Паршин, Николай Иванович

Николай Паршин
Общая информация
Полное имя	Николай Иванович Паршин
Родился	28 января 1929(1929-01-28) Москва, РСФСР, СССР
Умер	16 декабря 2012(2012-12-16) (83 года) Москва, Россия
Гражданство	СССР Россия
Рост	175 см
Вес	75 кг
Карьера
Молодёжные клубы
	Спартак (Москва)
Клубная карьера*
1948	Зенит (Тула)	? (?)
1949—1958	Спартак (Москва)	106 (36)
1958	Шахтёр (Сталино)	18 (4)
1959	Молдова	13 (2)
1960—1961	Шинник	40 (24)
Национальная сборная**
1955	СССР	1 (1)
Тренерская карьера
1962—1963	Спартак (Быково)
1964	Спартак (Куйбышевский район)
1965—1990	Спартак-клубная (Москва)	тренер
1965—2005	СДЮШОР Спартак	тренер
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Никола́й Ива́нович Па́ршин (28 января 1929, Москва — 16 декабря 2012, Москва) — советский футболист и тренер. Известный в прошлом игрок «Спартака». Трижды чемпион СССР и обладатель кубка СССР.

Международная карьера

Сыграл один товарищеский матч за сборную СССР 21 августа 1955 г. против ФРГ и забил гол.

Достижения

• Чемпион СССР: 1952, 1953, 1956
• Обладатель Кубка СССР: 1950

Ссылки

• [spartak.com/main/team/first/3164 Профиль на официальном сайте ФК «Спартак» (Москва)] (рус.)

Отрывок, характеризующий Паршин, Николай Иванович

Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.