Парис, Дженислав Францевич
| Джинислао (Дженислав) Францевич Парис | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
после 1917 |
| Страна | |
| Профессии |
исполнитель |
| Инструменты | |
 |
Содержимое этой статьи или раздела нуждается в чистке. Текст содержит много маловажных, неэнциклопедичных или устаревших подробностей. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
Дженислав Францевич Парис (Джинислао Парис, итал. Ginislao Cesare Antonio Paris; 15 марта 1852, Неаполь — после 1917, — итальянско-русский музыкант, тромбонист, популяризатор мандолины.
Родился 15 марта 1852 г. в Неаполе. Родители: Франческо Парис и Мария Грация Виоланте.
С 1868 по 1872 г служил волонтером в итальянской армии.
С 1 января 1876 г. принят на службу[1] артистом-тромбонистом в оркестр Императорской русской оперы в С. Петербурге.
В 1879 г. женился на Марии Александровне Штрассер. В браке родились две дочери Виолетта-Тамара (р. 1882) и Маргарита (р.1883).
В 1880-х годах возглавлял C.Петербургский кружок мандолинистов и гитаристов, на базе которого Парисом был создан первый в России полный неаполитанский оркестр. Флавий Соколов в своей книге[2] отмечал, что именно оркестр под управлением Париса вдохновил Василия Андреева (участвовавшего в совместных с Парисом благотворительных концертах) на создание Великорусского оркестра народных инструментов.
Карло Грациани-Вальтер, известный итальянский мандолинист и композитор посвятил переложение для мандолины из оперы Фауст Гуно Джинислао Парису.
Джинислао Парис участвовал в деятельности [encblago.lfond.spb.ru/showObject.do?object=2809080228 итальянского благотворительного общества С. Петербурга], в 1881 г входил в ревизионную комиссию этого общества вместе с другим итальянцем, скрипичным мастером Пьетро Боццоло. Концерты оркестра носили благотоворительный характер. Сборы перечислялись в итальянское благотворительное общество.
В оркестре Императорской оперы, в одно время с Парисом, играл на флейте ещё один известный итальянец — Эрнест Келер. В 1866 издательством Циммермана была издана «[dlib.rsl.ru/viewer/01004467539#?page=1 Новая, практическая, весьма понятная школа для мандолины» Эрнеста Келера] — первое учебное пособие для мандолины, написанное в России. Келер по-видимому тоже принимал участие в кружке Париса.
Танцор балета и балетмейстер Михаил Фокин, в своих мемуарах «Против течения[3]» писал о своем участии в кружке Париса и своем увлечении мандолиной.
В 1899 г. Парис принял Российское подданство, а в 1900 г вышел в отставку из оркестра Императорской Оперы по состоянию здоровья. За усердную 24-летнюю службу Парису была назначена пенсия 750 руб. в год.
В 1903 г. Парис, совместно с Риккардо Дриго написал музыку к шуточной опере «Сон Услады[4]» для ежегодного праздника артистов в пользу РТО (с участием Варламова К. А.)
В 1905 году в Риме, у мастера по изготовлению музыкальных инструментов [www.embergher.com Луиджи Эмбергера] Парис заказал несколько мандолин разных размеров по своим собственным чертежам. В настоящее время известны всего 4 оригинальных инструмента системы Джинислао Париса: мандолина в коллекции[5] [www.theatremuseum.ru/ Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства], а также 3 инструмента в частных коллекциях за рубежом — мандолина, мандола и люта.
Последнее известное упоминание о Парисе имеется в справочнике «Весь Петроград» за 1917 год. Дальнейшая его судьба и обстоятельства смерти неизвестны.
Напишите отзыв о статье "Парис, Дженислав Францевич"
Примечания
- ↑ Дягилев С.П (редактор). Ежегодник Императорских театров. — С-Петербург: Дирекция Императорских театров, 1898-1999. — С. 90.
- ↑ Флавий Соколов. Василий Андреев и его оркестр. — Музгиз. — Ленинград.
- ↑ Фокин М.М. Против течения. Воспоминания балетмейстера. Сценарии и замыслы балетов. Статьи, интервью и письма. — Москва: Искусство, 1981.
- ↑ Теляковский В. А. Дневники Директора Императорских театров. 1898—1901 / Под общ. ред. М.Г. Светаевой. — Москва: АРТ, 1998.
- ↑ Кошелев В.В. Хордофоны щипковые. Петербургский государственной музей театрального и музыкального искусства , коллекция музыкальных инструментов , научный каталог.. — С.Петербург, 2014. — ISBN 5914610249.
Ссылки
- [russian-embergher.com/?page_id=61 Биография] (англ.)
- [forum.vgd.ru/1311/62307/0.htm?a=stdforum_view&o= Всероссийское генеалогическое древо]
- [www.facebook.com/GinislaoParis Блог «мандолина в России»] (англ.)
Отрывок, характеризующий Парис, Дженислав Францевич
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
