Парусный спорт на летних Олимпийских играх 1952

Соревнования по парусному спорту на летних Олимпийских играх 1952 года проходили с 20 по 28 июля.

Классы яхт

Олимпийские классы яхт 1952 года

Медалисты

Класс	Золото	Серебро	Бронза
Финн одноместный швертбот	Пауль Эльвстрём Дания	Чарльз Керри Великобритания	Риккард Сарбю Швеция
Звёздный двухместная килевая яхта	Италия Агостино Страулино Николо Роде	США Джон Прайс Джон Рейд	Португалия Жоаким Фиуза Франсишко де Андраде
Дракон Килевая яхта	Норвегия Тор Тровальдсен Сигве Ли Хокон Барфод	Швеция Эрланд Альмквист Пер Едда Сидни Больдт Кристмас	Германия Теодор Томзен Эрих Натуш Георг Новка
5.5 mR Килевая яхта	США Бриттон Чэнс Самнер Уайт Эдгар Уайт Майкл Скоэттл	Норвегия Бёрре Фалкум-Хансен Педер Еуген Лунде Вибеке Лунде	Швеция Карл-Эрик Ольсон Фольке Вассен Магнус Вассен
6 mR Килевая яхта	США Герман Вайтон Эрик Риддер Джулиан Рузвельт Джон Морган Эверард Эндт Эмелин Вайтон	Норвегия Тор Биргер Арнеберг Финн Кристиан Фернер Йохан Мартин Фернер Эрик Оскар Хейберг Карл Лауритц Мортенсен.	Финляндия Эрнст Вестерлунд Пауль Сьёберг Рагнар Янссон Йонас Конто Рольф Туркка

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/summer/1952/SAI/ Итоги соревнований] на сайте sports-reference.com
• Батюшков Ю.Н., Липский М.П. Глава "Наш дебют" // "Паруса над заливом". — М.: "Советская Россия", 1961. — 79 с. — 6000 экз.

Отрывок, характеризующий Парусный спорт на летних Олимпийских играх 1952

– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.