Пархоменко, Иван Кириллович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Кириллович Пархоменко

Иван Кириллович Пархоменко пишет портрет проф. Н.И. Кареева. На законченных портретах изображены: 1) Г.К. Градовский, 2) Д.Н. Мамин-Сибиряк, 3) В. Мякотин, 4) А.Н. Будищев, 5) В.Д. Кузьмин-Караваев, 6) Г.С. Петров, 7) С.А. Найденов, 8) К.С. Баранцевич, 9) А.В. Пешехонов, 10) М.Н. Альбов, 11) П.Б. Струве, 12) Е.Н. Чириков, 13) В.Г. Тан, 14) А.А. Измайлов, 15) Т.Л. Щепкина-Куперник, 16) К.М. Фофанов, 17) И.И. Ясинский
Дата рождения:

19 июня 1870(1870-06-19)

Место рождения:

село Машево Новгород-Северского уезда Черниговской губернии.

Дата смерти:

21 января 1940(1940-01-21) (69 лет)

Место смерти:

Москва

Гражданство:

Российская империя, СССР

Жанр:

живопись

Учёба:
Стиль:

реализм

Ива́н Кири́ллович Пархо́менко (19 июля 1870 — 21 января 1940) — русский советский художник, автор уникальной портретной галереи писателей России, насчитывавшей свыше 90 полотен, в том числе Л. Н. Толстого, И. А. Бунина, А. И. Куприна, Л. Н. Андреева, А. А. Блока.

После 1917 года художник пополнил её портретами A. Серафимовича, Д. Бедного, Д. А. Фурманова, Л. М. Леонова и других, в общей сложности, ещё примерно 30 картинами, представив, таким образом, на холсте практически всю русскую литературу конца XIX — первой трети XX столетия.





Биография

И. К. Пархоменко родился 19 июля 1870 года в селе Машево Новгород-Северского уезда Черниговской губернии.

Художественное образование получил в Киевской рисовальной школе (ученик Н. Н. Ге), в петербургской Академии художеств (ученик И. Е. Репина), в парижской Академии Жульена (ученик Ж. П. Лоранса). Отличался редкой манерой письма — без контура, сразу клал мазки.

В 1908 году, вернувшись из Парижа в Петербург, приступил к созданию натурной портретной галереи русских писателей — Вячеслава Иванова, А. И. Куприна, А. М. Ремизова, В. В. Розанова, И. С. Рукавишникова, С. М. Городецкого, Т. Л. Щепкиной-Куперник и других, большая часть которой в настоящее время находится в Государственном Литературном музее Москвы.

Одновременно И. К. Пархоменко была создана галерея портретов политических и государственных деятелей России того времени: С. Ю. Витте, Н. А. Маклакова, П. Н. Милюкова, В. И. Ленина, Ф. Э. Дзержинского, А. В. Луначарского, С. М. Буденного, В. К. Блюхера и других.

Как «художник Кремля» он много видел, знал, подмечал и, будучи истинным реалистом, никогда не упускал мельчайших деталей правящего облика эпохи, что в значительной мере послужило причиной его ареста в 1928 году. В Бутырской тюрьме коммунистический режим обернулся для И. К. Пархоменко уже совсем другими лицами, которые он также стремился запечатлеть на холсте ли, картоне ли или клочке серо-жёлтой бумаги. Его мастерство живописца пригодилось и там: уголовники не менее большевистских вождей хотели иметь свои портреты.

В 1930 году И. К. Пархоменко был выпущен на свободу. Ему предложили уехать на Украину и написать там портреты местной руководящей элиты. Поселившись в феврале 1931 года в Харькове, являвшемся тогда столицей Украины, художник начал новую украинскую портретную галерею, позировать для которой стали: председатель СНК УССР В. Я. Чубарь, генеральный секретарь ЦК КП(б)У С. В. Коссиор, председатель ВУЦИКа Г. И. Петровский, наркомы Украины А. М. Дудник, Н. А. Скрыпник и т. д.

Параллельно живописец работал над портретами украинской интеллигенции: писателя А. В. Головко, художника А. М. Комашки, поэта П. Г. Тычины и других.

Украинский период был последним в творчестве И. К. Пархоменко. В конце тридцатых годов он из-за болезни вынужден был вернуться в Москву, где и умер 21 января 1940 года.

После его смерти осталось большое литературно-художественное наследие: воспоминания «О том, что было», «О себе и о своём деле», «Случаи», многочисленные очерки и рассказы, опубликованные в различных органах периодической печати, сборниках и книгах, например, «Три дня у Толстого» или «Как я писал портрет Ленина», два томика стихотворений, книгу «Свободная женщина» и главное — более 200 натурных живописных портретов русских и советских писателей, политических и государственных деятелей, военных, учёных, артистов

Обширно эпистолярное наследие художника, насчитывающее свыше тысячи писем, адресатами которых являлись И. Е. Репин, В. В. Розанов, А. С. Суворин, А. Кони, С. А. Венгеров, В. В. Вересаев, А. И. Рыков, А. С. Енукидзе и другие. И. К. Пархоменко вел многолетнюю переписку с Л. Н. и С. А. Толстыми, В. Г. Короленко, К. С. Баранцевичем, С. М. Городецким, К. В. Лукашевич, С. Д. Дрожжиным, которая в совокупности с другой корреспонденцией представляет собой ценный материал по истории России конца XIX — начала XX века.

Большая его часть в настоящее время хранится в архивах: Российском государственном архиве литературы и искусства, Государственном архиве Российской Федерации, Российском государственном архиве социально-политической истории, Архиве Российской Академии наук, Отделе рукописей Государственного музея Л. Н. Толстого, Архиве Академии художеств.

В свою очередь, живописные полотна И. К. Пархоменко находятся в России в составе следующих художественных собраний и фондов: Государственного литературного музея, Музея революции, Государственного исторического музея, Института мировой литературы им. А. М. Горького, в Государственном музее Л. Н. Толстого и в Доме-музее С. Д. Дрожжина. Хотя значительная часть работ была утрачена в революционные годы.

Интересные факты

  • Детский портрет В. И. Ленина, выполненный Пархоменко по фотографии, послужил основой для изображения на октябрятской звёздочке.
  • Будучи ребенком, Пархоменко написал письмо к императрице с просьбой помочь ему поступить в Петербургскую академию художеств. Был получен положительный ответ, но «делу воспрепятствовало лишь выяснившееся позже малолетство юного дарования».[1]
  • Портрет, написанный Пархоменко в Ясной Поляне 19—21 июля 1909 года, Л. Н. Толстой посчитал лучшим из всех существующих его живописных изображений.[2]

Галерея

Напишите отзыв о статье "Пархоменко, Иван Кириллович"

Литература

  • Пархоменко Т. А. Художник И. К. Пархоменко в лабиринте русской культуры. 1870—1940. — М.:Издательство Главархива Москвы, 2006. — 148 c. — ISBN 5-7228-0130-5
  • Блюміна I.М. Іван Пархоменко. Нарис про життя та творчість. — Киів, 1987.

Ссылки

  • Пархоменко И. К. [feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/vs2/vs2-397-.htm Мои воспоминания о Л. Н. Толстом] // Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников: В 2 т. / Ред. С. А. Макашин. — М.: Худож. лит., 1978. — Т. 2. — С. 397—407.

Примечания

  1. Светлана Остужева. О книге «Художник И. К. Пархоменко в лабиринте русской культуры» //[www.lgz.ru/article/654/ «Литературная газета»]
  2. Фортунатов Н. М. Комментарии //[feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/vs2/vs2-507-.htm?cmd=0&hash=Последнее_десятилетие.И_К_ПАРХОМЕНКО Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников: В 2 т. / Ред. С. А. Макашин. — М.: Худож. лит., 1978. — Т. 2 / Сост., подгот. текста и коммент. Н. М. Фортунатова. — С. 507—631. — (Сер. лит. мемуаров). ]

Отрывок, характеризующий Пархоменко, Иван Кириллович

«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.