Парсеваль-Дешен, Александр Фердинанд

Александр Фердинанд Парсеваль-Дешен
фр. Alexandre Ferdinand Parseval-Deschenes
Александр Фердинанд Парсеваль-Дешен
Дата рождения	27 ноября 1790(1790-11-27)
Место рождения	Париж
Дата смерти	10 июня 1860(1860-06-10) (69 лет)
Место смерти	Париж
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	флот
Звание	адмирал Франции
Сражения/войны	Война третьей коалиции, Алжирские экспедиции, Мексиканская экспедиция, Крымская война
Награды и премии

Алекса́ндр Фердина́нд Парсева́ль-Деше́н (фр. Alexandre Ferdinand Parseval-Deschenes; 27 ноября 1790, Париж — 10 июня 1860, Париж) — адмирал Франции, сенатор.

Биография

Родился в Париже 27 ноября 1790 года, сын генерального сборщика податей, племянник математика Марка-Антуана Парсеваля и академика Орансуа-Огюста Парсеваль-Гранмезона.

В военно-морскую службу вступил в 1804 году, и в 1805 году в эскадре адмирала Латуш-Тревиля сначала участвовал в захвате форта Диамант при Мартинике, а затем на линейном корабле «Bucentaure» в сражении у мыса Финистерре и в Трафальгарской битве. Вырвавшись из Трафальгарской битвы Парсеваль-Дешен на своём корабле потерпел кораблекрушение у входа на рейд Кадиса. Спасённые рыбаками оставшиеся в живых моряки с «Bucentaure» прошли пешком через всю Испанию и в 1805 году вернулись во Францию.

С того времени Парсеваль-Дешен непрерывно находился в морских походах. В 1808 году он состоял на фрегате «Italienne» и в 1809 отличился в сражении с английской эскадрой при Ле-Сабль-д’Олон, заслужив там мичманские эполеты. С сентября того же года он находился на фрегате «Dryade», на котором оставался до апреля 1814 года, после чего продолжал плавания в Средиземном море на разных кораблях.

В августе 1817 года Парсеваль-Дешен был назначен командиром шхуны «Santarelle» и послан в Южную Америку. Там он составил обширное описание берегов Гвианы и течения реки Ориноко. В сентябре 1819 года он был произведён в лейтенанты. В 1822 году за спасение экипажа фрегата «Africaine» Парсеваль-Дешен был награждён орденом Почётного легиона и назначен командиром брига «Faune», в 1827 году он получил чин капитана 2-го ранга, в октябре 1828 года пожалован в кавалеры ордена св. Людовика. За отличие в Алжирской экспедиции был произведён в капитаны 1-го ранга.

С 1834 по 1839 год Парсеваль-Дешен последовательно командовал кораблём «Suffren», фрегатами «Didon» и «Iphigénie». Командуя последним кораблём он принимал участие в экспедиции к Санто-Доминго, и затем плавал у берегов Мексики, блокировал Веракрус.

В начале 1839 года Парсеваль-Дешен вернулся во Францию и был пожалован званием командора Почётного легиона и назначен командиром корабля «Océan», 30 апреля произведён в контр-адмиралы. В этом чине он исправлял должность начальника штаба Тулонской эскадры, затем был морским префектом в Шербуре и в 1841 году возглавил эскадру Средиземного моря. В мае 1844 года пожалован званием великого офицера ордена Почётного легиона, а 15 июля 1846 года произведён в вице-адмиралы.

С июля 1847 по июль 1848 года он управлял морской префектурой Тулона, с 1849 по 1851 год снова командовал Средиземноморской эскадрой, затем заседал в техническом комитете был председателем адмиралтейского совета. 26 января 1852 года назначен сенатором.

С началом Восточной войны Парсеваль-Дешен был назначен командиром Брестской эскадры и совместно с британским флотом совершил плавание в Балтийское море. Там он находился при взятии Бомарзунда и блокаде Свеаборга и Кронштадта. Спустя несколько дней после взятия Бомарзунда Парсевал-Дешен был произведён в адмиралы Франции и награждён большим крестом ордена Почётного легиона.

24 ноября 1855 года Парсеваль-Дешен вышел в отставку. Скончался 10 июня 1860 года в Париже, похоронен на кладбище Пер-Лашез.

Источники

• [adjudant.ru/crimea/zai2-21.htm Зайончковский А. М. Восточная война. Т. 2. СПб., 2002]
• Некролог // «Морской сборник», 1860, август
• [www.parseval.fr/pages/alexandreferdinand.html Biographie détaillée et illustrée de l’amiral de Parseval-Deschênes.]

Отрывок, характеризующий Парсеваль-Дешен, Александр Фердинанд

Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!