Парпинг

Посёлок Парпинг Страна НепалНепал Координаты 27°36′57″ с. ш. 85°16′37″ в. д.27.61583° с. ш. 85.27694° в. д. / 27.61583; 85.27694    Показать/скрыть карты

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 121 [whc.unesco.org/ru/list/121 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/121 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/121 фр.]

Парпинг — посёлок в долине Катманду в Непале, важное место буддийского паломничества, связанное в первую очередь с деятельностью буддийского мастера Падмасамбхавы, основателя традиции Ньингма.

География

Парпинг расположен к югу от Катманду.

История

Буддизм

В Парпинге и окрестностях расположены десятки буддийских монастырей, ступ и святых мест, там же сосредоточены поселения тибетцев. В общем комплексе имеются также индуистские храмы и кумирни, поэтому Парпинг имеет значение для жителей всего Непала.

На самом въезде в Парпинг, у подножья горы расположена группа прудов Шеш Нараян, соединённых между собой протоками. Вода в них кристально чиста и позволяет наблюдать стаи рыб, обитающих в священной воде. Отсюда начинается лестница к небольшому храму, который является одним из четырёх основных храмов Вишну долины Катманду. Рядом расположены рядом буддистские ступы, к которым примыкает небольшой буддийский монастырь. Это место очень известно благодаря Чатралу Ринпоче, одному из сильнейших мастеров традиции ньингма, живущему здесь в уединении со своими монахами. Пещера в составе комплекса считается местом, где Падмасамбхава

Неподалёку находится храм Ваджра Йогини, одной из защитниц буддизма, с позолоченной крышей, построенный в семнадцатом веке в неварском стиле.

Вверху с задней стороны холма расположено несколько буддистских монастырей на месте, где Падмасамбхава достиг высокой духовной реализации.

Неподалёку расположена небольшая капелла, куда всегда приходит множество людей. В ней можно увидеть самопроявляющийся образ Тары, одного из женских аспектов сострадания, принятого в буддизме. С каждым годом образ Тары без посторонней помощи становится всё более и более явным на поверхности скалы. Изображение, которое у буддистов ассоциируется с Тарой, индуисты считают богиней Сарасвати, посему паломников здесь всегда достаточно, как буддистских, так и индуистских.

Сверху над посёлком находится главная святыня Парпинга — пещера Асура, и об этом возвещают многочисленные разноцветные молитвенные флажки, развешенные на деревьях. Именно здесь Падмасамбхава некогда провёл длительное время, занимаясь тантрическими практиками и пребывая в медитации. Судя по необычайной важности этого места, великий Мастер достиг здесь очень высокого уровня духовного развития. Поэтому многие последующие практикующие приходили сюда медитировать, зная о том, что пещера Асура обладает огромной силой благословения. Неподалёку от пещеры расположен ритритный центр, построенный Тулку Ургьеном Ринпоче. Этот небольшой монастырь, предоставляющий необходимые условия для пребывающих в длительном уединении, является частью проекта Ка-Ньинг Шедруб Линг, основанного Тулку Ургьеном Ринпоче и Чоки Ньимой Ринпоче.

Ссылки

• [www.the-path.org/pages/parping_r.html Парпинг]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Парпинг

В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал: