Народный консультативный конгресс
Народный консультативный конгресс Республики Индонезии Majelis Permusyawaratan Rakyat Republik Indonesia | |
Тип | |
---|---|
Тип | |
Палаты |
Совет народных представителей (СНП) и Совет представителей регионов (СПР) |
Руководство | |
Председатель НКК |
Зулкифли Хасан, Партия национального мандата |
Председатель СНП | |
Председатель СПР | |
Структура | |
Членов |
692 |
Совет народных представителей Фракции |
Демократическая партия — 148 мест</br>Партия «Голкар» — 107 мест</br>Демократическая партия борьбы Индонезии — 94 места</br>Партия справедливости и благоденствия — 57 мест</br>Партия национального мандата — 46 мест</br>Партия единства и развития — 37 мест</br>Партия национального пробуждения — 28 мест</br>Партия «Движение за великую Индонезию» — 26 мест</br>Партия народной совести — 17 мест |
Совет представителей регионов Фракции |
отсутствуют |
Выборы | |
Совет народных представителей Система голосования |
мажоритарная |
Совет народных представителей Последние выборы | |
Зал заседаний | |
Сайт | |
mpr.go.id/ |
Индонезия |
Эта статья является частью серии статей по теме: |
|
Наро́дный консультати́вный конгре́сс Респу́блики Индоне́зии (НКК; индон. Majelis Permusyawaratan Rakyat Republik Indinesia, MPR-RI) — высший законодательный орган Индонезии. Состоит из постоянно действующего Совета народных представителей, фактически выполняющего функции парламента страны, и периодически созываемого Совета представителей регионов. В нынешнем составе НКК 620 депутатов.
НКК был образован в 1960 году, в соответствии с Законом № 16/1960, и первоначально назывался Временным народным консультативным конгрессом (ВНКК; индон. Majelis Permusyawaratan Rakyat Sementara, MPRS), так как его первый состав был не избран на всенародных выборах, как предполагалось конституцией, а назначен президентом. Статус постоянного законодательного органа НКК получил после проведения парламентских выборов 1971 года[en]. До принятия в 2004 году ряда поправок к конституции НКК состоял из депутатов Совета народных представителей, а также делегатов, представляющих провинции, вооружённые силы и «функциональные группы» населения.
Содержание
Предыстория
Создание НКК предусматривалось статьёй IV переходных положений индонезийской конституции, принятой Исследовательским комитетом по подготовке индонезийской независимости[en] 18 августа 1945 года. Однако из-за того, что в связи с чрезвычайными условиями — в частности, начавшейся войны за независимость — созыв всенародно избранного законодательного органа представлялся невозможным, 16 октября 1945 года, в соответствии с заявлением вице-президента Мохаммада Хатты, его функции были переданы Центральному национальному комитету Индонезии, созданному незадолго до этого.
27 декабря 1949 года война за независимость завершилась признанием суверенитета Индонезии со стороны бывшей метрополии — Нидерландов и созданием вместо унитарной Республики Индонезии (РИ) федеративной Республики Соединённых Штатов Индонезии (РСШИ). При этом в РСШИ была принята новая конституция, не предусматривавшая создание НКК в качестве законодательного органа. В 1950 году, после ликвидации РСШИ и восстановления унитарной РИ, была принята временная конституция, также не предусматривавшая наличие НКК.
История
НКК в период «направляемой демократии» (1960—1965)
5 июля 1959 года президент Сукарно издал указ о роспуске Учредительного Собрания[en] и восстановлении действия конституции 1945 года. Вскоре по распоряжению Сукарно был созван Временный народный консультативный конгресс (ВНКК), который должен был исполнять функции НКК вплоть до проведения всеобщих выборов и отличался от него тем, что его члены была назначены президентом, а не избраны. В первоначальный состав ВНКК вошло 616 членов: 257 депутатов СНП, 241 представитель «функциональных групп» и 118 представителей регионов.
Генеральная сессия 1960 года
Первая генеральная сессия ВНКК прошла в период с 10 ноября по 7 декабря 1960 года в Бандунге. На ней члены Конгресса одобрили политический манифест Сукарно, предусматривавший переход от «либеральной демократии»[en] к новой форме правления — «направляемой демократии»[en], а также восьмилетний план развития на период с 1961 по 1968 годы.
Генеральная сессия 1963 года
Вторая генеральная сессия ВНКК прошла в период с 15 по 22 мая 1963 года также в Бандунге. Основным результатом этой сессии стало избрание Сукарно пожизненным президентом Индонезии.
Генеральная сессия 1965 года
Третья генеральная сессия ВНКК прошла в период с 11 по 15 апреля 1965 года. Члены Конгресса вновь выразили одобрение курсу Сукарно и его концепции «направляемой демократии».
НКК в период перехода к «новому порядку» (1965—1968)
Генеральная сессия 1966 года
Четвёртая генеральная сессия ВНКК состоялась в период с 20 июня по 5 июля 1966 года в Джакарте. На ней был начат процесс постепенного перехода властных полномочий от Сукарно к генералу Сухарто, выдвинувшегося после подавления попытки государственного переворота, устроенной левонастроенными офицерами 30 сентября 1965 года — так называемого Движения 30 сентября. Фактически Сухарто уже получил всю полноту власти после подписания 11 марта 1966 года президентского указа, известного как Суперсемар[en] (индон. Supersemar; от индон. Surat Perintah Sebelas Maret — Указ от 11 марта). В ходе сессии ВНКК принял 24 резолюции, предусматривавшие, в числе прочего, лишение Сукарно статуса пожизненного президента, запрет идеологии марксизма-ленинизма, ратификацию Суперсемара, проведение в кратчайшие сроки выборов в законодательные органы, предоставление Сухарто полномочий на формирование нового кабинета, а также принятие поправки к конституции, согласно которой исполняющим обязанности президента, в случае его недееспособности, становился не вице-президент, а лицо, указанное в Суперсемаре, то есть Сухарто.
Сукарно выступил на сессии с речью, известной под названием «Девять точек» (индон. Nawaksara), в которой он попытался отвести от себя обвинения в поддержке Движения 30 сентября, однако ВНКК не внял доводам президента и потребовал от него предоставить к следующей генеральной сессии Конгресса более подробный отчет о своих действиях.
Специальная сессия 1967 года
В 1967 году состоялась специальная сессия ВНКК. Наиболее важным из решений, принятых на этой сессии, была отставка президента Сукарно, аргументированная тем, что своей политикой президент ставит под угрозу национальные интересы, и назначение Сухарто исполняющим обязанности президента[en].
Специальная сессия 1968 года
В 1968 году состоялась ещё одна специальная сессия ВНКК, избравшая исполняющего обязанности президента Сухарто полноправным президентом Индонезии на пятилетний срок. Кроме того, на сессии был одобрен пятилетний план экономического развития и принято решение о проведении выборов в законодательные органы в 1971 году.
НКК в период «нового порядка» (1968—1998)
Генеральная сессия 1973 года
После проведения парламентских выборов 1971 года[en] ВНКК, назначенный президентом, передал свои полномочия постоянному НКК, сформированному по итогам выборов. В 1973 году НКК провёл свою первую генеральную сессию в качестве избранного законодательного органа. В новом составе НКК было 920 депутатов; в результате реорганизации партийной системы в 1974 году, приведшей к уменьшению числа легальных политических организаций до трёх (две партии и проправительственный блок Голкар), все члены НКК стали членами пяти фракций — Голкар, Партии единства и развития (ПЕР), Демократической партии Индонезии (ДПИ), вооружённых сил и представителей регионов.
На сессии Сухарто — первым из индонезийских президентов — выступил перед НКК с посланием, в котором отчитался за пять лет своей работы на президентском посту. Кроме того, в ходе сессии был принят ряд законодательных актов, уточняющих процедуру избрания президента и вице-президента, а также отношения между НКК, СНП и Верховным консультативным советом[id]. Сухарто был переизбран на пост президента, вице-президентом был избран султан Джокьякарты Хаменгкубувоно IX.
Генеральная сессия 1978 года
Генеральная сессия НКК, прошедшая в 1978 году, постановила включить Восточный Тимор в состав Индонезии в качестве провинции[id], а также установила Панча Сила в качестве государственной идеологии. Сухарто был переизбран на президентский пост; вице-президентом был избран Адам Малик — после отказа Хаменгкубувоно IX вторично занять этот пост из-за болезни.
В ходе сессии произошёл конфликт между Сухарто и депутатами от мусульманской партии ПЕР, связанный с противоречивыми высказываниями президента о религии.
Генеральная сессия 1983 года
На генеральной сессии 1983 года были приняты законодательные акты, уточняющие процедуру проведения референдумов в Индонезии. Сухарто был в очередной раз переизбран на пост президента; вице-президентом был избран Умар Вирахадикусума.
Генеральная сессия 1988 года
На генеральной сессии 1988 года состоялись очередные выборы президента и вице-президента. Кандидатура Судармоно на вице-президентский пост, предложенная Сухарто, не была поддержана всем составом НКК; ПЕР выставила альтернативного кандидата в вице-президенты — своего лидера Джаелани Наро[id]. Однако Сухарто удалось уговорить Наро снять свою кандидатуру, в результате чего вице-президентом был, в качестве единственного кандидата, избран Судармоно.
Состав НКК, собравшийся на сессии 1988 года, включал, наряду с традиционными пятью фракциями, шестую — фракцию «функциональных групп».
Генеральная сессия 1993 года
На генеральной сессии 1993 года Сухарто был в шестой раз переизбран на президентский пост; вице-президентом был избран бывший главнокомандующий Вооружённых сил Три Сутрисно. Число членов НКК было увеличено до 1000.
Генеральная сессия 1998 года
Генеральная сессия 1998 года прошла в обстановке экономического кризиса и массовых антиправительственных выступлений[en]. Сухарто был в седьмой раз переизбран на президентский пост; вице-президентом был избран Бухаруддин Юсуф Хабиби. Кроме того, решением НКК президенту были предоставлены чрезвычайные полномочия на кризисный период.
НКК в постсухартовский период
Специальная сессия 1998 года
После отставки Сухарто с поста президента, произошедшей 21 мая 1998 года, НКК собрался на специальную сессию. На ней было отменено решение прошлой сессии о предоставлении чрезвычайных полномочий президенту, а также принято решение о проведении в 1999 году внеочередных парламентских выборов. За Панча Сила был оставлен статус государственной идеологии, но НКК подчеркнул недопустимость использования Панча Сила с целью узурпации власти. Стоит отметить, что в связи с тем, что собравшийся на сессию состав НКК был избран во время правления Сухарто, депутаты, в большинстве своем, занимали достаточно консервативные позиции и не поддерживали идею о проведении в Индонезии коренных преобразований.
Генеральная сессия 1999 года
В 1999 году, после проведения парламентских выборов[en], НКК собрался на первую после отставки Сухарто и последнюю в своей истории генеральную сессию. В новом составе НКК было 700 членов: 500 депутатов СНП, 135 представителей регионов, а также 65 представителей «функциональных групп». Среди основных решений, принятых на этой сессии, стоит назвать решение о проведении в Восточном Тиморе референдума о независимости, а также инициирование процесса внесения поправок в Конституцию, должных значительно ограничить власть президента. Был изменён регламент самого НКК: было установлено, что, вместо периодически созываемых генеральных сессий, НКК будет созываться на ежегодные сессии, на которых будет заслушивать послания от президента, СНП, Государственного аудиторского агентства[id], Верховного консультативного совета и Верховного суда[en], а также давать вышеназванным органам рекомендации по дальнейшей работе.
Впервые за 30 лет НКК признал неудовлетворительным отчёт президента Хабиби о проделанной работе. На сессии были проведены новые выборы президента и вице-президента, в которых, впервые за всю историю НКК, приняло участие более одного кандидата. Президентом был избран Абдуррахман Вахид, вице-президентом — Мегавати Сукарнопутри.
Ежегодная сессия 2000 года
Основным решением ежегодной сессии НКК 2000 года стало выделение полиции, входившей в состав вооружённых сил, в отдельную структуру. Также на сессии были приняты резолюции о важности сохранения национального единства и, одновременно, о некотором расширений полномочий провинциальных органов власти.
Специальная сессия 2001 года
Специальная сессия НКК 2001 года приняло решение об импичменте президента Абдуррахмана Вахида и переходе президентских полномочий к вице-президенту Мегавати Сукарнопутри. Новым вице-президентом был избран Хамза Хаз.
Ежегодная сессия 2002 года
Ежегодная сессия НКК 2002 года внесла ряд поправок в конституцию, изменивших процедуру выборов президента — теперь глава государства должен был избираться всенародным голосованием, а также упразднивших Верховный консультативный совет. Кроме того, были приняты решения об обязательном выделении не менее 20% национального бюджета на образование и об образовании с 2003 года Конституционного суда[en].
Ежегодная сессия 2003 года
Ежегодная сессия НКК 2003 года приняла новый регламент НКК, который вступил в силу после всенародных выборов президента в следующем году. Согласно новому регламенту, полномочия НКК были несколько сокращены в пользу СНП, Верховного суда и Конституционного суда. За НКК оставалось право объявить президенту импичмент, а также право избрать президента и вице-президента в случае, если обе должности окажутся вакантными.
Ежегодная сессия 2004 года
На ежегодной сессии 2004 года НКК был заслушан последний отчёт президента о проделанной работе.
Напишите отзыв о статье "Народный консультативный конгресс"
Ссылки
- [www.mpr.go.id/index.php?section=about_iframe История НКК на официальном сайте НКК]
Отрывок, характеризующий Народный консультативный конгресс– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.– Сейчас! В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь. – Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех. – Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи. – Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову. Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом. – Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома. – Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет? – Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов. – Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы? – Как случится, – сказал Ростов. – Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу. – Да что же? – Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину. – Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала. Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому. – Так что же? только? – спросил он. – Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас. – Ну так что же? – Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами. Ростов задумался. – Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия? – Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то. Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным». – Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он. – Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат. – Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу. – Вот как! Так ты что же? – Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a? – Нет. – Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов. – Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори. Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она. – Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж? Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу. – Вот как! – сказал Ростов. – Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она. – Хороший. – Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов? – Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный. – Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош? – Очень хорош. – Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе. И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее. – Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть. Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы. Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов. Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти. В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару. В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона. Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч. – Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец… – Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет? – Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были. Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф. – Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят. – Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь. Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй! И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына. – Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками. – Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело. – Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне. – И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!… В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм. – Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе. Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету. – Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он. Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь… – Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть. – Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший. Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем. – Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет. На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову. |