Парламентские выборы в Испании (1876)

</th> </table>

Парламентские выборы в Испании 1876 года прошли 20 января. На них были избраны 391 член Конгресса депутатов. Явка составила приблизительно 58,90 % от общего числа зарегистрированных избирателей.

Предыстория

1 декабря 1874 года Альфонсо XII издал манифест, в котором объявил себя единственным законным монархом Испании. 29 декабря 1874 года генерал Арсенио Мартинес-Кампос организовал военный переворот, покончивший с Первой Испанской республикой и приведший к реставрации Бурбонской династии. К власти пришло временное правительство во главе с министром-регентом Антонио Кановасом дель Кастильо, чьи полномочия были подтверждены королём Альфонсо XII. Укрепившись у власти, новый король и его премьер-министр провели выборы в Конгресс депутатов.

Выборы проходили в соответствии с законом 1870 года с изменениями от июня 1872 года, согласно которому голосовать могли только мужчины старше 25 лет. Помимо самой Испании депутатов также выбирали в Пуэрто-Рико. На Кубе, где шла Десятилетняя война, голосование не проводилось.

Результаты

Победу на выборах одержала Либерально-консервативная партия во главе с премьер-министром Антонио Кановасом дель Кастильо. Считая союзников, депутатов от остатков Умеренной партии, а также независимых парламентариев из числа консерваторов-форалистов из Страны Басков и последователей Мануэля Алонсо Мартинеса (так называемый «Парламентский центр»), консерваторы смогли получить 333 места в Конгрессе депутатов (85,17 %). Главные оппоненты Кановаса дель Кастильо, либералы из Конституционной партии, вместе с близкими по идеологии радикальными монархистами, независимыми либералами и либеральными форалистами, смогли завоевать 49 мест (12,53 %).

← 1873   1879 →
Парламентские выборы в Испании

20 января 1876
Явка избирателей:	~58,90 %
Глава партии:	Антонио Кановас дель Кастильо	Пракседес Матео Сагаста
Партия:	Либерально-консервативная партия	Конституционная партия
Прошлое число мест:	Первый раз	Первый раз
Мест получено:	317	48
Результат выборов:	Победу одержала Либерально-консервативная партия, завоевав более 80 % мест в Конгрессе депутатов

</span>
Итоги выборов в Конгресс депутатов Испании 20 января 1876 года

Партии и коалиции				Голоса			Места
				#	%	+/−	Места	+/−
		Либерально-консервативная партия	исп. Partido Liberal-Conservador, PLC				317	—
		Умеренная партия	исп. Partido Moderado, PM				12	—
Все консерваторы							329	—
		Конституционная партия	исп. Partido Constitucional, PC				48	—
		Радикальные монархисты	исп. Radical Monárquico, RM				1	—
Все либералы							49	—
	Радикалы		исп. Radicales				5	—
	Демократическая партия		исп. Partido Democrático, PD				1	—
	Независимые						7	—
Всего				~2 236 167	100,00		391	—
Зарегистрировано/Явка				~3 796 806	58,90
Источник: Historia Electoral Spain Historical Statistics

Результаты по регионам

Консерваторы заняли первое место по количеству избранных депутатов почти во всех провинциях, кроме Бискайи и Гипускоа (обе Страна Басков), где победили баскские консерваторы-форалисты, Вальядолида, где победу одержали конституционалисты, и Алавы (Страна Басков), где первенствовали либералы-форалисты. Из четырёх крупнейших городов страны в двух, Севильи и Валенсии, безоговорочную победу одержали консерваторы, получив все 7 мандатов от этих городов. В Мадриде 5 мандатов из 7 получили консерваторы, оставшиеся два поделили между собой конституционалисты и радикалы. А вот Барселона предпочла либералов, 3 мандата из 5 завоевали конституционалисты, ещё один достался демократу и лишь один получили консерваторы.

Значение

Председателем Конгресса 15 февраля 1876 года был избран Хосе Посада Эррера (Конституционная партия). 15 февраля 1878 года его сменил Аделардо Лопес де Аяла (Либерально-консервативная партия). Председателем Сената был консерватор Мануэль Гарсия Барсанальяна.

За время работы Конгресса депутатов, избранного в январе 1876 года были завершены Восстание Кабреры и Десятилетняя война, а также принята Конституция 1876 года, действовавшая до 1923 года и ставшая самой длительной конституцией в истории Испании.

Ссылки

• [www.historiaelectoral.com/e1800g.html Gráficos y análisis: Elecciones en el Sexenio Revolucionario y la Restauración 1869-1923] (исп.). Historia Electoral.com. Проверено 11 марта 2016.

Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Испании (1876)

– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.