Парламентские выборы в Испании (1834)

</th> </table>

Парламентские выборы 30 июня 1834 года в Испании стали первыми выборами после восстановления в октября 1823 года абсолютной монархии. Явка составила приблизительно 58,9 % избирателей.

Предыстория

29 сентября 1833 года скончался король Испании Фердинанд VII. С его смертью окончилось так называемое «Зловещее десятилетие» (исп. Década Ominosa), вошедшие в историю как период репрессий, строгой цензуры и ограничения свобод. Королю весь период своего правления приходилось противостоять как роялистским заговорам, так и восстаниям либералов. Ситуация осложнилось после того как в 1830 году Фердинанд VII изменил закон о престолонаследии, в результате чего вопреки господствовавшему с 1713 года салическому закону наследницей престола была провозглашена дочь короля Изабелла, а его брат, дон Карлос Старший, лишён прав на престол.

Ещё при жизни Фердинанда VII Испания разделилась на две враждебные партии, одна из которых, поддерживавшая права дона Карлоса и его наследников, получила название карлистов, другая, стоявшая на стороне Изабеллы и её матери, регентши Марии Кристины, — кристиносов. На стороне первых стояли традиционалистски настроенная часть дворянства и духовенства, крестьяне и баски, с подозрением относившиеся к централизаторским устремлениям центрального правительства и надеявшиеся при помощи дона Карлоса отстоять свои права и вольности. Зато изменение закона приветствовали либерально настроенные дворяне и буржуазия, жители больших городов, в первую очередь Мадрида, рассчитывавшие на послабления в случае воцарения малолетней королевы. После смерти короля обострение борьбы обеих партий привело Испанию к гражданской войне.

Став регентом, Мария Кристина тут же столкнулась с неповинением со стороны карлистов, которые в начале октября 1833 года провозгласили дона Карлоса королём Испании под именем Карл V. В начавшейся войне, которая первые годы шла неудачно для кристиносов, Марии Кристине пришлось опереться на либералов. Уже в начале 1834 года правительство возглавил умеренный либерал Франсиско Мартинес де ла Роса, а 10 апреля вступила в силу «Королевская хартия» (исп. Estatuto Real), написанная по образцу французской Хартии 1814 года. Хартия не была конституцией, но всё же ограничила власть короля и ввела в стране новый двухпалатный парламент. В том же году состоялись выборы в новые Кортесы.

Избирательная система

Из 12 миллионов испанцев право голоса получили только около 18 000 человек.

Выборы проходили в соответствии с «Королевской хартией» по мажоритарной системе относительного большинства. 188 депутатов предстояло избрать в 48 многомандатных избирательных округах и одном одномандатном.

Результаты

Выборы уверенно выиграла проправительственная Умеренная партия.

← 1822   1836 →
Парламентские выборы в Испании

Выборы в Конгресс депутатов
30 июня 1834 года
Явка избирателей:	~58,9%
Глава партии:	Франсиско Мартинес де ла Роса	Хуан Альварес Мендисабаль
Партия:	Умеренная партия	Прогрессивная партия
Мест получено:	111	77
Результат выборов:	Победила Умеренная партия, получив более половины мест в Конгрессе депутатов

</span>
Итоги выборов в Конгресс депутатов Испании 30 июня 1834 года

Партии и коалиции			Лидер	Места
				Места	+/−	%
	Умеренная партия	исп. Partido Moderado, PM	Франсиско Мартинес де ла Роса	111	—	59,04
	Прогрессивная партия	исп. Partido Progresista, PP	Хуан Альварес Мендисабаль	77	—	40,96
Всего				188	▼15	100,00
Источник: Spain Historical Statistics

После выборов

Первая сессия новых Кортесов открылась 24 июля 1834 года. Председателем был избран Антонио де Посада Рубин де Селис, епископ Мурсии и Картахены, впоследствии Патриарх Западной Индии. 28 июля 1834 года его сменил Ильдефонсо Диас де Ривера-и-Муро, граф Альмодовар. В 1835 году во главе парламента встал Франсиско Хавьер Истурис и Монтеро.

Война против карлистов шла неудачно. Возглавляемые такими предводителями как Томас де Сумалакарреги и Рамон Кабрера сторонники дона Карлоса захватили почти всю северную часть Испании, вплоть до реки Эбро.

Ссылки

• [www.congreso.es/portal/page/portal/Congreso/Congreso/SDocum/ArchCon/SDHistoDipu Archivo Histórico de Diputados (1810 - 1977)] Documentary Services / Archive / Historic summary of Members of the Congress (1810-1977) (исп.). congreso.es. Проверено 13 апреля 2016.

Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Испании (1834)

Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.