Парфёнов, Дмитрий Георгиевич

Дмитрий Георгиевич Парфёнов
Дата рождения	22 августа 1919(1919-08-22)
Место рождения	Глазово, Крестецкий уезд, Новгородская губерния, РСФСР
Дата смерти	30 июня 1941(1941-06-30) (21 год)
Место смерти	Даугавпилсский район, Латвийская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1937—1941
Звание
Часть	1-й минно-торпедный авиаполк 8-й бомбардировочная авиабригада
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
Связи	П. С. Игашов, В. Л. Новиков, А. М. Хохлачёв

Дмитрий Георгиевич Парфёнов (22 августа 1919, Глазово, Новгородская губерния — 30 июня 1941, Даугавпилсский район, Латвийская ССР) — лейтенант, штурман звена 1-го минно-торпедного авиаполка 8-й минно-торпедной авиадивизии Краснознамённого Балтийского Флота, удостоен звания Героя России посмертно за подвиг, совершённый в годы Великой Отечественной войны. Член экипажа, совершившего первый воздушный таран бомбардировщиком в Великой Отечественной войне и первый в истории военной авиации двойной таран воздушной и наземной цели.

Биография

Родился в семье рабочего. После окончания школы в посёлке Парахино поступил в Ленинградский институт инженеров водного транспорта, с первого курса в 1937 году, по спецнабору, был направлен в Ейское военно-морское авиационное училище имени Сталина. После завершения обучения в 1939 году приступил к службе в ВВС Краснознамённого Балтийского Флота лётчиком-наблюдателем. Участвовал в советско-финской войне 1939—1940 годов. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года.

Подвиг героя

30 июня 1941 года экипаж дальнего бомбардировщика ДБ-3Т первого минно-торпедного авиаполка 8-й минно-торпедной авиадивизии Краснознамённого Балтийского Флота в составе лётчика — младшего лейтенанта П. С. Игашова, штурмана лейтенанта Д. Г. Парфёнова, бортстрелков В. Л. Новикова и А. М. Хохлачёва выполнял боевую задачу по нанесению бомбового удара по мосту в районе города Двинска. Полёт проходил без прикрытия истребителями сопровождения. После уничтожения моста, по возвращении, самолёт был атакован тремя фашистскими истребителями Me-109F. Бортстрелками экипажа был сбит один самолёт противника, но вражеским огнём был повреждён левый двигатель бомбардировщика. Несмотря на это, ещё один самолёт противника был уничтожен воздушным тараном, а горящий бомбардировщик был направлен в танковую колонну противника.

Это был первый воздушный таран бомбардировщиком в Великой Отечественной войне и первый в истории двойной таран воздушной и наземной цели.

Останки экипажа найдены школьниками и захоронены в Латвии в Даугавпилсе в 1975 году.

Посмертные награды

• 7 мая 1970 года весь экипаж посмертно награждён орденами Отечественной войны 1-й степени.
• 6 июля 1995 года Указом президента России Б. Н. Ельцина всем членам погибшего экипажа присвоено звание Героев России (посмертно).

Память

У места гибели экипажа установлен памятник.

В городе Окуловка именем Дмитрия Георгиевича Парфёнова названа улица.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3962 Парфёнов, Дмитрий Георгиевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.moravia.ru/index.php?act=vospit&detail=94 Парфёнов Дмитрий Георгиевич // «Крылья над волнами»]
• [www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/parfenov_d_g.html Парфёнов Дмитрий Георгиевич // «Уголок Неба»]
• [tos-chkalovsk.narod.ru/vestnik06--11.htm Парфенов Дмитрий Георгиевич // «Чкаловский Вестник»]

Отрывок, характеризующий Парфёнов, Дмитрий Георгиевич

В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.