Пюсель | «Часослов Жанны д’Эврё» фр. Heures de Jeanne d'Évreux |
1325-1328 | Пергамент, 94 × 64 мм; 209 листов. | Нью-Йорк, Метрополитен-музей; «Acc. 54 (1.2.)»; [www.metmuseum.org/art/collection/search/470309 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:The_Hours_of_Jeanne_d'Évreux + илл.]
|
| Жан Пюсель и его мастерская |
Готье де Кюэнси: поэтический сборник мираклей «Чудеса Богоматери» (1214—1233) фр. Miracles de Nostre Dame |
1328-1332 | Пергамент, 340 × 242 мм; 244 листов. | НБФ; «ms. n. a. fr. 24541»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b6000451c см.] | 
|
| Жан Ленуар (активен в Париже ок. 1335—1380) |
«Часослов Иоанны Наваррской» фр. Livre d'heures de Jeanne de Navarre |
1336-1340 | Рукопись была выполнена для королевы Наварры Иоанны (1311—1349); её имя названо в одной из молитв Деве Марии на стр. 151V: : «…ut intercedas pro me ancilla tua Johanna Navarre regina». Пергамент, 180 × 135 мм; 271 листов. |
НБФ; «n. a. lat. 3145» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Heures_de_Jeanne_de_Navarre + илл.]
|
| Жан Ленуар | «Псалтирь Бонны Люксембургской» фр. Psautier de Bonne de Luxembourg |
1348-1349 | Пергамент, 126 × 88 мм; 333 листа. | Нью-Йорк, Метрополитен-музей; «The Cloisters 69.86»; [www.metmuseum.org/art/collection/search/471883 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Psalter_of_Bonne_de_Luxembourg + илл.]
|
Вторая половина XIV века
| Автор иллюстраций | Название рукописи | Дата | Описание | Место хранения, номер по каталогу |
Иллюстрации |
|---|---|---|---|---|---|
| Жан Ленуар (активен в Париже ок. 1335—1380) |
«Часослов Иоланды Фландрской» фр. Heures de Yolande de Flandres |
между 1353 и 1363 | Пергамент, 112 × 80 мм | Лондон, Британская библиотека; «Yates Thompson, 27»;[www.bl.uk/catalogues/illuminatedmanuscripts/record.asp?MSID=6440&CollID=58&NStart=27 см.] | |
| Жан Ленуар | «Бревиарий Карла V» фр. Bréviaire de Charles V |
1364—1370 | Пергамент, 235 × 170 мм; 617 листов. | НБФ; «ms. lat. 1052»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84525491 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Bréviaire_de_Charles_V_—_BNF_Lat1052 + илл.]
|
| Жан Ленуар | «Малый часослов герцога Беррийского» фр. Petites Heures de Jean de Berry лат. Horae ad usum Parisiensem |
1375-1390 | Пергамент, 215 × 145 мм; 292 листа. | НБФ; «ms. lat. 18014»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8449684q см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Petites_Heures_de_Jean_de_Berry + илл.]
|
| Преемник Жана Пюселя (активен ок. 1335—1345) |
«Суд над Робертом д’Артуа» фр. Le Procès de Robert d'Artois |
1335-1345 | Пергамент, 350 × 270 мм; 145 листов. | НБФ; «ms. fr. 18437»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b9063320p см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Robert_III_of_Artois_in_miniature + илл.]
|
| Жаке Маси (фр. Jacquet Maci; активен в Париже ок. 1325—1350) |
«Парижское евангелие» фр. Evangéliaire à l'usage de Paris лат. Liber evangeliorum ad usum Parisiensem |
1345-1350 | Пергамент, 417 × 280 мм; 243 листа. | Париж, Библиотека Арсенала (Bibliothèque de l'Arsenal); «ms. 161»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b55005726k см.] | |
| Аноним | «Портрет Иоанна II Доброго, короля Франции (1319—1364)» фр. Portrait de Jean II le Bon |
Заказ от королевского двора. Дерево (дуб); 55,6 (с рамой 59,8) × 34 (44,6) мм. |
Париж, Лувр; RF 2490; [www.louvre.fr/oeuvre-notices/jean-ii-le-bon-roi-de-france-1319-1364 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:King_John_II_of_France_in_profile_(Louvre_RF_2490) + илл.]
| |
| Группа мастеров во главе с Жаном Монмартрским (Jean de Montmartre; актив. ок. 1349—1352) |
«Нравоучительная библия Иоанна Доброго» фр. Bible moralisée de Jean le Bon |
1345-1355 | Пергамент, 340 × 29 мм; 321 лист. | НБФ; «ms. fr. 167»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8447300c см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Bible_moralisée_de_Jean_le_Bon_-_BNF_Fr167 + илл.]
|
| Мастер-иллюстратор «Снадобья Фортуны» (фр. Le Remède de Fortune; активен в Париже ок. 1350—1355) |
«Миссал Сен-Дени» фр. Missel de Saint-Denis англ. Missal of Saint-Denis |
1350 | Пергамент, 233 × 164 мм; 439 листов. | Лондон, Музей Виктории и Альберта; «ms. 1346—1891» |  [www.flickr.com/photos/medievalandrenaissance/3257783269/in/photostream/ + илл.]
|
| Мастер-иллюстратор «Снадобья Фортуны» | «Поэзия Гийома де Машо: Снадобье Фортуны. Рассказ о Льве» (Dit du Lyon) фр. Œuvres poétiques de Guillaume de Machaut |
ок. 1355—1360 | Поэмы Гийома де Машо Пергамент, 300 × 210 мм; 321 лист. |
НБФ; «ms. fr. 1586»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8449043q см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Œuvres_poétiques_de_Guillaume_de_Machaut_-_BNF_Fr.1586 + илл.]
|
| Мастер «Библии Жана де Си» (фр. Maître de la Bible de Jean de Sy; акт. ок. 1355—1380) |
«Библия Жана де Си» фр. Bible de Jean de Sy |
1355-1360 | Осталась незавершённой. Пергамент, 420 × 300 мм; 371 лист. |
НБФ; «ms. fr. 15397»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84471814 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Bible_de_Jean_de_Sy_-_BNF_Fr15397 + илл.]
|
| Мастер «Библии Жана де Си» | «Гийом де Машо: Сочинения» фр. Guillaume de Machaut: Œuvres |
1372-1377 | Пергамент, 320 × 210 мм; 506 листов. | НБФ; «ms. fr. 1584»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84490444/f1.item см.] | |
| Мастер «Библии Жана де Си» | «Сон в саду» фр. Le Songe du verger |
ок. 1378 | Пергамент, 315 × 240 мм; 244 листа. | Лондон, Британский музей; «ms. Royal 19 °C IV»; [www.bl.uk/catalogues/illuminatedmanuscripts/record.asp?MSID=8536 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Le_Songe_du_Vergier_(1378)_-_BL_Royal_MS_19_C_IV + илл.]
|
| Жан Бондоль (Эннекен из Брюгге; фламандец, активен в Париже 1368—1381) |
«Историальная библия Жана де Водетара» фр. Bible historiale de Jean de Vaudetar |
ок. 1372 | Пергамент, 292 × 215 мм; 580 листов. | Гаага, Museum Meermanno; «Ms.10 B 23» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Bible_Historiale_(Den_Haag,_MMW,_10_B_23) + илл.]
|
| Жан Бондоль (автор картонов) |
Серия гобеленов «Анжерский апокалипсис» фр. Tenture de l'Apocalypse |
ок. 1373—1377 | Шпалеры из шерсти по заказу Людовика Анжуйского, младшего брата короля Карла V. | Анжерский замок; музей гобеленов |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Tapisserie_de_l%27Apocalypse + илл.]
|
| Копии | «Чествования в графстве Клермон-ан-Бовези» фр. Hommages du Comté de Clermont-en-Beauvaisis (1373—1376) |
Копии с «Registre des Fiefs du Comté de Clermont-en-Beauvaisis» (1/ XV век; 2/ конец XVII в.) |
НБФ; «ms. fr. 20082, Est. Oa. 12 b Est. Oa. 13» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Hommages_du_comt%C3%A9_de_Clermont-en-Beauvaisis + илл.]
| |
| Мастер Нарбоннского парамана (актив. в Париже посл. треть XIV века) |
«Нарбоннский параман» фр. Le Parement de Narbonne |
ок. 1375 | фр. Maître du Parement de Narbonne (Jean d’Orléans?) Белый шёлк, рисунок чернилами; 77,5 × 286 см. |
Лувр; «MI 1121»; [www.louvre.fr/oeuvre-notices/le-parement-de-narbonne см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Le_Parement_de_Narbonne_-_Louvre_MI_1121 + илл.]
|
| Мастер Нарбоннского парамана | Рисунок «Лучник» фр. Archer |
Рис. чернилами на пергаменте, 267 × 160 мм. | Оксфорд, Крайст-Чёрч | ||
| Мастер Нарбоннского парамана и сотоварищи | «Прекрасный часослов Богоматери» Жана Беррийского «фр. Les Très Belles Heures de Notre-Dame de Jean de Berry» |
1389—1409 | Пергамент, 290 × 205 мм; 126 листов. | НБФ; «ms. n. a. lat. 3093»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84496839 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Très_Belles_Heures_de_Notre-Dame + илл.]
|
| Иллюстраторы Парижа (актив. ок. 1375—1380) |
«Большие французские хроники Карла V» фр. Grandes Chroniques de France de Charles V |
1370-1379 | Рукопись принадлежала королю Карлу V (ум. 16 сентября 1380). Пергамент, 350 × 240 мм; 543 листа. |
НБФ; «ms. fr. 2813»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84472995 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Grandes_Chroniques_de_France_(BNF,_FR_2813) + илл.]
|
XV век
Первая половина XV века
| Автор иллюстраций | Название картины или рукописи | Дата | Описание | Место хранения, номер по каталогу |
Иллюстрации |
|---|---|---|---|---|---|
| Живописец герцога Беррийского (в Париже ок. 1400—1405) |
Картина «Положение во гроб» фр. Mise au tombeau |
ок. 1400—1405 | Дерево (дуб); 32,8 × 21,3 см. | Лувр; «MI 770»; [cartelfr.louvre.fr/cartelfr/visite?srv=car_not_frame&idNotice=1025 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Louvre_MI_770 + илл.]
|
| Итальянский живописец, именуемый фр. Maître des Initiales de Bruxelles (актив. во Франции 1395—1408) |
«Лондонский часослов» фр. Heures de Londres |
ок. 1405—1408 | Пергамент, 223 × 160 мм; 219 листов. | Британская библиотека; «ms. Add. 29433» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Book_of_Hours_(c.1407)_-_BL_Add_MS_29433 + илл.]
|
| Голландец, иллюстратор сочинений Боккаччо (фр. Maître des Clères Femmes; акт. 1403—1415)</small> | «Боккаччо герцога Беррийского» фр. Boccace du duc de Berry |
ок. 1403 | Джованни Боккаччо, «О знаменитых женщинах» лат. De mulieribus claris (106 женских биографий от Евы до королевы Джованны Неаполитанской; 1376). Пергамент, 385 × 265 мм; 161 лист. |
НБФ; «ms. fr. 598»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84521932 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Livre_des_femmes_nobles_et_renomm%C3%A9es_(BnF_Ms_Fr_598) + илл.]
|
| Аноним, иллюстратор Боккаччо | «Боккаччо герцога Филиппа Смелого» (фр. Boccace du duc Philippe le Hardi) | 1404 | Пергамент, 355 × 240 мм; 167 листов. | НБФ; «ms. fr. 12420»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b10509080f см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Des_Femmes_nobles_et_renomm%C3%A9es_de_Boccace_-_BNF_Fr.12420 + илл.]
|
| Аноним | «Малая пьета в круге» фр. Petite Pietà ronde |
ок. 1410 | Дерево (орех); диаметр 17 (с рамкой 22,8) см. | Лувр; R.F. 2216; [cartelfr.louvre.fr/cartelfr/visite?srv=car_not_frame&idNotice=1027 см.] | 
|
| Мастер «Града женского» фр. Maître de la Cité des dames (акт. ок. 1400—1415) |
«Град женский» La Cité des dames |
ок. 1410 | Кристина Пизанская, «Книга о Граде женском» Пергамент, 360 × 265 мм; 79 листов. |
НБФ; «ms. fr. 607»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b6000102v см.] | 
|
| Мастер «Града женского» | Томмазо Салуццо, «Бродячий рыцарь» (фр. Thomas de Saluces. Chevalier errant) | 1403-1404 | Томмазо III Салуццо (Thomas de Saluces), «Бродячий рыцарь» Пергамент, 343 × 263 мм; 209 листов. |
НБФ; «ms. fr. 12559»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b60010445 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Le_chevalier_errant + илл.]
|
| Мастер «Книги об охоте Гастона Фебуса» | «Книга об охоте» Livre de chasse |
ок. 1405—1410 | Гастон де Фуа: «Книга об охоте»; 1387—1389. Один из лучших средневековых трактатов об охоте, посвящённых методам охоты, дичи и охотничьим собакам. Пергамент, 370 × 280 мм; 220 листов. |
НБФ; «ms. fr. 616»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b52505055c см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Le_Livre_de_chasse_de_Gaston_Phébus + илл.]
|
| Мастер «Послания Офеи Гектору» (фр. Maître de l'Épître d’Othéa) |
«Christine de Pisan. L'Épître d’Othéa à Hector» | Кристина Пизанская, «Послание Офеи Гектору» Пергамент, 360 × 270 мм; 47 листов. |
НБФ; «ms. fr. 606»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b60007552 см.] | 
| |
| Аноним, иллюстратор комедий Теренция | «Теренций герцога Беррийского» фр. Térence du duc de Berry |
ок. 1407—1412 | Пергамент, 300 × 215 мм; 159 листов. | НБФ; «ms. lat. 7907 A»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84521984 см.] | |
| Мастер из Люсона фр. Maître de Luçon |
«Теренций герцогов» фр. Térence des ducs |
ок. 1410 | Пергамент, 335 × 240 мм; 238 листов. | Библиотека Арсенала; «ms. lat. 664»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b8458135g см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Térence_des_ducs_-_Arsenal_Ms664 + илл.]
|
| «Мастер часослова Бусико» (Jacques Coene? фр. Maître de Boucicaut; акт. в Париже ок. 1405—1420) |
«Часослов маршала Бусико» Livre d'heures de Jean de Boucicaut |
ок. 1408 | Пергамент, 274 × 190 мм; 242 листов. | Париж, Музей Жакмар-Андре; «ms. 2» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Heures_de_Mar%C3%A9chal_de_Boucicaut + илл.]
|
| Мастер часослова Бусико | «Ответы Карлу VI» и «Оплакивание королевского здоровья» фр. Pierre Salmon: фр. Réponses à Charles VI et Lamentation au Roi sur son état |
ок. 1409 | Трактат королевского советника Пьера Сальмона «Dialogues de Pierre Salmon» Пергамент, 280 × 205 мм; 121 листов. |
НБФ; «ms. fr. 23279»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b84546920 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Dialogues_de_Pierre_Salmon_-_BNF_Fr23279 + илл.]
|
| Мастер часослова Бусико | «Книга чудес света» Livre des Merveilles |
ок. 1410—1412 | Марко Поло: «Книга чудес света» Пергамент, 420 × 298 мм; 297 листов. |
НБФ; «ms. fr. 2810»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b52000858n см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Bibliotheque_Nationale_MS_Fr._2810 + илл.]
|
| Мастер часослова Бусико | «Шаторуйский бревиарий», «Бревиарий Людовика Гиеньского» «Bréviaire de Châtearoux» |
1410-1413 | Принадлежал гиеньскому герцогу Людовику. Пергамент, 280 × 195 мм; 454 листов. |
Шатору, муницип. библиотека; «ms. 2»; [www.enluminures.culture.fr/public/mistral/enlumine_fr?ACTION=CHERCHER&FIELD_98=REFD&VALUE_98=%27Ch%E2teauroux%20-%20BM%20-%20ms.%200002%27& см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Bréviaire_de_Louis_de_Guyenne_-_BM_Châteauroux + илл.]
|
| Мастер часослова Бусико | «Часослов из библиотеки Мазарини» (фр. Heures de la Bibliothèque Mazarine) | ок. 1415 | Пергамент, 250 × 175 мм; 209+7 листов. | Париж, Библиотека Мазарини; «ms. 469» | |
| Мастер часослова Бусико | «Часослов из коллекции Жозефа Бонапарта» (фр. Heures dites de Joseph Bonaparte) | Пергамент, 180 × 130 мм; 304 листов. | НБФ; «ms. lat. 10538»; [archivesetmanuscrits.bnf.fr/ead.html?id=FRBNFEAD000072256& см.] | ||
| Мастер часослова Бусико | «Часослов» фр. Livre d'Heures |
ок. 1414 | Пергамент, 220 × 150 мм; 308 листов. | НБФ; «ms. lat. 1161»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b10515743q см.] | |
| Мастер часослова Бусико | «Часослов, принадлежавший Этьену Шевалье» фр. Livre d'heures ayant appartenu à Étienne Chevalier |
ок. 1421 | Этьен Шевалье был казначеем короля Карла VII. Пергамент, 159 × 114 мм; 226 листов. |
Лондон, Британская библиотека; «Add. MS. 16997»; [www.bl.uk/catalogues/illuminatedmanuscripts/record.asp?MSID=8508 см.] | |
| Аноним (в учениках в Париже 1410—1420) | Картина «Богоматерь надежды и упования» фр. Notre Dame de l'Espérance |
ок. 1415—1420 | Дерево (сосна); 70,2 × 34 см. | Вашингтон, Национальная галерея искусства; «K. 1822» | |
| Мастер Часослова Бедфорда (фр. Maître de Bedford; акт. в Париже 1414—1435) | «Часослов Бедфорда» Heures de Bedford |
1430 | Пергамент, 363 × 185 мм; 289 листов. | Лондон, Британская библиотека; «Add. Ms. 18850» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Bedford_Hours_(1414-1423)_-_BL_Add_MS_18850 + илл.]
|
| Мастер Бедфорда | «Бревиарий Солсбери» фр. Bréviaire de Salisbury |
1424-1435 | Приобретён Королевской библиотекой в 1784 году. Пергамент, 255 × 173 мм; 712 листов. |
НБФ; «ms. lat. 17294» |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Br%C3%A9viaire_de_Salisbury_-_BNF_Lat17294 + илл.]
|
| Аноним (из окружения Мастера Бедфорда; акт. в Париже ок. 1430—1435) | Картина «Страшный суд» фр. Le Jugement Dernier |
ок. 1430—1435 | 110 × 65 см | Париж, Музей декоративного искусства; «PE 1»; [opac.lesartsdecoratifs.fr/fiche/le-jugement-dernier см.] | 
|
| Аноним | Картина «Семейство Жувенель дез Юрсен» (фр. Famille Jouvenel des Ursins) | 1445—1449 | Дерево (дуб); 165 × 350,5 см | Париж, музей Клюни (депозит Лувра); [art.rmngp.fr/fr/library/artworks/la-famille-jouvenel-des-ursins_peinture-sur-bois см.] | 
|
| Мастер королевского секретаря Дрё Будэ (фр. Maître de Dreux Budé; Louis le Duc?; акт. в Париже ок. 1454) | Картина «Христово распятие из парижского парламента» Retable du Parlement de Paris |
ок. 1449 | Дерево (дуб); 145,8 (высота по центру 226,5) × 270 см | Лувр; «RF 2065»; см. [www.louvre.fr/oeuvre-notices/la-crucifixion-du-parlement-de-paris 1] и [cartelfr.louvre.fr/cartelfr/visite?srv=car_not_frame&idNotice=1043 2] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Crucifixion_of_the_Parlement_of_Paris + илл.]
|
| Андре из Ипра фр. André d'Ypres (называемый также «Мастер канцлера Гийома де Жувенеля»; акт. в Париже после 1443) |
Джованни Колонна, «Mare historiarum канцлера де Жувенеля» Giovanni Colonna, «Mare historiarum» |
1447—1455 | Пергамент, 470 × 340 мм; 444 листов. | НБФ; «ms. lat. 4915»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b6000905v см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Mare_Historiarum_-_BNF_Lat4915 + илл.]
|
| Колен Амьенский (фр. Colin d'Amiens, сын Андре из Ипра) |
Джованни Боккаччо, «О несчастиях знаменитых людей» фр. Boccace, Livre des cas des nobles hommes et femmes |
1448-1450 | Пергамент, 427 × 308 мм; 328 листов. | Женева, универс. б-ка; «ms. fr. 191»; [fr.wikipedia.org/wiki/Ma%C3%AEtre_du_Boccace_de_Gen%C3%A8ve см.] | 
|
Вторая половина XV века
| Автор иллюстраций | Название картины или рукописи | Дата | Описание | Место хранения, номер по каталогу |
Иллюстрации |
|---|---|---|---|---|---|
| Аноним, мастер триптиха Дрё Будэ (Conrad de Vulcop? Голландец, акт. в Париже 1445—1459 фр. Maitre du Triptyque de Dreux Budé; нем. Meister des Dreux Budé) |
Центральная часть «Триптиха Дрё Будэ и Жанны Пешар» фр. Triptyque de Dreux Budé et de Jeanne Peschard |
1454—1455 | Дерево (дуб); 48 × 71,5 см | Лос-Анджелес, музей Гетти |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Master_of_Dreux_Budé + илл.]
|
| Андре из Ипра | «Часослов» фр. Livres d'Heures |
ок. 1460 | Пергамент, 190 × 137 мм; 179 листов. | Лондон, Британская б-ка; «M.S. Add. 28785» | |
| Колен Амьенский | «Часослов» фр. Livres d'Heures |
Пергамент, 128 × 97 мм; 63 листов. | Нью-Йорк, Библиотека и музей Моргана; «M. 263» | 
| |
| Аноним, мастер Боэция фр. Maitre du Boèce |
Боэций, «Утешение философией» фр. Maitre du Boèce, «Consolation de Philosophie» |
ок. 1460 | Пергамент, 345 × 250 мм; 96 листов. | НБФ; «fr. 809»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b10525467h см.] | |
| Аноним, мастер Жана Ролена (фр. Maître de Jean Rolin) |
«Миссал кардинала Жана Ролена» Missel de Jean Rolin |
1450—1455 | Пергамент, 396 × 285 мм; 429 листов. | Лион, муниц. б-ка; «ms. 517»; [numelyo.bm-lyon.fr//BML:BML_02ENL01001Ms5171313 см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Missel_de_Jean_Rolin_-_BM_Lyon_ms517 + илл.]
|
| Аноним, мастер Жана Ролена | Генрих Сузо, «Часослов мудрости» фр. Henri Suso, фр. Horloge de Sapience |
ок. 1455 | Пергамент, 370 × 255 мм; 274+5 листов. | Брюссель, Королевская библиотека Бельгии; «ms IV 111» | |
| Ученик Мастера Жана Ролена | Генрих Сузо, «Часослов мудрости» Henri Suso, фр. Horloge de Sapience |
Пергамент, 33 × 25 мм; 293 листов. | Вьенна, Австрийская национальная библиотека; «Cod. 2574» | ||
| Мастер Франсуа (фр. Maître François; акт. в Париже ок. 1460—1485) |
Аврелий Августин, «О граде Божьем» «Saint Augustin, La Cité de Dieu» |
1469-1473 | Пергамент, 525 × 370 мм; 2 тома, 252 и 254 листа. | НБФ; «fr. 18-19» | |
| Мастер Франсуа | «Часослов графа Уорнклиффа» «Heures Wharncliffe» |
ок. 1475 | Пергамент, 178 × 127 мм; 1+116 листов. | Мельбурн, Национальная галерея Виктории; «Fr. Ms. Felton 1» | |
| Мастер Франсуа | Филипп де Мезьер, «Сон старого пилигрима» фр. Philippe de Mézières, «Le Songe du vieil Pèlerin» |
ок. 1475 | Пергамент, 395 × 295 мм; 325 листов. | Вена, Австрийская национальная библиотека; «Cod. 2551» | |
| Жак де Безансон (Jacques de Besançon; акт. в Париже 1480—1498) |
«Статус Ордена Святого Михаила» фр. Statuts de l'Ordre de Saint-Michel |
ок. 1492—1494 | Принадлежал королю Карлу VIII. Пергамент, 228 × 167 мм |
Вена, Австрийская национальная библиотека; «Cod. 2637» |
Начало XVI века
| Живописец | Название картины или гобелена | Дата | Описание | Место хранения, номер по каталогу |
Иллюстрации |
|---|---|---|---|---|---|
| Мастер «Святого Эгидия» (фламандец, акт. в Париже 1495—1510) | Картина «Арест Христа» фр. Arrestation du Christ |
Дерево (дуб); 21,5 × 29,5 см | Брюссель, Королевские музеи | ||
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Дева Мария с ребёнком» фр. Vierge à l'enfant |
Дерево (дуб); 21 × 14,5 см. Дар музею. | Доль, Художественный музей; [www.culture.gouv.fr/public/mistral/joconde_fr?ACTION=CHERCHER&FIELD_1=REF&VALUE_1=M0347001721 см.] |  Луврская копия
| |
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Дева Мария с ребёнком» фр. Vierge à l'enfant |
Дерево (дуб); 21 × 12 см | Брюгге; монастырь des Carmes déchaussés | ||
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Дева Мария с ребёнком» фр. Vierge à l'enfant |
Дерево (дуб); 22,6 × 14,5 см | Лувр; «R.F. 3967»; [cartelfr.louvre.fr/cartelfr/visite?srv=car_not_frame&idNotice=1049 см.] |
| |
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Дева Мария с ребёнком» фр. Vierge à l'enfant |
Дерево (дуб), 22 × 14,5 см | Безансон; муниципальный музей | ||
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Святой Эгидий с ланью» фр. Saint Gilles et la biche |
Дерево (дуб); 61,5 × 46,5 см | Лондонская национальная галерея | 
| |
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Месса Святого Эгидия» La Messe de Saint Gilles |
Дерево (дуб);, 61,5 × 45,5 см | Лондонская национальная галерея | 
| |
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Крещение Хлодвига» фр. Baptême de Clovis |
ок. 1500 | Дерево (дуб), 61,6 × 46,7 см | Вашингтон, Национальная галерея искусства | 
|
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Святой из Трои, вершащий чудесные исцеления» фр. Saint Leu opérant des guérisons miraculeuses |
ок. 1500 | Дубовая доска, 61,6 × 45,8 см | Вашингтон, Национальная галерея искусства | 
|
| Мастер «Святого Эгидия» | Картины «Мужской и женский портреты» фр. Portrait d'homme. Portrait de femme |
1490-1510 | Дерево (дуб); каждая 17 × 12 см | Шантийи; музей Конде; [www.culture.gouv.fr/public/mistral/joconde_fr?ACTION=CHERCHER&FIELD_1=REF&VALUE_1=00000077127 см.] | |
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Бегство в Египет. Сретение» фр. Fuite en Egypte. Présentation au Temple |
Дерево, каждая 27,5 × 16 см | Роттердам; Музей Бойманса — ван Бёнингена | ||
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Портрет Филиппа Красивого» фр. Portrait de Philippe le Beau |
1501 | Коллекция Оскара Райнхерта; дерево (дуб); 30,5 × 21,5 см | Винтертур (Швейцария), Музей Оскара Райнхерта «Ремерхольц» (Musée Oskar Reinhart « Am Römerholz ») | 
|
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Дева Мария с ребёнком» фр. Vierge à l'Enfant |
Дерево (дуб); 26,7 × 18,4 см | Нью-Йорк; Метрополитен-музей, коллекция Лемана | 
| |
| Мастер «Святого Эгидия» | Картина «Кающийся св. Иероним » фр. Saint Jérôme pénitent |
ок. 1500 | Дерево (дуб); 61 × 51 см; дар музею в 1913 году. | Берлинская картинная галерея | 
|
| Мастер «Сен-жерменской пьета́» (Maître de Saint-Germain-des-Prés; немец, акт. в Париже ок. 1505) |
Картина «Пьета из Сен-Жермен-де-Пре» фр. Pietà de Saint-Germain-des-Prés |
ок. 1505 | Дерево (дуб); 97 × 198,5 см | Лувр; «INV. 8561»; [cartelfr.louvre.fr/cartelfr/visite?srv=car_not_frame&idNotice=27904 см.] | 
|
| Мастер «Сен-жерменской пьета́» | Картина «Несение креста» фр. Portement de Croix |
ок. 1505 | Дерево (дуб); 103 × 96 см | Лионский музей изобразительных искусств | 
|
| Немецкий мастер из окружения Мастера сен-жерменской пьета́ | Картина «Оплакивание мёртвого Христа» фр. Lamentation sur le Christ mort |
ок. 1505 | Дерево (дуб); 48 × 70 см | Чикагский институт искусств | |
| Аноним (акт. в Париже ок. 1500) | Картина «Голгофа» (на кресте) фр. Le Calvaire |
Дерево (дуб); 1,56 × 1,25 м | Руан, Дворец правосудия | ||
| Аноним, художник «Охоты на единорога» (фр. Maître de la Chasse à la licorne; акт. в Париже ок. 1480—1510) |
«Охота на единорога» | Шесть шпалер (гобеленов) | Клойстерс (Метрополитен-музей; Нью-Йорк) |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:The_Hunt_of_the_Unicorn + илл.]
| |
| Аноним, художник «Дамы со львом и единорогом» (фр. Maître de la Dame au lion et à la licorne; француз, акт. в Париже конец XV в.) |
«Дама с единорогом» | ок. 1500 | Шесть шпалер, шерсть и шёлк | Париж, музей Клюни; [www.musee-moyenage.fr/collection/oeuvre/la-dame-a-la-licorne.html см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:La_Dame_à_la_licorne + илл.]
|
| Совм. работа художника «Охоты на единорога» и художника «Дамы с единорогом» | «Добродетельные (примерные) женщины» фр. Tenture des Femmes vertueuses |
ок. 1480—1483 | Четыре фрагмента шерстяной шпалеры | Музей изящных искусств (Бостон); [www.mfa.org/collections/object/tapestry-caius-marius-at-the-cimbri-camp-a-fragment-from-the-story-of-penelope-and-the-story-of-the-cimbri-women-from-the-series-the-stories-of-virtuous-women-67034 см.] | |
| Художник «Дамы с единорогом» | «Нарцисс, любующийся собой в фонтане» фр. Narcisse se mirant dans l'eau d'une fontaine |
ок. 1500 | Шпалера, шерсть и шёлк, 2,82 × 3,11 м | Музей изящных искусств (Бостон); [www.mfa.org/collections/object/tapestry-narcissus-37423 см.] | |
| Художник «Охоты на единорога» | Рукописный «Миниатюрный часослов Анны Бретанской» Très Petites Heures d'Anne de Bretagne |
Велень, 66 × 46 mm, 163 листов | НБФ; «ms. NAL 3120»; [gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b10515740c см.] |  [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Tr%C3%A8s_Petites_Heures_d%27Anne_de_Bretagne + илл.]
|
См. также
- Каролингские иллюминированные рукописи | Парижская псалтырь
- Готическая архитектура во Франции | Пламенеющая готика
Напишите отзыв о статье "Парижская средневековая живопись (1300-1500)"
Примечания
- ↑ Миниатюра // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Charles Sterling. [books.google.fr/books?id=qWEyjwEACAAJ& Парижская средневековая живопись: 1300—1500] = La peinture médiévale à Paris : 1300-1500. — Bibliothèque des Arts, 1990. — Т. 1 и 2. — ISBN 2850470023.
Ссылки
|
Парижская средневековая живопись (1300-1500) на Викискладе? |
|---|
- [www.enluminures.culture.fr/documentation/enlumine/fr/LISTES/sujet_00.htm База данных министерства культуры Франции для иллюминированных рукописей] (фр.)
Отрывок, характеризующий Парижская средневековая живопись (1300-1500)
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.
29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]
Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.
Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
