Паровоз Я

Я
Основные данные
Страна постройки	Россия
Завод	Невский, Путиловский
Годы постройки	1896—1903
Всего построено	150
Ширина колеи	1524 мм
Конструкционная скорость	95 км/ч
Технические данные
Осевая формула	1-3-0
Длина паровоза	9 661 мм
Служебный вес паровоза	53,0 т
Сцепной вес	40,5 т
Нагрузка от движущих осей на рельсы	13,5 т
Диаметр бегунковых колёс	1 100 мм
Диаметр движущих колёс	1 800 мм
Давление пара в котле	11 кгс/см²
Полная испаряющая поверхность нагрева котла	161 м² (первые 50 локомотивов), 158 м²
Площадь колосниковой решётки	2,3 м²
Диаметр цилиндров	482 мм
Ход поршня	650 мм
Парораспределительный механизм	Джоя
Эксплуатация

Эта статья о серийном пассажирском паровозе. Об опытном сочленённом паровозе см.: Паровоз Я-01

Паровоз Я (Ярославская дорога)— пассажирский паровоз типа 1-3-0, производившийся в 1896—1903 гг. для ряда российских железных дорог. Предназначался для вождения «дачных» (пригородных) поездов.

История

Предпосылки к появлению

В конце XIX века на многих российских железных дорогах начал наблюдался рост местного (пригородного) пассажирского сообщения. Это привело к повышению числа и веса пригородных (дачных) поездов. Однако применявшийся в то время тяговый подвижной состав ограничивал повышение веса поездов. Среди дорог, где наиболее остро стояла эта проблема, была и Московско-Ярославско-Архангельская железная дорога, где дачные поезда обслуживались паровозами типа 1-2-0. Требовалось паровозы с более высоким сцепным весом, однако выпускавшиеся в то время паровозы Н^д типа 1-3-0 для этой службы мало подходили. Причина была в том, что на паровозах Н^д применялась паровая машина компаунд, при пуске которой пар сперва поступал в один цилиндр, а затем уже в следующий. Из-за этого у паровозов с такой машиной была ограничена сила тяги при трогании с места. В отличие от них, паровозы с простой машиной имели более высокую силу тяги, так как в данном случае пар поступает сразу в оба цилиндра машины. Так как для дачных поездов с их большим числом остановок ускорение при разгоне имеет высокое значение, то конструкторами было решено построить паровоз типа 1-3-0 с простой паровой машиной. Также для повышения силы тяги, было решено уменьшить диаметр движущих колёс с 1900 до 1800 мм.

Выпуск паровозов

В 1896 году, по заказу указанной дороги, на Невском заводе был спроектирован и начал выпускаться пассажирский паровоз типа 1-3-0 с простой паровой машиной. В том же году завод поставил на дорогу первые 20 машин, которые получили обозначение серии А. Помимо Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, данные паровозы приобретали и другие дороги, в том числе: Либаво-Роменская (на ней паровозы получили первоначальное обозначение серии ПН), Полесские (серия Н), Екатерининская (серия Н), Самаро-Златоустовская (серии А_н и А_п), Закавказская (серия Б_н)и Московско-Брестская (серия И). Кроме Невского завода, в 1900 году партию выпустил и Путиловский завод. Ниже в таблице приведены данные о выпуске паровозов с указанием из первоначальных обозначений. Всего было выпущено 150 паровозов, которым в 1912 году присвоили обозначение серии Я, в честь первой дороги-заказчицы.

Год	Завод	Количество	Обозначения
1896	Невский	20	А101—А120
1897	»	30	А121—А135, Ан26—Ан40
1899	»	18	Бн551—Бн-568
1900	»	40	А136—А140, Н56—Н65, Н61—Н73 И1—И12
	Путиловский	26	Ап41—Ап55, И13—И23
1901	Невский	13	ПН61—ПН73
1903	»	3	А152—А154

Литература

• В.А. Раков. Паровозы серии Я // Локомотивы отечественных железных дорог 1845-1955. — 2-е, переработанное и дополненное. — Москва: «Транспорт», 1995. — С. 216—217. — ISBN 5-277-00821-7.

Отрывок, характеризующий Паровоз Я

Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.