Патагония

Патаго́ния — часть Южной Америки, расположенная к югу от рек Рио-Колорадо (по другой версии — Рио-Негро и Лимай) в Аргентине и Био-Био в Чили, хотя абсолютно точного определения не существует. Иногда к Патагонии причисляют и Огненную Землю. Расположена в Аргентине и Чили, включает горы Анды на западе и юге, а также плато и низкие равнины на востоке. Название «Патагония» происходит от слова patagón, используемого Магелланом для описания коренных жителей, которые в представлении его экспедиции были гигантами. Теперь считается, что средний рост теуэльче, живших в то время в Патагонии, составлял около 1,80 м, что гораздо больше, чем средний рост испанцев того времени — 1,55 м. Он и аргентинский художник Мигель Доура заметили, что, возможно, название «Патагония» происходит от древнегреческого региона современной Турции, называемого Пафлагонией.

Физическая география

Это единственный район на земном шаре, где восточное побережье материка вне тропической зоны занято пустыней.

Население

Патагония заселена очень редко, средняя плотность населения составляет примерно 2 жителя на 1 квадратный км.

Климат и фауна

Природный профиль Патагонии — степные равнины, так называемые пампасы. Чилийская часть Патагонии характеризуется влажным, прохладным климатом. Аргентинская часть весьма засушливая, так как большинство осадков, идущих с запада, останавливаются над Андами. Характерны постоянные сильные ветра.

Представителями патагонской фауны являются пумы, гуанако, нанду и кондоры. Многочисленные озёра Патагонии — родина фламинго и других водных птиц. Растительность скудная.

Экономика

Туризм стал в Патагонии главным источником доходов, по крайней мере в чилийской её части. К значимым туристическим объектам относятся чилийский национальный парк Торрес-дель-Пайне, а также национальный парк Лос Гласиарес в аргентинской части. Последний был занесён в список природного наследия ЮНЕСКО в 1981 году и зачастую привлекает внимание зрелищными расколами ледника Перито-Морено. В национальном парке «Торрес-дель-Пайне» в 2003 году было отмечено более 80 тысяч посетителей. Пик посещаемости приходится на ноябрь — февраль, когда в Южном полушарии лето. В «Лос Гласиарес» ещё больше посетителей, хотя многие из них местные.

Другой важный источник доходов в аргентинской части — разведение овец. В период между 1930 и 1970 годом продажа шерсти была очень доходной, но в итоге цена упала и многие местные крестьяне (га́учо) были вынуждены оставить свои фермы. Однако с тех пор многие богатые предприниматели скупили и обновили фермы, а цена на шерсть поднялась в восемь раз.

История

До 1881 года Патагония не принадлежала какому-либо государству. До колонизации эту территорию населяли индейцы, но из-за тяжёлых природных условий они существенно отстали в развитии не только от европейцев, но и от других индейцев Америки. В течение XVI—XVIII веков коренное население (теуэльче и др.) было покорено арауканами и перешло на язык мапудунгун (этот процесс получил известность как арауканизация).

В XIX веке в Патагонии появились мигранты из Уэльса (Y Wladfa Gymreig), в результате чего некоторые индейцы освоили валлийский язык для торговли с ними.

Отсутствие достаточного количества пищи существенно ограничивало рост населения. До окончательного захвата европейцами и практически полного истребления индейское население всё же пыталось формировать подобия государств (например, Конфедерация Салинас Грандес). Низкий уровень развития патагонских индейцев и их уничтожение колонизаторами подробно описал в своих книгах Чарльз Дарвин. По договору, заключенному между Чили и Аргентиной, Патагония была разделена вдоль оси Анд до 52° ю.ш.

Аргентинская часть Патагонии делится на 3 провинции: Рио-Негро, Чубут и Санта-Крус.

Чилийская часть охватывает южную часть области Лос-Лагос, континентальные части областей Айсен-дель-Хенераль-Карлос-Ибаньес-дель-Кампо и Магальянес-и-ла-Антарктика-Чилена.

См. также

• География Аргентины
• География Чили

Отрывок, характеризующий Патагония

Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.