Парижские бульвары

Пари́жские бульва́ры — во французской столице широкие улицы с аллеями, составляющие с момента их появления важную часть городской и социальной жизни Парижа; были обустроены в 1670—1865 годах на месте бывших городских фортификационных сооружений, в разное время опоясывавших город и приходивших в негодность. Название «бульвар» происходит от голландского слова bolwerc, которое сначала означало оборонительная стена, а затем вал; обсаженные деревьями и служащие для прогулок аллеи, устроенные на прежних крепостных валах, сохранили за собой название бульваров.

Парижские бульвары — излюбленные места прогулок — породили значение «бульварный», синоним праздного и пустого: бульварная пресса — лёгкая пресса; бульварные романы — рассчитанные на низменный вкус; бульварный театр — театр для простонародья, и тому подобное.

Три кольца бульваров

Три ряда парижских бульваров концентрическими кругами расположились вокруг самой древней части Парижа, острова Ситэ:

• внутренние, устроенные в 1670 году Людовиком XIV на месте прежних укреплений, — Большие бульвары;
• наружные, окружающие старый Париж, — на месте Стены генеральных откупщиков;
• новые, окаймляющие весь Париж между поясной железной дорогой и бывшими укреплениями, — бульвары Маршалов.

Много бульваров идёт и в направлении, перпендикулярном Сене. Бульвары считаются лучшими по красоте парижскими улицами, с их двойными и тройными аллеями и великолепными домами; их общая длина 73 км, ширина 28—34 метра.

Большие бульвары

Большие бульвары расположены на правом берегу, на месте старых городских стен Карла V и Людовика XIII:

• бульвар Бомарше́ (Boulevard Beaumarchais);
• бульвар дэ Фий-дю-Кальве́р (Boulevard des Filles-du-Calvaire);
• бульвар дю Тампль (Boulevard du Temple, проложен в 1656—1705 гг.);
• бульвар Сен-Марте́н (Boulevard Saint-Martin);
• бульвар Сен-Дёни́ (Boulevard Saint-Denis);
• бульвар де Бонн-Нуве́ль (Boulevard de Bonne-Nouvelle);
• бульвар Пуасонье́р (Boulevard Poissonnière);
• Монмартрский бульвар (Boulevard Montmartre; завершён в 1763 году);
• Итальянский бульвар (Boulevard des Italiens);
• бульвар Капуцинок (Boulevard des Capucines);
• бульвар де ла Мадле́н (Boulevard de la Madeleine).

Османовские бульвары

См. также: Османизация Парижа

При Наполеоне III сенский префект Осман осуществил гигантскую перестройку города, сломав множество старых построек и проложив много новых, широких улиц и бульваров, отчасти в видах оживления промышленности, отчасти со стратегическими целями, — для более удобного подавления восстаний, находивших главную точку опоры в узких, извилистых, легко загораживаемых баррикадами улицах старых центральных кварталов. При Османе были также исполнены грандиозные работы по канализации и водоснабжению, построено девять новых мостов, разбито много парков и скверов.

Работы эти стоили колоссальных сумм, но зато оздоровили Париж. Самые низменные части квартала Марэ были ассенизированы благодаря открытию бульвара Генриха IV и широкой улицы Риволи. На склонах горы Св. Женевьевы, в народном квартале Сен-Марсель, прозванном «предместьем страждущих», где в лавках тряпичников собирались все отбросы цивилизации, где кожевенные и пивоваренные заводы загрязняли реку Бьевр, где помещались также фабрика Гобеленов и больница Сальпетриер, проведение нового широкого бульвара способствовало некоторому оздоровлению местности. На правом берегу Сены, в Сент-Антуанском предместье, к востоку от Бастильской площади, в рабочем квартале, где на улице св. Маргариты гнездились, между прочим, тряпичники, был очаг последней холерной эпидемии в Париже, но широкие бульвары способствовали оздоровлению и этой местности.

Бульвары Стены генеральных откупщиков

Начиная с 1784 года архитектор Леду возводил новую линию фортификационных сооружений Парижа, так называемую Стену генеральных откупщиков, с внешней стороны которой образовались новые бульвары. Крепостная стена, так ненавидимая парижанами, полностью исчезла с возведением новой Тьерской стены, а бульвары остались.

Бульвары маршалов

В 1920-е годы разрушение Тьерской стены позволило создать третий пояс бульваров, полностью окруживший Париж. Новым проспектам дали имена имперских маршалов. Для парижан они оставались границей Парижа, вплоть до сооружения кольцевой дороги «периферик», которая взяла на себя это определение, хотя, на самом деле, парижская территория выходит на сотни метров за «периф».

См. также

• Бульвар
• Бульварный театр
• История Парижа

Ссылки

• Париж // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
• Париж // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Парижские бульвары

– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.