Парк путей

Парк путей — группа станционных путей одного назначения, специализированных в зависимости от характера и объема работы станции.

Общие сведения

На крупных станциях несколько станционных путей, специализированных на одной работе, объединяются одной стрелочной улицей или стрелочной горловиной в парк путей. Количество парков путей на промежуточных станциях составляет не более 2-3, на крупнейших сортировочных — до 10 и более. По взаимному расположению парков путей выделяют станции поперечного, полупоперечного и продольного типов.

Устройство

К разбивке парков путей предъявляют два основных требования: центры всех стрелочных переводов на стрелочной улице должны располагаться на одной прямой линии, оси всех путей парка должны быть параллельными. При разбивке стрелочных улиц предельное отклонение центра стрелочного перевода от оси стрелочной улицы (поперечная ошибка) не должно превышать ±1 см.

Форма парка зависит от числа примыкающих к его горловинам путей (главных, соединительных, вытяжных), числа путей в самом парке и конструкции стрелочных улиц. Элементарные формы парков имеют только один путь на входе в горловину и простейшие стрелочные улицы. При числе путей в парке не более 5 применяется парк в форме трапеции.

На станциях устраивают также парки путей со стрелочными улицами под двойным углом крестовины, пучкообразные и т д. При значительном числе путей в парке выбирается такое сочетание стрелочных улиц, которое обеспечивает наименьшее расстояние от входной стрелки до наиболее отдаленного предельного столбика. Если парк путей предназначен для приема — отправления поездов, то наиболее короткий путь должен иметь заданную полезную длину пути для данной станции, а другие пути имеют излишнюю длину.

Специализация

В зависимости от специализации на определенной работе, выделяют парки путей:

• приемо-отправочные — предназначенные для приема и отправления поездов;
• сортировочные — для переработки вагонов;
• погрузочные — для производства операций по погрузке-выгрузке;
• тракционные — для ремонта локомотивов;
• экипировочные — для экипировка локомотивов водой и топливом;
• ремонтные — для ремонта вагонов грузового парка;
• технические — для обработки пассажирских поездов (очистка, дезинфекция, промывка, группировка вагонов и пр.)
• ранжирные — для формирования и отстоя пассажирских поездов;
• местные — на станциях с большим вагонопотоком, для которого требуется подборка вагонов по группам или пунктам выгрузки;
• транзитные — для приема и отправления поездов без переработки.

Также, в зависимости от специализации с работой поездов одного направления, выделяют четные и нечетные парки.

Литература

• Н.С.Конарев. Большая энциклопедия транспорта: Железнодорожный транспорт. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2003. — С. 381. — 1038 с.
• Н. Н. Васильев, О. Н. Исаакян, Н. О. Рогинский, Я. Б. Смолянский, В. А. Сокович, Т. С. Хачатуров. Технический железнодорожный словарь. — М.: Государственное транспортное железнодорожное издательство, 1941.

Отрывок, характеризующий Парк путей

– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.