Паркинсон, Сирил Норткот
Сирил Норткот Паркинсон (англ. Cyril Northcote Parkinson, англ. C. Northcote Parkinson; 30 июля 1909 года, Барнард Кастл, графство Дарем, Англия — 9 марта 1993 года, Кентербери, Англия) — британский военный историк, писатель, драматург, журналист, автор сатирических работ по проблемам бизнеса, менеджмента и политологии.[1][2] Мировую известность получил как автор законов Паркинсона.
Содержание
Биография
Сирил Норткот Паркинсон родился 30 июля 1909 года в Барнард Кастле в графстве Дарем в семье учителя[1] (отца-художника и матери-музыканта[2]), став их вторым ребёнком.
Детские годы мальчик провёл в Школе св. Петра в Йоркшире[1]. Планировал стать художником или школьным учителем[1].
Изучал историю в колледже Эмманюэль в Кембридже, где получил степень магистра гуманитарных наук (магистра администрирования[уточнить])[1] в 1932 году[2]. Интерес юноши к истории был поддержан директором колледжа Эдвардом Уэлбурном[1].
Под руководством А. Ньютона в лондонском Королевском колледже подготовил и защитил докторскую диссертацию на тему «Торговля в Восточных морях в 1803—1910 гг.» («англ. Trade in Eastern Seas, 1803-1910») получив степень доктора философии в 1935 году[2]. В своей работе учёный связал ведение торговли с возникновением конфликтов[1]. Во время подготовки диссертации сотрудничая с сэром Джеффри Калландером помогал ему в создании Национального морского музея в Лондоне[1].
Летом 1934 года Паркинсон совершает путешествие на велосипеде от Йорка до Пензанса и обратно[1].
В 1936 году путешествует по Европе[1].
В этом же году принимал участие в траурной процессии, предшествовавшей погребению английского короля Георга V в качестве лейтенанта 22-го Лондонского полка[1].
В 1938 году Сирил Паркинсон поступил на должность старшего преподавателя истории в Бланделловской школе в Тивертоне[1].
С 1939 по 1940 годы занимал должность преподавателя[уточнить] военно-морской истории в Британском королевском военно-морском колледже в Дартмуте[1].
В 1940 году был призван на военную службу в чине капитана, где занимался обучением пополнения ВВС[1].
В 1943 году, получив звание майора, был переведен в Военное министерство.[1].
В 1943 году вступает в брак с Этельвин Эдит Грейс (позднее их брак распался)[1].
Продолжал службу до конца Второй мировой войны и демобилизовался в 1945 году[1].
В 1946 году Сирил Паркинсон становится преподавателем Ливерпульского университета с целью создать исторический центр с богатым собранием, посвящённым морским и торговым традициям Англии[1]. В послевоенные годы эту цель не удалось осуществить. Лишь только в 1980 году ему удалось увидеть воплощение своей мечты в виде Морского музея в Мерсисайде[1].
В 1950 году отправляется в Сингапур, где восемь лет работает профессором истории в Малайском университете[1]. Во время пребывания в Сингапуре пишет свою книгу «Законы Паркинсона» («англ. Parkinson's Law»), благодаря которой получает приглашения от различных учебных заведений[1].
В 1952 году женится на Элизабет Энн Фрай[1].
В 1958 году переезжает в США и работает сначала в Гарвардском университете, а в 1959—1960 годах — в Иллинойском и Калифорнийском университетах[1].
В 1960 году Сирил Паркинсон выходит на пенсию и поселяется на одном из Нормандских островов, где посвящает своё свободное время живописи, парусному спорту и литературе[1]. В этот период он продолжает заниматься научной работой в области истории, однако, проявляет себя как журналист (пишет статьи для семи газет), драматург (публикует две пьесы), писатель (публикует сборники художественных произведений), публикует работы по проблемам бизнеса и менеджмента[1].
В 1970 году публикует имевшую шумный успех историческую мистификацию под названием «Время и жизнь Горацио Хорнблоуэра» (англ. The Life and Times of Horatio Hornblower), где дал настолько точное описание жизни вымышленного адмирала королевского флота Горацио Хорнблоуэра, якобы служившего в эпоху Горацио Нельсона, что поставил в тупик опытных архивариусов из Национального морского музея[1] .
В 1977 году выпускает четыре книги и один роман[1].
С 1978 по 1983 годы публикует четырнадцать книг (в том числе семь романов)[1].
В 1983 году умирает вторая жена Сирила Паркинсона и его деловая активность резко снижается[1].
В 1985 году вступает в третий брак с Айрис (Ингрид) Хильде Уотерс и переезжает на остров Мэн, где пишет свой последний роман «Военные приключения на острове Мэн» (англ. Manhunt: Wartime Adventure on the Isle of Man; 1990)[1].
В 1989 году Сирил Паркинсон переезжает в Кентербери, где работает над автобиографией, озаглавленной англ. A Law unto Myself, которая должна была стать продолжением книги «англ. A Law unto Themselves» (1966) — исследованием биографий людей, которые оказали наибольшее влияние на его жизнь. Автобиография так и не была закончена и опубликована[1].
Сирил Паркинсон скончался 9 марта 1993 г. в Кентербери, Англия[1].
Законы Паркинсона
В 1955 году Сирил Паркинсон опубликовал в британском журнале The Economist сатирическую статью в которой сформулировал эмпирический закон: «Работа заполняет время, отпущенное на неё». В 1956 году статью перепечатал американский журнал Fortune[2]. Тема оказалась востребованной и привела к появлению ряда статей схожей тематики и стиля. Позднее они были изданы в книге «Закон Паркинсона» (англ. Parkinson’s Law: The Pursuit of Progress; Лондон, John Murray) в 1958 году[3].
Впоследствии Сирил Паркинсон многократно обращается к этой теме, публикуя книги «Закон и прибыли» (англ. Parkinson's Law — The Law and the Profits; 1960 год), «Свояки и чужаки» (англ. In-laws and Outlaws; 1962 год), «Закон миссис Паркинсон» (англ. Mrs Parkinson's Law; 1969 год), «Закон отсрочки» (англ. The Law of Delay, or Playing for Time; 1970 год), «Мышеловка на меху» (англ. The Law, or Still in Pursuit; 1979 год) и «англ. The Law Complete» (1983 год)[1].
Научные достижения
Сирил Паркинсон являлся членом Королевского исторического общества и французской Морской академии, Института военно-морского флота США и Архивной комиссии при правительстве Индии[1].
Научные достижения Сирила Паркинсона были отмечены присуждением звания почётного доктора права Мэрилендского университета в 1974 году и почетного доктора филологии Троянского университета штата в 1976 году[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Паркинсон, Сирил Норткот"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 [www.elitarium.ru/2005/06/22/siril_nortkot_parkinson.html Сирил Норткот Паркинсон] // Марк Диббен (англ. Mark Dibben) — профессор Абердинского университета (Великобритания) и Иэн Гловер (англ. Ian Glover) — профессор Стирлингского университета (Шотландия); в сокращённом переводе elitarium.ru.
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.ippnou.ru/biography.php?idarticle=001517 Паркинсон Сирил Норткот]
- ↑ Паркинсон С. Н. Законы Паркинсона/ С. Н. Паркинскон; [пер. с англ.]. — М.: Эксмо, 2007 ISBN 978-5-699-24807-0
Литература
- [lib.ru/DPEOPLE/PARKINSON/parklaws.txt Сирил Паркинсон. Законы Паркинсона Изд. «Прогресс», М., 1989. Пер. — Н.Трауберг].
- Turnbull, C. M. (2004) «Parkinson, Cyril Northcote (1909—1993)», in Oxford Dictionary of National Biography.
Ссылки
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=8501749 C. Northcote Parkinson]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Паркинсон, Сирил Норткот
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.