Парусный спорт на летних Олимпийских играх 1964

Соревнования по парусному спорту на летних Олимпийских играх 1964 года изначально планировалось проводить в Иокогаме, как это должно было быть на несостоявшейся Олимпиаде 1940 года, однако выяснилось, что гавань Иокогамы более не удовлетворяет условиям, необходимым для состязаний такого сорта. Поэтому соревнования проводились у побережья острова Эносима в заливе Сагами, где специально для этого с 1961 по 1964 годы была построена гавань.

Дарвард Ноулз и Сесил Кук, победив в классе Звёздный, принесли Багамам первую в истории золотую медаль во всех видах спорта на Олимпийских играх.

Медалисты

Класс	Золото	Серебро	Бронза
Финн одноместный швертбот	Вильгельм Кувайде Объединённая германская команда	Петер Барретт США	Хеннинг Винд Дания
Летучий голландец двухместный швертбот	Новая Зеландия Эрл Веллс Хельмер Педерсен	Великобритания Кейт Мусто Тони Морган	США Харри Мелджес Вильям Бентсен
Звёздный двухместная килевая яхта	Багамские Острова Дарвард Ноулз Сесил Кук	США Ричард Стеарнс Линн Вильямс	Швеция Пелле Петтерссон Хольгер Сундстрём
Дракон Килевая яхта	Дания Оле Бернтсен Кристиан фон Бюлов Оле Поульсен	Объединённая германская команда Петер Арендт Вильфрид Лоренц Ульрих Мензе	США Ловелл Норт Чарлз Роджерс Ричард Дивер
5.5 mR Килевая яхта	Австралия Вильям Нортхэм Питер О'Доннелл Джеймс Сэрджент	Швеция Ларс Тёрн Стуре Сторк Арне Карлссон	США Джон Макнамара Фрэнсис Скалли Джозеф Бэтчелдер

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/summer/1964/SAI/ Итоги соревнований] на сайте sports-reference.com
• [katera.ru/magazine/4 Что произошло в заливе Сагами?] (DJVU) сс. 170-175. "Катера и яхты", вып. 4, 1965 (1965). — Отчёт по олимпийской регате. Фото А. Чучелова. Проверено 11 октября 2016.

Отрывок, характеризующий Парусный спорт на летних Олимпийских играх 1964

В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.