Парламентский холм

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Парламентский холм (англ. Parliament Hill, фр. Colline du Parlement, разговорное название — Холм, англ. The Hill) — архитектурный комплекс в Оттаве, где заседает высший законодательный орган Канады.

Здания парламента, сооруженные в стиле неоготики, сложенные из серых гранитных глыб, крытые позеленевшими медными пластинами, создают впечатление, что они построены одновременно с английским парламентом. На самом деле возведены эти сооружения в 1922 г. Первоначальный центральный блок построен в начале 1860-х гг., но он был разрушен огнём в 1916 г. Из старых основных зданий уцелело лишь здание Библиотеки парламента. Все остальные здания необходимо было выстроить заново, что и было сделано в начале 20-х гг. По обе стороны от Центрального блока расположены Восточный и Западный блоки, построенные в период с 1859 по 1895 г. Башня Мира — самая высокая часть парламентского комплекса — это памятник канадцам, погибшим на полях сражений в Европе в Первую мировую войну. Она была сооружена взамен уничтоженной пламенем пожара Башни Виктории.

Наиболее просторное среди всех парламентских помещений — зал Конфедерации, или Зал двухсот, по числу депутатов парламента. В Мемориальной палате парламента на особом постаменте лежит объемистая книга. В ней записаны имена всех канадцев, погибших в Европе на полях Первой и Второй мировых войн.

На парламентской площади в окружении гербов канадских провинций горит Вечный огонь — символ единства страны. По утрам на Парламентском холме происходит церемония смены караула, привлекающая зрителей. Недалеко от здания парламента, на Веллингтон-стрит, находится национальный пресс-клуб. Сюда приходят журналисты, обозреватели национальных телекорпораций CBC и CTV, корреспонденты зарубежных газет и журналов. Здесь можно узнать самые последние новости, принять участие в политических дискуссиях.



См. также

Напишите отзыв о статье "Парламентский холм"

Отрывок, характеризующий Парламентский холм

Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.