Парламентские выборы в Испании (1923)

</th> </table>

Парламентские выборы 1923 года в Испании прошли 29 апреля и стали последними выборами в период реставрации Бурбонов и проведёнными по испанской Конституции 1876 года.

Точных данных о явке на выборы нет, по разным данным она составила от 40,09 % до 69,76 % избирателей.

Предыстория

После того как стало ясно, что консерваторы не в состоянии ни справиться с ростом активности профсоюзов и анархистским террором, ни выиграть войну в Марокко, король Альфонсо XIII решил передать власть либералам. Начиная с декабря 1922 года деятельность парламента была приостановлена, а 7 декабря 1922 года лидер либеральных демократов Мануэль Гарсия Прието сформировал коалиционное правительство. в которое помимо либдемов также вошли другие либеральные группировки (либералы-«романонистас», левые либералы, аграрные либералы («гассетистас»), национал-монархисты и либералы-«нисетистас»), а также умеренные республиканцы (реформисты) Мелькиадеса Альвареса. Позднее король издал указ о роспуске Конгресса депутатов и назначил новые выборы на 29 апреля.

В предверии выборов Гарсия Прието смог создать проправительственную коалицию, включившую в свой состав все силы, поддержавшие его кабинет. В неё вошли все либеральные группировки (либдемы, «романонистас», левые либералы, «гассетистас», «нисетистас», большая часть национал-монархистов и независимые либералы), а также Реформистская партия и независимые реформисты. 6 апреля либеральная коалиция представила свою предвыборную программу, в которой основное внимание было уделено демократизации политической системы путём реорганизации Сената, регулирование приостановления конституционных гарантий и обеспечение работы парламента на срок не менее четырёх месяцев в год. Несмотря на демократические заявления, лидеры либеральной коалиции не собирались рисковать и по прежнему прибегали к махинациям и фальсификациям для достижения значительного большинства в парламенте. Одновременно разгорелась борьба между шестью либеральными фракциями, каждая из которых стремилась увеличить своё политическое влияние в коалиции, в том числе и для того чтобы иметь возможности удовлетворить ожидания своих «политических» друзей.

Неудивительно, что надежды на новое правительство и реальную демократизацию политической системы Испании были вскоре разбиты. Так, для обеспечения нужных результатов, и либералы и консерваторы воспользовались, 29-й статьёй закона о выборах 1907 года, которая предусматривала, что в случаях если в одномандатном избирательном округе есть только один зарегистрированный кандидат или в многомандатном округе число кандидатов равно числу мандатов, то кандидаты считаются избранными без голосования. 22 апреля одновременно с выборов снялись 146 кандидатов (86 либералов и 50 консерваторами). В результате, более трети избирателей фактически были лишены права голоса. Были целые провинции, такие как Кордова, в которых все депутаты были избраны без голосования. Во многих других округах в выборы активно вмешивались местные «боссы» (исп. cacique), добиваясь любыми путями избрания нужных депутатов. В результате относительно честно выборы прошли только в крупных городах, таких как Мадрид, где неожиданно выиграли социалисты. Зато либерально-реформистской коалиции удалось в результате достигнуть ожидаемого абсолютного большинства в Конгрессе депутатов.

Консервативным силам не удалось добиться согласия и в выборах они вновь участвовали самостоятельно. Ситуацию усугубил раскол в Партии Мауриста, приведший к созданию Народной социальной партии (исп. Partido Social Popular, PSP), которая в результате приняла решение воздержаться от участия в выборах.

В 1921 году в Испанской социалистической рабочей партии произошёл раскол, в результате которого партию покинули социалисты-ленинисты, основавшие Коммунистическую партию Испании. Как и на предыдущих выборах республиканцы-радикалы Алехандро Лерруса, республиканцы-федералисты, каталонские республиканцы, республиканцы-автономисты и ряд каталонских республиканцев-националистов принимали участие в выборах отдельно друг от друга.

Результаты

29 апреля были избраны 409 членов Конгресса депутатов.

Выборы уверенно выиграла проправительственная коалиция либералов и реформистов во главе с Мануэлем Гарсия Прието, завоевав 222 места (54,28 %). Их оппоненты из консервативного лагеря в сумме получили 124 мандата (30,32 %). Республиканцы и социалисты, по прежнему участвуя в выборах раздельно, в этот раз смогли сохранить количество завоёванных мандатов, причём даже раскол в ИСРП не помешал партии выиграть выборы в Мадриде. Регионалисты, благодаря успеху в Каталонии, увеличили своё представительство в нижней палате парламента.

← 1920   1931 →
Парламентские выборы в Испании

Выборы в Конгресс депутатов
29 апреля 1923 года
Глава партии:	Мануэль Гарсия Прието	Хосе Санчес Герра	Франсеск Камбо
Партия:	Проправительственная коалиция	Либерально-консервативная партия	Регионалистская лига Каталонии
Прошлое число мест:	128	174	14
Мест получено:	222 (▲94)	93 (▼81)	20 (▲6)
Результат выборов:	Победила проправительственная коалиция либералов и реформистов во главе с Мануэлем Гарсия Прието, получив более половины мест в Конгрессе депутатов

</span>
Итоги выборов в Конгресс депутатов Испании 29 апреля 1923 года

Партии и коалиции				Лидер	Голоса			Места
					#	%	+/−	Места	+/−	%
		Либерально-демократическая партия	исп. Partido Liberal Demócrata, PLD	Мануэль Гарсия Прието				84	▲42	20,54
		Либеральная партия	исп. Partido Liberal, PL	Альваро де Фигероа и Торрес				47	▲19	11,49
		Либеральная левая	исп. Izquierda Liberal, IzqL	Сантьяго Альба				42	▲18	10,27
		Реформистская партия	исп. Partido Reformista, PR	Мелькиадес Альварес				17	▲9	4,16
		Аграрные либералы («гассетистас»)	исп. Liberales agrarios ("gassetistas")	Рафаэль Гассет				10	▲5	2,45
		Национальный монархический союз	исп. Unión Monárquica Nacional, UMN	Альфонс Сала				11	▲4	2,69
		Либералы-«нисетистас»	исп. Liberales "nicetistas"	Нисето Алькала Самора-и-Торрес				6	▲2	1,47
Все либералы и реформисты								222	▲94	54,28
		Либерально-консервативная партия	исп. Partido Liberal-Conservador, PLC	Хосе Санчес Герро				93	▼81	22,74
		Консерваторы-«сьервистас»	исп. Conservadores Ciervistas (CC)	Хуан де ля Сьерва				18	▼5	4,40
		Партия Мауриста	исп. Partido Maurista, (PM)	Антонио Маура				12	▼12	2,93
Все консерваторы								124	▲103	30,32
		Регионалистская лига Каталонии	кат. Lliga Regionalista de Catalunya, LRC	Франсеск Камбо				20	▲6	4,89
		Монархическая автономистская федерация	кат. Federació Monàrquica Autonomista, FMA	Сантьяго Гуэль				2	▼1	0,49
		Баскская националистическая партия	исп. Nacionalista Vasco, NV	Мануэль Арансади				1	▬	0,25
Все регионалисты и националисты								24	▲4	5,87
		Радикальная республиканская партия	исп. Partido Republicano Radical, PRR	Алехандро Леррус				7	▼1	1,71
		Испанская социалистическая рабочая партия	исп. Partido Socialista Obrero Español, PSOE	Пабло Иглесиас				7	▲3	1,71
		Республиканская партия Каталонии	кат. Partit Republicà Català, PRC	Льюис Компанис				3	▲1	0,57
		Федеративная демократическая республиканская партия	исп. Partido Republicano Democrático Federal, PRDF	Хоакин Пи-и-Арсуага				2	▲1	0,49
		Республиканский автономистский союз	исп. Partido Unión Republicano Autonomista, PURA	Феликс Ассати				1	▼1	0,25
Все республиканцы и социалисты								22	▬	5,38
		Традиционалистское причастие	исп. Comunión Tradicionalista, CT	Маркес де Вильорес				4	▬	0,98
		Традиционалистская католическая партия	исп. Partido Católico Tradicionalista	Луис Гарсия Гихарро				1	▼1	0,25
		Интегристская партия	исп. Partido Integristas, PI	Мануэль Сенанте				1	▬	0,25
Все карлисты и традиционалисты								7	▼1	1,71
		Лига монархического действия	исп. Liga de Acción Monárquica, LAM					5	▲2	2,22
		Аграрная партия	исп. Partido Agrario, PA	Кандидо Касануэва				1	▬	0,25
		Независимые						4	▬	1,71
Другие								10	▲6	3,18
Всего					н/д	100,00		409	▬
Источник: Historia Electoral Spain Historical Statistics

Результаты по регионам

Наибольшего успеха на провинциальном уровне добилась проправительственная коалиция либералов и реформистов во главе с Мануэлем Гарсия Прието, сумев занять первое место по количеству избранных депутатов в 34 провинциях. Либерально-консервативной партии удалось победить в 5 провинциях (Оренсе, Сория, Паленсия, Сантандер (ныне Кантабрия) и Куэнка), сторонники Хуана де ля Сьерва выиграли выборы в Бургосе и Мурсии, приверженцы Антонио Маура победили в Наварре. Каталонские регионалисты выиграли выборы в Барселоне и Льейде, Лига монархического действия стала первой в Бискайе и Алаве, карлисты победили в Гипускоа. В Авиле и Сеговии мандаты разделили левые либералы и консерваторы, в Жироне места поделили Регионалистская лига и баскские династисты из Лиги монархического действия.

В Мадриде уверенную победу одержали социалисты, выиграв 5 мандатов из 8, оставшиеся три поделили либерал-«романонистас», левый либерал и независимый либерал. В Барселоне вновь победили регионалисты, завоевав 5 мандатов из 7 (из них 4 взяла Регионалистская лига, ещё один их союзники из числа каталонских карлистов), оставшиеся 2 достались республиканцам-радикалам. В Севилье 3 места заняли либералы (в том числе, 2 левых либералов и один независимый либерал), оставшиеся 2 выиграли либеральный консерватор и независимый монархист. В Валенсии по одному мандату завоевали республиканец-автономист, республиканец-радикал и католик-традиционалист из Региональной ассоциации Католическое действие.

После выборов

25 мая 1923 года новым председателем Конгресса депутатов был избран Мелькиадес Альварес (Реформистская партия), за которого проголосовали 252 парламентария из числа либералов и консерваторов, остальные не голосовали. Председателем Сената стал Альваро де Фигероа, граф Романонес (Либеральная партия).

8 июля 1923 года раскол в каталонской секции ИСРП по вопросу независимости региона привёл к созданию Социалистического союза Каталонии (кат. Unió Socialista de Catalunya), лидерами которой стали Габриэль Аломар, Рафаэль Кампаланс и Хуан Коморера.

Работа Конгресса депутатов, избранного в 1923 году, проходила на фоне анархистского террора и партизанских действий рифских повстанцев против испанских войск в Северном Марокко. Летом кабинет Гарсии Прието покинули реформисты Альвареса и сторонники Нисето Алькалы Самора-и-Торреса. В результате 1 сентября 1923 года Гарсии Прието пришлось реорганизовать кабинет, в котором остались представители трёх крупнейших группировок Либеральной партии (либдемы, «романонистас», левые либералы). Неспособность политиков обеспечить стабильность в стране и добиться победы в Марокко привели к государственному перевороту 13 сентября. Было приостановлено действие испанской конституции, распущены правительство и парламент, введена цензура. В Испании была установлена диктатура генерала Примо де Риверы, который с согласия короля возглавил «военную директорию». Мануэль Гарсия Прието как председатель правительства и Мелькиадес Альварес как глава Конгресса депутатов выступили против, но король не прислушался к их мнению.

Литература

• Julio Gil Pecharromán. José Antonio Primo de Rivera: retrato de un visionario. — Planeta-De Agostini, 2005. — 576 с. ISBN 84-674-2262-9
• Eduardo González Calleja. La España de Primo de Rivera: la modernización autoritaria 1923-1930. — Alianza Editorial, 2005. — 463 с. ISBN 9788420647241

Ссылки

• [www.historiaelectoral.com/e1800g.html Gráficos y análisis: Elecciones en el Sexenio Revolucionario y la Restauración 1869-1923] (исп.). Historia Electoral.com. Проверено 13 апреля 2016.
• [www.congreso.es/portal/page/portal/Congreso/Congreso/SDocum/ArchCon/SDHistoDipu Archivo Histórico de Diputados (1810 - 1977)] Documentary Services / Archive / Historic summary of Members of the Congress (1810-1977) (исп.). congreso.es. Проверено 13 апреля 2016.

Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Испании (1923)

– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.