Парламентские выборы в Испании (1918)

</th> </table>

Парламентские выборы 1918 года в Испании прошли 24 февраля. Впервые с 1876 года по итогам выборов было сформировано коалиционное правительство, объединившее представителей разных течений внутри обеих доминирующих партий.

Предыстория

В 1916—1917 годах Испания оказалась в серьёзном экономическом кризисе. Высокая инфляция и рост безработицы способствовали усилению автономистских настроений и росту активности республиканцев, призывавших к ликвидации устаревшей двухпартийной системы и проведению социально-экономических реформ. Ухудшение экономического положения затронуло и военных, что привело к росту недовольства в армии. В конце 1916 года офицеры начали формировать подпольные Советы обороны (исп. Juntas de Defensa), требуя прекратить злоупотребления и увеличить содержание.

В этих условиях 19 апреля 1917 года граф Романонес был вынужден подать в отставку из-за конфликта с военными. Новым премьер-министром стал Мануэль Гарсия Прието, но и ему не удалось справиться с растущим в стране в целом и в армии в частности недовольством. В результате уже 11 июня правительство возглавил лидер консерваторов Эдуардо Дато. Даже пригласив в кабинет Гарсию Прието, новому премьеру не удалось получить парламентское большинство. В связи с этим было объявлено о приостановке конституционных гарантий, в том числе введении цензуры в прессе, и о временном прекращении работы парламента. Одновременно было решено узаконить Советы обороны. Республиканцы и регионалисты, недовольные подобными действиями Дато, не ограничиваясь митингами и угрозами всеобщей забастовки, стали проводить в Барселоне и Мадриде так называемые «Парламентские ассамблеи» (исп. Asamblea de Parlamentarios), неофициальные встречи депутатов Конгресса и сенаторов.

Меры предпринятые кабинетом Дато не привели к стабилизации положения в стране, а всеобщая забастовка, начатая республиканцами и социалистами осенью, усугубила ситуацию. 3 ноября 1917 года король Альфонс XIII поручает Гарсии Прието сформировать так называемое правительство национальной концентрации (исп. Gobierno de Concentración Nacional), в которое вошли либералы, либеральные демократы, консерваторы («мауристас» и «сьервистас»), а также впервые каталонские регионалисты. Правительство приняло решение распустить Конгресс депутатов и провести в 1918 году досрочные выборы.

В 1916—1917 годах Либеральная партия казалось смогла преодолеть внутренние разногласия и восстановить своё единство. Перед выборами 1916 года либералы-«романонистас» и либерал-демократы создали коалицию, а в июне 1917 состоялось официальное воссоединение Либеральной и Либерально-демократической партии. Но вскоре внутрипартийный конфликт вспыхнул вновь и в предверии выборов 1918 года партия вновь раскалывается. Ещё ранее, весной 1917 года из Либеральной партии был исключён лидер левого крыла Сантьяго Альба, после этого основавший партию Либеральная левая (исп. Izquierda Liberal). Была образована и ещё одна либеральная группа — Аграрные либералы (исп. Liberales agrarios) или «гассетистас», сторонники Рафаэля Гассета, политика и журналиста, бывшего министра сельского хозяйства, промышленности, торговли и общественных работ. Помимо этих четырёх партий в выборах также приняли участие группа независимых либералов, самым заметным из которых был промышленник Альфонс Сала-и-Аргеми. Консерваторы, как и на предыдущих выборах, вновь выставили три списка: официальный, составленный сторонниками Эдуардо Дато, список сторонников Антонио Маура, к тому времени уже образовавших Партию мауриста, и список последователей Хуана де ля Сьерва.

По инициативе недавно основанной Республиканской федерации Альваро де Альборноса и умеренных республиканцев Мелькиадеса Альвареса создана коалиция Левый альянс (исп. Alianza de Izquierdas), в которую также вошли республиканцы-радикалы Алехандро Лерруса, республиканцы-федералисты, республиканцы-автономисты, каталонские республиканцы и социалисты, а также ряд независимых республиканцев и каталонских республиканцев-националистов. Впервые с 1898 года республиканцы пошли на выборы единым списком.

Результаты

24 февраля были избраны 409 членов Конгресса депутатов.

Хотя больше всего мест завоевала Либерально-консервативная партия во главе с Эдуардо Дато (23,96 %), но их оппоненты из либерального лагеря в сумме набрали мандатов больше, в результате чего коалиционное правительство возглавил Мануэль Гарсия Прието, лидер Либерально-демократической партии, которая смогла получить 92 места в Конгрессе депутатов (22,49 %).. Всего же либеральные группировки все вместе завоевали 174 места (42,564 %), а противостоящие им консервативные группы получили в общей сложности 153 места (37,41 %). Республиканцы, несмотря на создание единой коалиции, смогли лишь незначительно увеличить количество своих мест в Конгрессе депутатов, выиграв 35 мандатов, из них 10 получили Республиканская федерация и примкнувшие к ней независимые республиканцы, 9 — реформисты, 6 — социалисты, 4 — каталонские республиканцы, по 2 — республиканцы-радикалы и независимые каталонские республиканцы-националисты (не считая Франсеска Масию), по одному республиканцу-федералисту и республиканцу-автономисту. Регионалисты смогли значительно усилить своё представительство в парламенте.

← 1916   1919 →
Парламентские выборы в Испании

Выборы в Конгресс депутатов
24 февраля 1918 года
Глава партии:	Эдуардо Дато	Мануэль Гарсия Прието	Альваро де Фигероа и Торрес
Партия:	Либерально-консервативная партия	Либерально-демократическая партия	Либеральная партия
Прошлое число мест:	88	н\д	н\д
Мест получено:	98 (▲10)	92 (н\д)	43 (н\д)
Результат выборов:	Первое место по количеству мест в Конгрессе депутатов заняла Либерально-консервативная партия, но в сумме либеральные группировки получили больше мандатов чем консервативные. Из-за раскола в династических партиях было сформировано коалиционное правительство

</span>
Итоги выборов в Конгресс депутатов Испании 24 февраля 1918 года

Партии и коалиции				Лидер	Голоса			Места
					#	%	+/−	Места	+/−	%
		Либерально-демократическая партия	исп. Partido Liberal Demócrata, PLD	Мануэль Гарсия Прието				92	н/д	22,49
		Либеральная партия	исп. Partido Liberal, PL	Альваро де Фигероа и Торрес				43	н/д	10,51
		Либеральная левая	исп. Izquierda Liberal, IzqL	Сантьяго Альба				29	н/д	7,09
		Аграрные либералы («гассетистас»)	исп. Liberales agrarios ("gassetistas")	Рафаэль Гассет				7	н/д	1,71
		Независимые либералы	исп. Liberales independientes	Альфонс Сала				3	н/д	0,73
Все либералы								174	▼59	42,54
		Либерально-консервативная партия	исп. Partido Liberal-Conservador, PLC	Эдуардо Дато				98	▲10	23,96
		Партия Мауриста	исп. Partido Maurista, (PM)	Антонио Маура				31	▲14	7,58
		Консерваторы-«сьервистас»	исп. Conservadores Ciervistas (CC)	Хуан де ля Сьерва				24	▲16	5,87
Все консерваторы								154	▲41	37,65
		Левый альянс	исп. Alianza de Izquierdas, Al.Izq.	Мелькиадес Альварес				35	Первый раз	8,56
Все республиканцы								36	▲3	8,80
		Регионалистская лига Каталонии	исп. Lliga Regionalista de Catalunya, LRC	Франсеск Камбо				21	▲8	5,14
		Баскское националистическое причастие	исп. Comunión Nacionalista Vasca, CoNV	Рамон де ла Сота				7	Первый раз	1,71
Все регионалисты								31	▲16	7,58
		Традиционалистское причастие	исп. Comunión Tradicionalista, CT	Энрике де Агилера и Гамбоа, маркиз де Серральбо				8	▼1	1,96
		Независимые католики	исп. Católico independiente	Мануэль Рохас Маркос				2	▼1	0,49
		Интегристская партия	исп. Partido Integristas, PI	Мануэль Сенанте				1	▼1	0,25
Все карлисты и традиционалисты								12	▼2	2,93
	Другие							2	▲1	0,73
Всего					н/д	100,00		409	▲1
Источник: Historia Electoral Spain Historical Statistics

Результаты по регионам

Наибольшего успеха на провинциальном уровне достигли либералы, которые смогли занять первое место по количеству избранных депутатов в 18 провинциях, в том числе либеральные демократы победили в 11 провинциях, либералы-«романонистас» в четырёх, левые либералы в 2, аграрные либералы в одной. Консерваторы смогли одержать победу в 13 провинциях, в том числе консерваторы-«датистас» в 11 провинциях, «мауристас» и «сьервистас» записали на свой счёт по одной победе. Каталонские регионалисты выиграли выборы в 3 провинциях. По одной победе на провинциальном уровне смогли записать на свой счёт Левый альянс, карлисты и баскские регионалисты. В 12 провинциях первое место поделили две или более партий. В Понтеведра, Паленсии и Гранаде победили либеральные демократы и либеральные консерваторы, в Саламанке и Бадахосе — связали консерваторы-«датистас» и либералы-«романонистас», в Бургосе и Альбасете — либеральные демократы и консерваторы-«сьервистас», в Куэнке — «датистас» и «мауристас», в Валенсии — «датистас» и «сьервистас», в Саморе — «датистас», либдемы и левые либералы, в Алаве — независимые династисты, карлисты-католики и консерваторы, в Гипускоа 5 мест достались кандидатам 5 разных партий. В Мадриде 5 мандатов из 8 выиграли монархисты (из них 3 взяли «мауристас», по одному «сьервистас» и левые либералы), оставшиеся 3 завоевал Левый альянс (2 получили социалисты и один реформисты). В Барселоне победили регионалисты, выиграв 5 мандатов из 7 (из них 4 взяла Регионалистская лига, ещё один их союзники из числа каталонских карлистов), ещё 2 поделили республиканцы-радикалы и социалисты. В Севилье 2 места заняли левые либералы, по одному консерваторы, реформисты и независимый католик. В Валенсии по одному мандату завоевали социалисты, республиканцы-автономисты и карлисты.

После выборов

19 марта 1918 года новым председателем Конгресса депутатов был переизбран Мигель Вильянуэва (Либеральная партия), за которого проголосовали 217 парламентариев. Председателем Сената стал Алехандро Гройсард.

22 марта 1918 года новым председателем испанского Совета министров стал Антонио Маура, сформировавший по поручению король Альфонс XIII Национальное правительство, в которое вошли консерваторы («датистас» и «мауристас»), либеральные демократы, либералы и левые либералы, а также каталонские регионалисты. Кабинет Маура проработал менее 8 месяцев и 9 ноября новым премьер-министром стал Мануэль Гарсия Прието, сформировав правительство, в который вошли только представители либерального лагеря (либеральные демократы, либералы и левые либералы). Либеральный кабинет продержался всего лишь 26 дней. 5 декабря 1918 года правительство возглавил Альваро де Фигероа и Торрес, граф Романонес. Уже в январе новому премьер-министру пришлось пойти на приостановку конституционных гарантий. Правительство графа Романонес ушло в отставку 15 апреля 1919 года, после чего было объявлено о новых выборах.

Ссылки

• [www.historiaelectoral.com/e1800g.html Gráficos y análisis: Elecciones en el Sexenio Revolucionario y la Restauración 1869-1923] (исп.). Historia Electoral.com. Проверено 13 апреля 2016.
• [www.congreso.es/portal/page/portal/Congreso/Congreso/SDocum/ArchCon/SDHistoDipu Archivo Histórico de Diputados (1810 - 1977)] Documentary Services / Archive / Historic summary of Members of the Congress (1810-1977) (исп.). congreso.es. Проверено 13 апреля 2016.

Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Испании (1918)

Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.