Парламентские выборы в Финляндии (1958)
Парламентские выборы в Финляндии (1958) (фин. Eduskuntavaalit 1958, швед. Riksdagsvalet i Finland 1958) — выборы в 200-местную Эдускунту Финляндии, прошедшие 6 и 7 июля 1958 года.[1] Коммунистический Демократический Союз народа Финляндии стал крупнейшей партией, но не смог сформировать правительство.
Описание событий
В период с марта 1956, когда Урхо Кекконен (Аграрная лига) стал президентом, и выборами 1958 года, в Финляндии сменилось четыре правительства. Карл-Август Фагерхольм от Социал-демократической партий, имевшей большинство в правительстве; Виено Сукселайнен от аграрной партии из правительственного меньшинства и два временных государственных гражданских правительства во главе с председателем Банка Финляндии, Райнером фон Фиандт, и председателем Верховного административного суда Финляндии, Рейно Куускоски. Социал-демократам и аграриям было трудно совместно работать в правительстве и это существенно уменьшило шансы страны на стабильное правление, так как две другие довольно крупные партии — Демократический Союз народа Финляндии и Национальная коалиция — были исключены из правительства.
Социал-демократы были разделены на две группы: с Вяйнё Таннером, ветераном социал-демократов, и бывшим политзаключённым (однми из восьми «военных преступников» после Второй мировой войны), сменив Фагерхольма в июле 1957 на посту лидера социал-демократов. Социал-демократы были среди главных оппонентов Кекконена и хотели его поражения на президентских выборах 1962 года. Став президентом, Кекконен хотел политически победить социал-демократов и, таким образом, расколоть их на большинство и меньшинство, так называемых скогистов (по имени бывшего министра обороны Эмиля Скога), которое помогло бы ему приблизиться к намеченной цели.
В дополнение ко всему, Финляндия страдала от рецессии и имела высокий по стандартам того времени уровень безработицы, что помогло Демократическому Союзу народа Финляндии увеличить их поддержку. После этих выборов, Фагерхольм сформировал своё третье правительство, в которое в августе 1958 года вошли социал-демократы, аграрии, национальные коалиционисты, Шведская народная партия и Народная партия Финляндии. Уже назначив правительство Фагерхольма, президент Кекконен отметил, что не поможет ему, если тот столкнётся с проблемами. Вскоре правительство встертилось с трудностями: Советский Союз прервал свои торговые отношения с Финляндией, а в ноябре или декабре 1958 года советский посол в Финляндии вернулся в Советский Союз. Эти «ночные за́морозки» вместе с президентом Кекконеном и другой оппозицией аграриев (министр иностранных дел Виролайнен ушёл из правительства в отставку в начале декабря 1958 и Karjalainen, бывший помощник министра финансов, писал, что это время было периодом ухода мудрых людей из правительства), привели к тому, что Фагерхольм подал в оставку в декабре 1958 года. в январе 1959 Sukselainen сформировал другое центристское правительство меньшинства, в то время как Кекконен посетил Советский Союз, где заверил Хрущёва, что в советско-финских отношениях снова будет всё хорошо.[2][3]
Результаты выборов
| Партия | Голосов | % | Мест | +/- |
|---|---|---|---|---|
| Демократический союз народа Финляндии | 450 220 | 23,16 | 50 | + 7 ▲ |
| Социал-демократическая партия Финляндии | 449 536 | 23,12 | 48 | - 6 ▼ |
| Аграрный союз | 448 364 | 23,06 | 48 | - 5 ▼ |
| Национальная коалиция | 297 094 | 15,28 | 29 | + 5 ▲ |
| Шведская народная партия | 126 365 | 6,50 | 13 | + 1 ▲ |
| Либеральная партия/Народная партия | 114 617 | 5,90 | 8 | - 5 ▼ |
| Социал-демократический союз рабочих и крестьян | 33 947 | 1,75 | 3 | 0 (новая) |
| Представитель Аландов | 5 487 | 0,28 | 1 | 0 ▬ |
| Оппозиция аграрной лиги | 5 057 | 0,3 | 0 | 0 (новая) |
| Христианские демократы | 3 358 | 0,2 | 0 | 0 (новая) |
| беспартийные | 3 033 | 0,2 | 0 | 0 (новая) |
| свободный экономический список | 331 | 0,0 | 0 | 0 (новая) |
| Лига народного острудничества | 160 | 0,0 | 0 | 0 (новая) |
| прочие | 242 | 0,0 | 0 | – |
| Недействительные/пустые бланки | 10 162 | – | – | – |
| всего | 1 944 235 | 100 | 200 | 0 |
| Зарегистрированных избирателей/явка | 2 606 258 | 75,0 | – | – |
| Источник: Tilastokeskus 2004,[4] Suomen virallinen tilasto[5] | ||||
Напишите отзыв о статье "Парламентские выборы в Финляндии (1958)"
Примечания
- ↑ Nohlen, D & Stöver, P (2010) Elections in Europe: A data handbook, p606 ISBN 978-3-8329-5609-7
- ↑ Seppo Zetterberg et al., eds. (2003) A Small Giant of the Finnish History, WSOY, 2003, p786, 811, 817–821
- ↑ Johannes Virolainen (1991) The Last Electoral Term, Otava
- ↑ [pxweb2.stat.fi/sahkoiset_julkaisut/vuosikirja2004_suppea/excel/vaali_02.xls 595. Eduskuntavaalit 1927–2003] (Tilastokeskus 2004)
- ↑ Suomen virallinen tilasto 29 A, Kansanedustajain vaalit XXVI(?)
|
Это заготовка статьи о выборах. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Финляндии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Парламентские выборы в Финляндии (1958)
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
