Пассаж Яушевых (Троицк)

Здание
Пассаж братьев Яушевых
Здание пассажа братьев Яушевых
Троицк	ул. Малышева, 32
Автор проекта	А. А. Фёдоров
Строительство	1908—1910 годы
Основные даты: 1911 - открытие торгового пассажа фирмы "Братья Яушевы"; 1918 - национализация; С 1946 по 2015 - цех электромеханического завода
Состояние	под угрозой разрушения

Торговый пассаж братьев Яушевых — памятник архитектуры, расположенный в г. Троицке Челябинской области России. Памятник культурного наследия федерального значения

Купеческая династия Яушевых, основанная Гайсой Яушевым, осела в Троицке в первой половине XIX века. Фирма Яушевых занималась торговлей между Россией и Средней Азией, владела мыловаренным и кожевенным заводами, хлопковыми и чайными плантациями, паровыми мельницами и золотыми приисками. Помимо пассажа в Троицке Яушевы владели пассажами в Челябинске, Кустанае, Ташкенте и магазинами в ряде других городов.

Здание пассажа в Троицке строилось в 1908—1910 годы, открытие состоялось в 1911 г.

Долгое время чиновники не могли выделить участок для строительства, ссылаясь на отсутствие свободных земель в черте города. В итоге для строительства был выделен участок на болотистом месте, в районе Нижнего Базара. Из-за особенностей грунта фундамент здания стоит на сваях из лиственницы и свинцовой подушке, а для откачки грунтовых вод была разработана специальная система дренажа. Сооружение пассажа в Троицке обошлось фирме Яушевых в 300 тысяч рублей.

Здание пассажа в Троицке изображалось на рекламных проспектах фирмы Яушевых. Численность персонала торгового пассажа Яушевых в Троицке достигала 125 человек.

После революции

В 1917 г., после занятия Троицка красными, здание было занято интернациональным батальоном, а чуть позже здесь расположился военный склад 17-го Уральского полка.

В июне 1918 года, когда Троицк был взят белогвардейцами, в здании пассажа был вновь организован военный склад. Склад охранялся взводом, сформированным из пленных солдат австро-венгерской армии, которые в один день перешли на сторону красных. В течение пяти дней за склад шли ожесточенные бои, почти весь личный состав взвода погиб. В 1957 году в память об этих событиях на фасаде была установлена мемориальная доска:

«Здесь в июне 1918 года героически сражался и погиб в борьбе за власть Советов взвод мадьяр интернационального батальона».

С 1943 или 1946 г. по 2015 г. в здании пассажа располагался цех электромеханического завода — предприятия по производству теплообменных аппаратов.

Описание архитектуры

Каменное здание имеет три этажа. На первых двух этажах располагались торговые отделы. Окна этих этажей витринного типа, перекрыты железными балками. Узкие простенки между окнами декорированы вертикальными плоскими выступами и полуколоннами. Простенки первого этажа рустованы. Третий этаж прорезан небольшими арочными окнами. Венчали здание два четырёхгранных «французских» купола, которые не сохранились до нашего времени.

В архитектуре пассажа прослеживаются ренессансно-барочные черты с элементами неоклассицизма. Фасад здания богато украшен лепниной: композитными капителями, разорванными полукруглыми фронтонами, аттиками, медальонами. Со стороны двора здание оформлено ризалитами (вертикальными выступами, идущими во всю длину здания).

На момент постройки пассаж был оснащен техническими новшествами: телефоном, лифтом, электрическим освещением. По тем временам трехэтажный пассаж был одним из самых видных зданий в Троицке.

Современное состояние

В 2015 году завод освободил здание, и оно было отключено от электро-, тепло- и водоснабжения. Из-за этого в подвале здания начали скапливаться грунтовые воды, которые ранее откачивали насосы завода. Возникла опасность разрушения здания.

В связи с этим была проведена прокурорская проверка, которая установила, что территориальное управление Росимущества как владелец здания и Министерство культуры Челябинской области, ответственное за сохранность здания как памятника федерального значения, не предприняли мер по откачке воды из подвала или заключению договоров энерго и теплоснабжения. Были внесены представления для принятия мер к устранению выявленных нарушений закона, информация также была направлена в Управление Минкультуры России по Уральскому федеральному округу.

Дополнительные ссылки

• [yuvlatyshev.livejournal.com/107034.html Здание пассажа Яушевых в Троицке — памятник федерального значения] — фотографии здания

Отрывок, характеризующий Пассаж Яушевых (Троицк)

Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.