Парламентские выборы в Германии (1933, ноябрь)

← 1933 (март)   1936 →
Парламентские выборы в Германии (ноябрь 1933)

12 ноября
Глава партии:	Адольф Гитлер
Партия:	Национал-социалистическая немецкая рабочая партия
Голосов:	39 655 224 (100 %)

Парламентские выборы в ноябре 1933 года (нем. Reichstagswahl) — внеочередное общенародное голосование по выборам парламента Германии — Рейхстага. Состоялись 12 ноября 1933 одновременно с референдумом по вопросу о выходе Германии из Лиги Наций. Вторые выборы после прихода к власти национал-социалистов; первые после запрета деятельности всех партий, за исключением национал-социалистической. Избирателям был предложен единственный список кандидатов без возможности ясно выраженного голосования «против».

Политический контекст выборов

Период после выборов Рейхстага, состоявшихся 5 марта 1933, характеризовался формированием однопартийной диктатуры национал-социалистов, исключением других сил из легального политического процесса.

К моменту проведения голосования из парламента были изгнаны коммунисты (8 марта 1933); издан закон «О ликвидации бедственного положения народа и государства» (нем. Gesetz zur Behebung der Not von Volk und Reich, Ermächtigungsgesetz, 23 марта 1933 г.), передавший всю полноту государственной власти правительству; проведена публичная акция по сожжению книг, не соответствующих идеологии национал-социализма (10 мая 1933 г.); по обвинению в национальной измене была запрещена крупнейшая оппозиционная политическая сила — Социал-демократическая партия (22 июня 1933 г.). 14 июля 1933 г. были распущены все политические партии за исключением национал-социалистической и введён запрет на создание новых партий.

Переход всей полноты власти к Гитлеру и его соратникам совпал с окончанием острой фазы мирового экономического кризиса, которое сопровождалось экономическим оживлением и сокращением числа безработных. Начавшееся экономическое восстановление активно использовалось властями в пропагандистских целях.

На международной арене Германия оказалась в изоляции. Великобритания выступила с инициативой об установлении международного контроля над германскими вооружениями. В ответ Гитлер заявил о выходе из переговоров по разоружению и поставил вопрос о выходе Германии из Лиги Наций. Этот шаг вызвал широкую общественную поддержку, поздравительное письмо главе правительства, в частности, направил Мартин Нимёллер.

На 12 ноября были назначены новые парламентские выборы и референдум по вопросу о выходе из Лиги Наций. Дата голосования была назначена не случайно — она была максимально приближена к 11 ноября, дате подписания Компьенского перемирия.

Единый список кандидатов в депутаты был составлен Министерством внутренних дел при участии Национал-социалистической партии. Помимо нацистов, в него были включены известные политические и общественные деятели, представлявшие распущенные правые партии — Немецкую национальную народную партию, Немецкую народную партию, Партию Центра, Баварскую народную партию.

Агитационная кампания

Основным лозунгом избирательной кампании национал-социалисты сделали призыв «С Гитлером против безумия вооружения» (нем. Mit Hitler gegen den Rüstungswahnsinn). Он получил широкую общественную поддержку. 11 ноября с обращением к народу в поддержку правительства в радиообращении выступил президент Пауль фон Гинденбург. С аналогичными заявлениями выступили известный врач Фердинанд Зауербрух, философ Мартин Хайдеггер, драматург Герхарт Гауптман. В поддержку единого списка выступила Католическая церковь и крупные предприниматели.

Результаты голосования

По результатам выборов кандидаты от единого списка национал-социалистов заняли все места в Рейхстаге (661), в том числе 22 кресла, предназначавшиеся для «специально приглашённых» для участия в работе парламента лиц. В крупных городах было зафиксировано значительное протестное голосование. В Любеке зафиксировано 22 % недействительных голосов. В пригороде Гамбурга Альтоне за список проголосовали лишь 77,4 % избирателей, в самом Гамбурге — 78,1. В Бремене нацистов поддержали 79,6 %, в Берлине — 78,6 %, в Лейпциге — 79,8 %. В среднем по стране нацисты получили 92,11 % голосов (39 655 224 — «за», 3 398 249 недействительных бюллетеней; общее число избирателей — 45 178 701).

См. также

• Референдум в Германии (1933)

Литература

• Gerhard Schulz: Deutschland seit dem Ersten Weltkrieg 1918–1945 Göttingen 1982.
• Heinrich August Winkler: Der lange Weg nach Westen. Bd. 2, Bonn 2005.
• Nohlen, D & Stöver, P (2010) Elections in Europe: A data handbook. ISBN 978-3-8329-5609-7

Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Германии (1933, ноябрь)

У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.