Пастор

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Христианство
Портал:Христианство

Библия
Ветхий Завет · Новый Завет
Апокрифы
Евангелие
Десять заповедей
Нагорная проповедь

Троица
Бог Отец
Бог Сын (Иисус Христос)
Бог Святой Дух

История христианства
Хронология христианства
Раннее христианство
Гностическое христианство
Апостолы
Вселенские соборы
Великий раскол
Крестовые походы
Реформация
Народное христианство

Христианское богословие
Грехопадение · Грех · Благодать
Ипостасный союз
Искупительная жертва · Христология
Спасение · Добродетели
Христианское богослужение · Таинства
Церковь · Эсхатология

Ветви христианства
Католицизм · Православие · Протестантизм
Древние восточные церкви · Антитринитаризм
Численность христиан

Критика христианства
Критика Библии · Возможные источники текста Библии


Пастор (ивр.רועה‏‎, лат. pastor «пастух») или «пастырь» — библейский термин, указывающий на обязанность пастыря заботиться о церкви, то есть пастве (аллегорически «стадо овец»). В лютеранских общинах пасторы — это люди, призванные для публичной проповеди и совершения таинств. Неофициально применимо «пастырь» и «пастор» к священникам в католичестве и православии.





Пастор в протестантизме

Протестантизм придерживается концепции «всеобщего священства» и в протестантизме пастор не рассматривается как священник, имеющий особый статус, отличный от статуса других членов церкви, он рассматривается как лицо, занимающее определенное служение и имеющее соответствующее рукоположение. Протестантский пастор является проповедником юридически зарегистрированной религиозной организации. Протестантизм позаимствовал слова «пресвитер» и «епископ» из Библии, а слово «пастор» используется в качестве синонима этих терминов. В немецкой конгрегации используется словосочетание нем. Herr Pastor (господин пастор). В некоторых деноминациях раннего протестантизма пасторская одежда — чёрная рубашка и белый воротничок, в конфессиях позднего протестантизма — классический европейский костюм.

В Российской империи стать пастором мог мужчина не моложе 25 лет, который был крещён, конфирмован, успешно окончил богословский факультет университета. Ни один проповедник не мог быть назначен на должность вопреки желанию прихожан. Обряд посвящения в проповедники совершался суперинтендантом или генерал-суперинтендантом, обряд введения проповедника в должность мог совершать пробст. Проповедник был обязан навещать больных, заключённых, заботиться о бедных, наблюдать за религиозным образованием молодёжи, посещать школы. Он должен был вести списки всех родившихся, крещённых, конфирмованных, обручённых, оглашенных, сочетавшихся браком и погребённых в своем приходе. Списки крещённых, бракосочетавшихся и погребённых ежегодно сдавались в консисторию. Пастор был обязан вести общий список прихожан и писать хронику прихода, фиксируя важнейшие события, происшедшие в общинах. Проповеднику запрещалось заниматься торговлей, ремёслами и др. делами, несообразными с его духовным саном, ему не разрешалось подавать иски в суд, кроме дел, касавшихся его самого или его семьи, не дозволялось отлучаться из прихода по воскресеньям, а также более чем на неделю без разрешения начальства. Кроме жалованья, которое платило пасторам государство, им разрешалось принимать вознаграждения за совершение треб.

См. также

Источники

  • Пастор // Христианство: Словарь/ Под общ. ред. Л. Н. Митрохина.— М.:"Республика", 1994. — с. 339. ISBN 5-250-02302-9.
  • под ред. д-ра Подольского Б., д-ра Профьева Д., Уваль Э., «Иврит-русский, Русско-ивритский (Словарь)», изд. Рольник (Хакибуц хамеухад), г. Тель-Авив, 1993 г. ISBN 965-326-010-3 стр. 502, 312;
  • с разрешения церковных властей (синодальный перевод Библии), «Библия (книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета в русском переводе с приложениями)», издательство «Жизнь с Богом», Брюссель, четвёртое издание, Imprime en Belgique, D. L. 0362 — 1 — 1989, стр. 2406.

Напишите отзыв о статье "Пастор"

Ссылки

  • [www.krotov.info/ Крупнейшая в Рунете библиотека христианской литературы];
  • [www.vehi.net/istoriya/general/text.html Схематическая история христианства];

Отрывок, характеризующий Пастор

– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.