Парк Цитадели

Парк Сьютаделья, парк Цитадели в Барселоне (кат. Parc de la Ciutadella) находится в северо-восточной части Старого города. Парк был открыт в середине XIX века и в течение нескольких десятилетий оставался единственной зелёной зоной в городе. На территории парка Цитадели сегодня располагаются несколько музеев, зоопарк Барселоны, искусственное озеро, а также здание Парламента Каталонии.

История

В 1714 году, после Войны за испанское наследство, которая продолжалась 13 лет, Барселона была взята войсками короля Филиппа V Бурбона. Для того чтобы удержать город, Филипп приказал построить в центре Барселоны крепость, пушки которой были направлены на жилые дома бедных районов Барселоны. В то время это была одна из крупнейших крепостей в Европе.

Во время строительства этой крепости (1716—1729 годы) были снесены целые жилые кварталы, а для обеспечения финансирования строительства испанские власти ввели специальный налог — El Cadestre. С тех пор крепость постоянно напоминала жителям Каталонии об их поражении в той войне, которая лишила их национального суверенитета.

Цитадель просуществовала около ста пятидесяти лет и только в середине XIX века, когда крепость потеряла всякое военное значение, центральные власти Испании дали согласие разрушить её; в 1869 году крепостные стены были снесены. Из располагавшихся в крепости сооружений сохранилось несколько, среди которых служащее ныне резиденцией Парламента Каталонии здание арсенала (это барочное здание построено в 1716—1748 годах), а также капелла и губернаторский дворец. Остальная территории крепости была превращена в парк.

В 1888 году, когда в Барселоне проходила первая Всемирная выставка, парк Цитадели был выбран основным местом её проведения. Парк был существенно реорганизован для проведения выставки, распланирован в английском стиле по проекту Жузепе Фонтсера и украшен многими прекрасными павильонами. У входа в парк была установлена спроектированная Жузепе Виласекой триумфальная арка. Парковые светильники, как и обелиск у входа в парк, выполнены по эскизам Пере Фалькеса-и-Урпи. В 1892 году парк Цитадели был вновь реорганизован для того, чтобы разместить в нем зоопарк Барселоны.

Ландшафт

Основой удивительного паркового ландшафта стало большое озеро и три центральные аллеи: Липовая, Тополиная и Вязовая. Возле озера можно наслаждаться соседством маленьких черепашек, греющихся на камнях, и плеском у поверхности воды рыбок. Окружающая зелень и уютная атмосфера настраивают посетителей на романтическое настроение. В одном из прудов расположена скульптура «Отчаяние» («Desconsol») каталонского скульптора Жузепа Льимоны (Josep Llimona). Скульптура была подарена городу Жузепом и стала одним из символов Барселоны.

В северном углу парка находится впечатляющий Древовидный монументальный фонтан — Cascada, выполненный в классическом стиле и украшенный великолепным скульптурным ансамблем с квадригой Авроры, отлитой из бронзы. Впервые он был открыт в 1881 году, без скульптурной экспозиции, однако в течение следующих шести лет был доведён до современного вида, и в 1888 году его представили на Всемирной выставке. Над композицией этого фонтана работал архитектор из Каталонии Жузеп Фонсере (Josep Fontserè), скульпторы Росенде Нобас (Rossend Nobas), Венанси Вальмитжана (Venanci Vallmitjana) и малоизвестный в то время Антонио Гауди.

Вдоль проспекта Пикассо (кат. Passeig Picasso) находится несколько построенных ко Всемирной выставке зданий: Замок трёх драконов, Зимний сад (кат. Hivernacle; выполненное по проекту Жузепа Амаргоса модернистское здание, в которым ныне размещается культурный центр с кафе-рестораном) и Пальмовая оранжерея (кат. Umbracle).

На площади Пласа-де-Армас, в здании бывшего Арсенала, располагается каталонский парламент. На территории парка также находятся Музей геологии (старейший музей Барселоны) и Музей зоологии (разместился в бывшем здании кафе-ресторана Всемирной выставки — Замка трёх драконов).

Около трети территории парка приходится на зоопарк Барселоны.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Парк Сьютаделья
• [spain.drugiegoroda.ru/attractions/2028-park-syutadelya/ Парк Сьютаделья]
• [www.ub.edu/geocrit/ciutadella.htm Парк Сьютаделья  (исп.)]

Отрывок, характеризующий Парк Цитадели

Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]