Парсонс, Уильям (лорд Росс)

Уильям Парсонс, 3-й лорд Росс
англ. William Parsons, 3rd Earl of Rosse
Место смерти:	Монкстаун, Корк, Ирландия
Научная сфера:	астрономия
Альма-матер:	Тринити-колледж (Дублин)
Известен как:	создатель крупнейшего телескопа XIX века, открыватель спиральной структуры внегалактических туманностей
Награды и премии:	Орден Святого Патрика Королевская медаль

Уильям Парсонс, 3-й лорд Росс (англ. William Parsons, 3rd Earl of Rosse, 1800—1867) — британско-ирландский астроном и общественный деятель, известен как создатель ряда мощных телескопов-рефлекторов, крупнейший из которых — 72-дюймовый «Левиафан», построенный в 1845 году, оставался крупнейшим телескопом мира до начала XX века. С 1807 по 1841 годы носил титул «барон Оксментаун».

Биография

Родился в Йорке, в семье Лоуренса Парсонса, будущего пэра Ирландии. Получил образование в дублинском Тринити-колледже и Магдален-колледже Оксфордского университета, который окончил в 1822 году с отличием по математике. После смерти отца в 1841 году он унаследовал титул графа (эрла) и поместье в графстве Оффали (графство) (Ирландия). В 1836 году женился на Мэри Филд, в браке у них родилось 13 детей, из которых только четверо дожили до совершеннолетия:

• Лоуренс Парсонс, 4-й лорд Росс (1840—1908);
• Преподобный Рэндал Парсонс (1848—1936);
• Ричард Клер Парсонс (21 февраля 1851 — 26 января 1923), известный строительством железных дорог в Южной Америке;
• Сэр Чарлз Алджернон Парсонс (1854—1931), известный как изобретатель паровой турбины.

Наряду с научной, Уильям Парсонс занимался политической деятельностью: он был членом Палаты общин (1821—1834) и Палаты лордов (1845—1867) Парламента Великобритании, пэром Ирландии (1845—1867), канцлером Тринити-колледжа Дублинского университета (1862—1867), президентом Лондонского королевского общества (1848—1854).

Научные исследования

На протяжении всей жизни Уильям Парсонс активно занимался астрономией и телескопостроением, с 1824 года он был членом Королевского астрономического общества. В 1840-х годах он соорудил телескоп с диаметром зеркала 72-дюйма (1.83 метра), который за свой размер получил неофициальное название «Левиафан», установленный в замке Бирр, графство Оффали. Строительство «Левиафана» было начато в 1845 году и продолжалось до 1847 года. «Левиафан» оставался крупнейшим телескопом в мире до начала 20 века. Телескоп лорда Росса считался чудом техники, его изображения широко распространялись на территории Британской империи. Используя этот телескоп для наблюдений, Уильям Парсонс провёл каталогизацию большого количества галактик.

В ходе наблюдений Парсонс обнаружил спиральную природу некоторых туманностей, известных сегодня как спиральные галактики. в частности, он первым выявил спиральную структуру галактики М51, позже получившей название «Водоворот», его рисунки напоминают современные фотографии этой галактики.

Проводя наблюдения на 36-дюймовом телескопе, Парсонс дал название Крабовидной туманности.

Одной из главных задач исследований Парсонса было опровержение небулярной гипотезы, согласно которой планеты и звёзды сформировались из газовых туманностей под действием силы гравитации. Парсонс считал, что туманности имеют не газообразную, а звёздную природу, но в силу недостаточной мощности телескопов пока невозможно различить, что они состоят из звёзд. Росс и его единомышленники утверждали, что им удалось найти доказательства того, что туманность Ориона состоит из отдельных звезд, что имело бы значительные последствия для космологии, а также философии. Противником Парсонса в этом вопросе был Джон Гершель, который, опираясь на результаты собственных наблюдений, утверждал, что туманность Ориона является «истинной» (то есть газообразной).

Одним из больших поклонников телескопа Парсонса был ирландский политик Томас Лефрой, который сказал: «Планета Юпитер, которая через обычное стекло кажется не больше хорошей звезды, выглядит вдвое больше, чем луна, видимая невооруженным глазом. <…> Но гений отображается во всех деталях этого монстра — как конструкция, так и управление им. Телескоп весит шестнадцать тонн, и все же лорд Росс управляет им в одиночку, а два человека с лёгкостью поднимут телескоп на любую высоту».

После смерти Уильяма Парсонса его сын, Лоуренс Парсонс, опубликовал результаты наблюдений отца, в том числе открытые им 226 объектов NGC, в книге «Observations of Nebulae and Clusters of Stars Made With the Six-foot and Three-foot Reflectors at Birr Castle From the Year 1848 up to the Year 1878» (Scientific Transactions of the Royal Dublin Society Vol. II, 1878).

У. Парсонс был избран иностранным членом Петербургской АН (1852).

Телескопы лорда Росса

Лорд Росс построил большое количество телескопов-рефлекторов, наиболее известные из них:

• 15-дюймовый (38 см)
• 24-дюймовый (61 см)
• 36-дюймовый (91 см)
• 72-дюймовый (180 см) («Левиафан»).

Память

В 1935 г. Международный астрономический союз присвоил имя У. Парсонса кратеру на видимой стороне Луны.

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51672.ln-ru Профиль Уильяма Парсонса, лорда Росс] на официальном сайте РАН
• [www.astronet.ru/db/msg/1219743 Парсонс Уильям (лорд Росс)]

Отрывок, характеризующий Парсонс, Уильям (лорд Росс)

Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.