Парса, Фаррухру
| Фаррухру Парса перс. فرخرو پارسا<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1968 — 1976 | |||
| Предшественник: | ? | ||
| Преемник: | Манучехр Гянджи | ||
| Рождение: | 21 марта 1922 Кум (город), Иран | ||
| Смерть: | 8 мая 1980 (58 лет) Тегеран | ||
| Профессия: | Врач | ||
Фаррухру́ Парса́ (21 марта 1922, Кум — 8 мая 1980, Тегеран) — иранский политический деятель, врач, педагог, министр образования и первая женщина-министр Ирана.
Биография
Фаррухру Парса родилась в 1922 в Куме. Её мать, Фахре-Афаг Парса, была редактором первого иранского женского журнала «Джахан-е зен» («Мир женщины») и борцом за право женщин на образование[1]. По этой причине она в 1921 году вместе с мужем Фаррухдином Парсой была сослана под домашний арест правительством Ахмеда Кавама в город Кум, где и родилась Фаррухру Парса. Через некоторое время новый премьер-министр Хасан Мостоуфи позволил семье вернуться в Тегеран.
Фаррухру Парса получила медицинское образование, после чего устроилась учительницей в Школу им. Жанны д’Арк, где она преподавала в том числе будущей императрице Ирана Фарах Дибе.[1][2]
В 1963 году Парса была избрана в парламент Ирана и почти одновременно начала писать петиции шаху Мохаммеду Резе Пехлеви с просьбой дать иранским женщинам права голоса, что было сделано в том же году после всенародного конституционного референдума[1]. В 1965 году она стала заместителем, а в 1968 — министром образования Ирана.
Во время Иранской революции Фаррухру Парса была арестована и помещена в тюрьму. 8 мая 1980 года была расстреляна. В своём последнем письме, адресованном её детям, Парса писала:«Я — врач, поэтому смерти я не боюсь. Смерть — всего лишь мгновение и не более того. Я скорее готова встретить смерть с распростёртыми объятиями, чем жить в позоре, будучи насильно укрытой покрывалом. Я не преклоню колена перед теми, кто ожидает, что я почувствую раскаяние в полувеке моей борьбы за равенство мужчин и женщин. Я не готова носить чадру и сделать шаг назад в истории».[1]
По иронии судьбы, активные деятели Иранской революции Мохаммед Бехешти, Мохаммед-Джавад Бахонар и Мохаммед-Али Реджайи получили образование в иранских университетах за счёт министерства образования, в период пребывания Парсы в должности. Именно с её позволения министерство выделило средство на открытие Бехешти Исламской школы в Гамбурге и Бахонаром нескольких духовных школ в Тегеране.[3]
Напишите отзыв о статье "Парса, Фаррухру"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Bahrami, Ardavan (May 9, 2005), [www.iranian.com/ArdavanBahrami/2005/May/Parsa/index.html A woman for all seasons: In memory of Farrokhrou Parsa], iranian.com, <www.iranian.com/ArdavanBahrami/2005/May/Parsa/index.html>.
- ↑ Pahlavi-Diba, Farah (May 8, 2000), [www.farahpahlavi.org/parsa.html In memory of Mrs. Farrokhrou Parsa executed on May 8, 1980], (in Persian), farahpahlavi.org, <www.farahpahlavi.org/parsa.html>.
- ↑ Pirnia, Mansureh (2007), Madam Minister: A Collection of Memoirs and Notes Written by Farrokhroo Parsa
Отрывок, характеризующий Парса, Фаррухру
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
