Парфёнов, Анатолий Иванович

Анатолий Парфёнов
Личная информация
Полное имя	Анатолий Иванович Парфёнов
Гражданство	СССР СССР
Клуб	«Динамо»
Дата рождения	17 ноября 1925(1925-11-17)
Место рождения	село Дворниково Московской области, СССР
Дата смерти	28 января 1993(1993-01-28) (67 лет)
Место смерти	Москва, Россия
Спортивная карьера	1951—1964
Рост	190 см
Вес	120 кг
Награды и медали Олимпийские игры Золото Мельбурн 1956 свыше 87 кг Государственные награды

Анато́лий Ива́нович Парфёнов (17 ноября 1925 — 28 января 1993) — советский борец классического стиля, олимпийский чемпион 1956 года, заслуженный мастер спорта СССР (1955), заслуженный тренер СССР (1976).

Биография

Ранние годы

Анатолий Парфёнов родился в 1925 году в Подмосковье в селе Дворниково. После окончания ремесленного училища в Воскресенске, работал слесарем на прядильно-ткацкой фабрике имени Цюрупы.

В военные годы

2 октября 1942 года был призван в РККА, воевал пулемётчиком в составе 69-й гвардейской стрелковой дивизии.

6 октября 1943 года 208-й гвардейский стрелковый полк 69-й гвардейской стрелковой дивизии форсировал реку Днепр у посёлка Градижска. Несмотря на ураганный пулемётно-артиллерийский огонь, бойцы захватили безымянный остров на реке и устремились в брод на правый берег Днепра. Первыми на берег ворвались бойцы офицера Требухина из 5-й стрелковой роты: гвардии красноармейцы Цыганов с красным флагом в руках, Земляков, Фатхиеламов, Кудров, Парфёнов и Иваникин. Сбив боевое охранение немцев и водрузив на холме красный флаг, бойцы устремились в атаку. За этот эпизод был представлен к ордену Ленина, получил его только после войны. Был дважды ранен. В результате ранения в руку у него плохо сгибался локтевой сустав, так, что впоследствии он не мог самостоятельно расстегнуть ворот у сорочки.

После излечения от ранений и прохождения курсов стал механиком-водителем на Т-34 в 108-й танковой бригаде.

Демобилизовался в 1946 году, продолжил работу слесарем.

Спортивная карьера

Борьбой начал заниматься только по прошествии времени после войны в 1951 году, случайно. Уже через три месяца занял третье место на первенстве Москвы. Через три года он выиграл чемпионат СССР и стал мастером спорта.

По воспоминаниям борцов:

Силищей он обладал неимоверной, боролся в ломовом стиле, который внешне выглядел грубовато, но приносил победы

Николай Балбошин, ученик Анатолия Парфёнова отметил, что:

- Анатолий Иванович Парфенов обладал огромной физической силой, технику его острой назвать было нельзя, зато захваты были железные. А еще были у него свои коронные приемы в партере: борьба на ключах, в захватах «полунельсоном», «обоюдным нельсоном». В этом деле у него не было равных. Когда я оказался в «Динамо», мне было 19, а ему уже 44. И то я почувствовал всю силу его захватов. Это были какие-то чудовищные медвежьи объятия. Вырваться из них было очень сложно. Простоять в захвате с ним 5-10 секунд считалось почетно. Простоять минуту - чем-то нереальным

По свидетельству Александра Иваницкого, чемпиона Олимпийских игр 1964 года, Анатолий Парфёнов был физически сильнее знаменитого Александра Карелина.

На летних Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне боролся в весовой категории свыше 87 килограммов (тяжёлый вес). В схватках:

• в первом круге выиграл решением судей со счётом 2-1 у Вильфрида Дитриха (Германия), не проведя засчитанных действий;
• во втором круге проиграл по решению судей со счётом 3-0 Бертилю Антоссону (Швеция), также без каких-либо засчитанных действий со стороны соперника;
• в третьем круге выиграл ввиду неявки соперника Юсеин Мехмедов, (Болгария);
• в четвёртом круге не участвовал;
• в пятом круге выиграл решением судей со счётом 3-0 у Адельмо Булгарелли (Италия) и за счёт того, что в личной встрече победил Вильфрида Дитриха (имеющего равное количество штрафных очков) стал чемпионом Олимпийских игр. Дитрих же выиграл серебро — первую в карьере из рекордных для борцов 5 олимпийских наград.

Чемпион СССР 1954 и 1957 годов.

После окончания спортивной карьеры в 1964 году приступил к тренерской деятельности. Среди его воспитанников знаменитый борец Николай Балбошин.

В 1967 году окончил Московский государственный институт физической культуры.

Снялся в эпизодической роли гестаповца в телесериале «Семнадцать мгновений весны».

Умер в 1993 году в Москве. Похоронен на кладбище деревни Марьинка Воскресенского района (Московская область).

Награды и звания

• орден Ленина (22 февраля 1944)
• орден Отечественной войны I степени
• орден Отечественной войны II степени
• два ордена «Знак Почёта» (1957, 1976)
• медали.

Память

Именем борца названа малая планета, значащаяся в международном каталоге малых планет за номером 7913 и имеющая предварительное обозначение 1978 ТУ8. В честь борца проводится международный турнир Мемориал «Богатырские игры» памяти Анатолия Парфёнова.

Ссылки

• [anatoliyparfenov.narod.ru/ Сайт, посвящённый Анатолию Парфёнову]
• [sport-necropol.narod.ru/parfenov.html Спортивный некрополь]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/pa/anatoly-parfyonov-1.html Анатолий Парфёнов] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Парфёнов, Анатолий Иванович

Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».