Пасынки Вселенной

Пасынки Вселенной
Orphans of the Sky
Обложка первого издания в Astounding Science Fiction, май 1941, художник Хьюберт Роджерс. Слева направо: Джо-Джим Грегори, Хью Хойланд
Жанр:	научная фантастика
Автор:	Хайнлайн, Роберт Энсон
Язык оригинала:	английский
Дата первой публикации:	1941, Astounding Science Fiction

«Па́сынки Вселе́нной» (англ. Orphans of the Sky, дословно Сироты небесные) — научно-фантастический роман Роберта Хайнлайна, состоящий из двух частей: «Вселенная» (опубликована в Astounding Science Fiction, май 1941 г.) и её продолжения, «Здравый смысл» (опубликована в том же журнале, в октябре 1941 г.). Две повести были опубликованы вместе в виде книги в 1963 году. «Вселенная» была также опубликована отдельно в виде книги в 1951 году. В том же году повесть была инсценирована для радиопостановки (NBC Radio Network programs, 26 ноября).

Фантастический мир

Корабль поколений «Авангард» был отправлен «Фондом Джордана» в 2119 году к Проксиме Центавра, которой должен был достигнуть за 60 лет (срок указан в тексте романа). В 2172 году на корабле произошёл мятеж под руководством младшего механика Роя Хаффа, в результате погибли все пилоты и инженеры, а также около 90% членов экипажа. Оставшимся в живых было не под силу управлять звездолётом, им пришлось направить все усилия на выживание. С течением времени потомки выживших утратили понятие о цели полёта и предназначении корабля и скатились на уровень доиндустриального общества. «Авангард» давно сбился с курса и летит в космическом пространстве, никем не управляемый. Остановлены главные двигатели, больше не поддерживается защита от космического излучения, а экипаж вообще не знает, что такое метрическое время. Действие основной части повести разворачивается через много лет после этих событий.

Экипажем управляет олигархия «Учёных» (они же Офицеры), глава которых якобы является наследником или правопреемником первого Капитана. Грамотность среди простонародья запрещена и преследуется, взамен существует некая религия, в которой Джордан является Богом-создателем, а Хафф — воплощением Зла. Существуют передаваемые изустно священные тексты, которые запоминают Свидетели, исполняющие роль историков, юристов и нотариусов. Даже деловые тексты составляются в стихах, и каждый последующий Свидетель обязан выучивать наизусть всё наследие предшественников. Большинство населяющих корабль людей занимается сельским хозяйством на нижних, оранжерейных палубах корабля (там поддерживается нормальная гравитация). На верхних — технических — палубах, с низкой гравитацией (у оси вращения корабля-цилиндра), скрываются мьюты — мутанты-мятежники (англ. mutie), которые сами производят холодное оружие — в основном ножи для метания и ближнего боя, а также пращи, для которых в качестве снарядов используются куски железа, — похищают людей Экипажа, а также их скот, — и питаются ими. Чем выше палубы корабля, тем ниже гравитация, — на самых верхних палубах её нет вовсе. В передней части корабля-цилиндра находятся Главная и Капитанская Рубки, из которых можно управлять звездолётом, а в задней — Главный двигатель. Страна мьютов населена множеством мелких групп, ведущих дикий образ жизни. Между верхними и нижними палубами простираются нежилые территории, которые не контролируются ни мьютами, ни Экипажем. Так же, как и мьюты, жители нижних палуб производят холодное оружие. Следы генетических мутаций среди членов Экипажа считаются признаком греха («Печатью Хаффа»). Таких детей после рождения отправляют в Конвертер, преобразующий любую материю в энергию для Корабля. Экипаж по-прежнему использует термины «Корабль» и «Полёт», но не понимает их смысла, считая, что Вселенная ограничена внутренним пространством корабля, и, следовательно, фразы типа «перемещение корабля» считаются бессмысленными. Космоса, звёзд и планет в представлении людей не существует, а Вселенной является сам Корабль. Упоминание «Полёта» в старых текстах интерпретируется как метафора движения от рождения к смерти, а ньютоновские законы гравитации — как символы любовных отношений.

Сюжет

Вселенная

Главный герой — умный и любознательный молодой человек по имени Хью Хойланд. Хью был выбран учеником «Учёных», которые исполняют технические задачи, необходимые для поддержания жизнедеятельности Корабля (в частности, «скармливание» отходов и трупов преобразователю материи — Конвертеру — для обеспечения освещения и экологического контроля), но давно забыли их подлинный смысл и воспринимают их как религиозные ритуалы. Только Учёным дозволено изучать Священные книги — пособия по эксплуатации механизмов Корабля, учебники по физике и астрономии. Одновременно Хью входит в группу Учёных-«диссидентов», которые хотят распространить «учение Джордана» и на мьютов, завоевав их страну. Во время разведывательного рейда на верхние палубы, где нет гравитации, Хью был захвачен мьютами в плен. Далее он становится слугой (а потом и компаньоном) Джо-Джима Грегори, двухголового мутанта, лидера влиятельной группы мьютов. Благодаря своему уму и начитанности, Джо-Джим составил себе представление об истинной природе Вселенной, которым делится с Хью, продемонстрировав ему звёздное небо через обзорное окно в «Главной рубке».

«Открытие» Вселенной и истинной природы Корабля становится для Хью прозрением. Он убеждает Джо-Джима, что миссия «Авангарда» должна быть доведена до конца; и им следует повести корабль к его предполагаемой цели полёта (Хью убедился, что Корабль приблизился к какой-то звезде — навыки астрономии Экипажем давно утрачены). Хью возвращается к людям в населённых уровнях, чтобы убедить их помочь ему. Он начинает со своего бывшего шефа — Главного Инженера Билла Эртца, который и был автором плана покорения мьютов. Эртц арестовывает Хойланда по обвинению в ереси и опровержении «истинных» религиозных догматов, Хью судят и приговаривают к Конвертеру. Перед казнью к Хью приходит его старый учитель Лейтенант Нельсон и выполняет последнюю просьбу Хойланда — организовать ему свидание со старым другом Аланом Махони. По просьбе Хью Алан проходит на верхние уровни, где убеждает Джо-Джима совершить набег и отбить пленника. Группа похищает вместе с Хью и Билла Эртца.

Здравый смысл

Хью показывает Биллу и Алану Вселенную из Капитанской Рубки, Билл понимает, что был не прав, и соглашается помочь Хью. Джо-Джим, Хью, Билл, Алан и карлик Бобо, совершив соответствующий обряд, становятся кровными братьями.

С помощью Билла группа пытается убедить помощника капитана, Финеаса Нарби, присоединиться к их делу, приведя его, в свою очередь, в Главную рубку Корабля. Тот делает вид, что согласен; но на самом деле преследует свои, далеко идущие цели.

Билл Эртц, вдохновленный иллюстрированной книгой «Три мушкетёра», найденной им у Джо-Джима, предложил создать мечи и доспехи, превосходящие всё обычное оружие, которое у них было. Оружие выковала «Мать клинков» — четырёхрукая женщина-мутант, которая обрабатывает металл в бывшей термодинамической лаборатории.

Команда Хью подстрекает к восстанию молодых учёных и убивает старого Капитана. В результате мятежа Нарби становится новым Капитаном, Джо-Джим — Вице-капитаном и наместником в стране мьютов, Билл — Главным инженером Корабля, а Хью — Навигатором «Авангарда». Герои пытаются понять, как можно будет выйти из звездолёта после приземления на планету. Они находят рядом с Главным двигателем экспедиционную космическую шлюпку, а в ней — корабельный журнал, из которого узнают подлинную историю Мятежа Хаффа. Хью приказывает загрузить в шлюпку провиант, воду и топливо для её Конвертера, но не ставит в известность Капитана Нарби.

Группа собирается приступить к управляемому полёту Корабля. Однако Нарби заявляет явившимся к нему кровным братьям, что никакого космоса и звёзд не существует, что Корабль — это и есть весь мир, а Рубки — всего лишь мистификации, которые должны быть опечатаны и забыты; и что Экипаж уже провёл резню мьютов. Нарби приказывает арестовать кровных братьев. Бобо и Джо-Джим погибают в бою, остальным героям удаётся прорваться к шлюпке, захватив с собой жён.

Люди улетают с «Авангарда» на шлюпке, пилотируемой Хью, который ранее сумел разобраться в управлении Корабля. Маневрируя в звёздной системе, шлюпка в конечном итоге выходит к огромной планете, которая оказывается газовым гигантом. Хью решает совершить туда посадку, но для этого у шлюпки не хватает топлива. Тогда он решает высадиться на одном из спутников планеты. По счастью, он был пригоден для жизни.

Разработчики корабля предусмотрели возможность того, что пилоты далёкого будущего могут не обладать достаточными знаниями для совершения посадки: автопилот произвёл анализ поверхности планеты, после чего шлюпка автоматически приземлилась. Проведшие всю жизнь в звездолёте люди первоначально чувствуют себя плохо на планете, но очень быстро осваиваются. Для них произошло завершение Полёта и, следовательно, выполнение Плана Джордана.

Главные герои

1. Хью Хойланд — офицер Экипажа, умный, любопытный и романтичный человек, чьей целью жизни стало возобновление управляемого полёта звездолёта, прибытие его к ближайшей звезде и поиск обитаемой планеты. После переворота взял себе двух жён — спокойную и хозяйственную вдову Хлою, а также похожую на мьюта дикарку, которой так и не придумал имени.
2. Джо-Джим Грегори — двухголовый мутант высокого роста, лидер одной из групп мьютов. Долгожитель — сменил три поколения слуг. Обе головы — Джо и Джим — являются очень умными, но при этом скептиками и спорщиками, Джо в этом «тандеме» более лоялен и сговорчив. Джо и Джим первыми из всех людей поздних поколений «Авангарда» самостоятельно поняли, чем на самом деле является Корабль. Однако их стремление к действию ограничено обеспечением собственных удобств и комфорта, значительных целей они перед собой не ставили. Любят читать (особенно поэзию), размышлять и играть в шашки.
3. Билл Эртц — Главный инженер Корабля. Умный, энергичный и инициативный. Так же, как у Хью Хойланда, главной мечтой Эртца стало завершение Полёта Корабля.
4. Алан Махони — крестьянин, друг детства Хью. Как и все крестьяне Экипажа, является неграмотным и, по его собственным словам, никогда особенно много не знал. При этом он хороший боец и разведчик.
5. Бобо — мутант, карлик и микроцефал. Ближайший слуга Джо-Джима. Умственно настолько неразвит, что говорит о себе в третьем лице. Очень метко стреляет из пращи и метает ножи. Любит сражаться. Не брезгует каннибализмом.
6. Финеас Нарби — Старший помощник Капитана, впоследствии — Капитан Экипажа. Умен, хитёр, мастерски умеет притворяться. Совершенно неразборчив в средствах для достижения целей: так, пост Старпома получил после тайного убийства предшественника. При этом искренне считает, что действует во благо других людей.
7. Лейтенант Нельсон — офицер, управляющий деревней, где выросли Хью и Алан. Был учителем Хью, относился к нему, как к сыну. Очень религиозный человек. Убит во время переворота.

Связь с другими произведениями Роберта Хайнлайна

Дальнейшая судьба «Авангарда» и потомков выживших кратко описана в XIV главе романа «Достаточно времени для любви» — обитатели корабля погибли, атмосфера улетучилась, оставшиеся записи были в высшей степени невнятными и отрывочными. Потомки Хойланда, Махони и Эртца за 700 лет, прошедших после высадки на спутник, скатились на технический уровень каменного века и стали каннибалами, сохранив, однако, высочайший уровень интеллекта и создав обширный эпос. В этом романе «Авангард» упоминается как корабль того же класса, что и New Frontiers, который был украден Семьями Говарда в романе «Дети Мафусаила» в 2136 году по времени действия романа; следовательно, его экипаж составлял не менее 30 тысяч человек. Также «Авангард» упоминается в романе «Время для звёзд» как «первый корабль, посланный к другой звезде, но пропавший без вести». История постройки первого звёздолёта — корабля поколений — служит основой сюжета рассказа 1947 года «Колумб был остолопом» из цикла «Угроза с Земли». Звездолёт в рассказе именуется «Пегас», указан и срок полёта — 60 лет.

История публикаций

Изначально роман был опубликован в виде двух повестей — «Вселенная» (англ. Universe) в Astounding Science Fiction в мае 1941 и его продолжения «Здравый смысл» (англ. Common Sense) в октябрьском выпуске Astounding Science Fiction за тот же год. Под общей обложкой впервые опубликован в 1963 с нынешним названием «Пасынки Вселенной» (англ. Orphans of the Sky).

На русском языке роман впервые был опубликован в 1977 году в журнале «Вокруг света» (№ 1—5), в несколько сокращённом переводе Ю. Зараховича. Этот перевод впоследствии неоднократно переиздавался, в том числе в IV книге собрания сочинений («Миры Роберта Хайнлайна» в 25 книгах; 1992–94). В 2007 году был опубликован новый перевод А. Митюшкина и Е. Беляевой. Существуют также переводы А. Мухлаевой (1992 г.) и Д. Скворцова (2002 г.). Все переводы выходили под одинаковым заглавием.

См. также

• Корабль поколений

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work2800 Информация о произведении «Пасынки Вселенной»] на сайте «Лаборатория Фантастики»

Отрывок, характеризующий Пасынки Вселенной

– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.