Патернализм

Патернали́зм (лат. paternus — отцовский, отеческий) — система отношений, при которой власти обеспечивают потребности граждан, которые в обмен на это позволяют диктовать им модели поведения, как публичного, так и частного. Патернализм отражает узость перспективы, социальное объединение путём принятия единственного кодекса этики, ограничения интересов и форм опыта теми, которые уже установились как традиционные.

Патернализм — система отношений, основанная на покровительстве, опеке и контроле старшими младших (подопечных), а также подчинении младших старшим.

1. Во внутригосударственных отношениях — принципы и практика государственного управления, построенного по образу контроля государства над людьми (аналогично контролю отца над детьми в патриархальной семье).
2. В трудовых отношениях (в некоторых странах) — система дополнительных льгот, субсидий и выплат на предприятиях за счёт предпринимателей с целью закрепления кадров, повышения производительности, смягчения напряжения.
3. В международных отношениях — опека крупными государствами более слабых стран, колоний, подопечных территорий.

Патернализм в медицине

Патернализм (в медицине) — классическая модель взаимоотношений между врачом и пациентом, при которой пациент полностью полагается на квалификацию и опыт лечащего врача. При таком типе взаимодействия врач выступает в роли «отца», заботящегося о «ребёнке», и полностью берёт на себя ответственность за здоровье и жизнь пациента. Пациент, в свою очередь, является пассивным субъектом и не принимает никаких решений относительно процесса лечения. Главным недостатком подобного подхода к лечению является тот факт, что пациент лишён возможности управлять своими жизнью и судьбой. Больной не может выбирать наиболее приемлемый для него метод лечения из нескольких возможных и принимать окончательное решение относительно своего здоровья. Патерналистская установка впервые появляется в клятве Гиппократа: врач обязуется следовать присяге «согласно своим силам и разумению». В современном российском законодательстве в основу патерналистской модели заложены деонтологические принципы, закреплённые в Клятве врача РФ.

Критика патернализма в медицине

В конце XX века набирают силу антипатерналистские настроения, в США и странах Западной Европы начинают разрабатываться и внедряться новые модели взаимоотношений «врач — пациент». В 1972 году Американская ассоциация больниц одобрила билль о правах пациентов, в котором среди основополагающих прав было закреплено право пациента на информацию. На смену принципу патернализма пришёл принцип сотрудничества, который предполагал информирование пациента обо всех этапах лечения и получение от него согласия на проведение лечебных процедур (так называемое «информированное согласие»).

В настоящее время наравне с патерналистской моделью существует ещё три модели взаимодействия «врач-пациент»:

• Модель технического типа — тип взаимодействия врача и пациента, при котором врач относится к пациенту как к «неисправному механизму». Основная цель врача при данной модели коммуникации — устранить «неполадку» в организме пациента, при этом главный принцип, которым руководствуется врач, — беспристрастность. Ответственность за исход лечения при использовании модели технического типа лежит как на враче, так и на пациенте, за которым остаётся последнее слово относительно выбора методов лечения.
• Модель коллегиального типа — тип взаимодействия врача и пациента, при котором они выступают как равные коллеги. Социодемографические характеристики пациента (социальный статус, возраст, пол и т. п.) не влияют на его равноправное с врачом положение. Ответственность за результат лечения при такой модели коммуникации лежит в равной степени на враче и на пациенте.
• Модель контрактного типа — тип взаимодействия врача и пациента, в основе которого лежит договор. В договоре прописываются принципы, которыми будут руководствоваться врач и пациент в общении друг с другом. Ответственность за результат лечения при такой модели коммуникации лежит как на враче, так и на пациенте. Последний сохраняет за собой право принимать окончательное решение относительно выбора методов лечения.

Патернализм как система отношений власти и граждан

Патернализм, в значении описания формы государственного устройства, имеет следующие особенности:

1. Подчинённый находится в ресурсной зависимости от патерналиста, возможно, добровольной. Поскольку многие риски, связанные с добычей ресурсов, берёт на себя патерналист, это может быть выгодно для подчинённого.
2. Патерналист обычно является отдельным лицом, в то время как его подчинённые рассматриваются как коллектив. Возможно также возникновение иерархических структур, при котором патерналист делегирует часть своих полномочий.
3. Идеологический аспект патернализма связан с оправданием подчинения, подчёркивающим заботливую роль патерналиста. Подчёркивается, что подчинённые не обладают достаточной самостоятельностью, чтобы оценить возможные последствия своих поступков и решений. Таким образом, они могут нанести себе необратимый вред, и за ними необходим контроль для их же блага. Вместе с этим, с подчинённых снимается часть ответственности за это.
4. Патернализм обычно является распространённым отношением, охватывающим все аспекты жизни подчинённых и затрагивающим личность в целом, не ограничиваясь отдельными видами деятельности индивида.

Идеология патернализма рассматривается как противоречащая социальному дарвинизму и либерализму.

Критика патернализма в юриспруденции

В учебнике «Теория государства и права» под ред. проф. С. С. Алексеева о патернализме говорится следующее:

• Патернализм, вождизм порождает и многочисленных идеологических «оруженосцев», готовых на все лады восхвалять вождей, оправдывать в глазах людей самые негативные их действия и решения. Наиболее уродливо эта тенденция проявилась во времена сталинского тоталитаризма.
• Вековые монархия и самодержавие породили другую традицию — патернализм. Он выражается в насаждении в общественном сознании идеи о непогрешимости носителя верховной власти, его обожествлении и одновременно в неограниченном произволе, бесправии и раболепстве подданных, отрицании свободы и демократии.
• Российская многовековая традиция патернализма нашла воплощение в мелкобуржуазном вождизме, характерном для многомиллионной крестьянской страны. Психология вождизма, бюрократическое обожествление авторитета и послужили питательной средой культу личности Сталина.

В другом источнике, учебник «Теория государства и права», автор А. Ю. Ларин, отмечаются следующее недостатки патерналистской теории происхождения государства:

Представители данной доктрины упрощают процесс происхождения государства, по сути дела экстраполируют понятие «семья» на понятие «государство», а такие категории, как «отец», «члены семьи», необоснованно отождествляются с категориями «государь», «подданные». К тому же по свидетельству историков семья (как социальный институт) возникла практически параллельно с возникновением государства в процессе разложения первобытнообщинного строя.

Дмитрий Медведев на посту Президента Российской Федерации связывал часть негативных явлений российской действительности с патерналистскими настроениями в обществе:

Широко распространённые в обществе патерналистские настроения. Уверенность в том, что все проблемы должно решать государство. Либо кто-то ещё, но только не каждый на своём месте. Желание «делать себя», достигать шаг за шагом личных успехов не является нашей национальной привычкой. Отсюда безынициативность, дефицит новых идей, нерешённые вопросы, низкое качество общественной дискуссии, в том числе и критических выступлений. Общественное согласие и поддержка обычно выражаются молчанием. Возражения очень часто бывают эмоциональными, хлёсткими, но при этом поверхностными и безответственными. Что ж, и с этими явлениями Россия знакома не первые сто лет.

Критика патернализма в экономике

В статьях, размещённых на официальном сайте РАН, обращалось внимание на то, что снижение доли оплаты коммунальных услуг для малообеспеченных слоёв населения не имеет никакого отношения к отеческой заботе государства о гражданах, отмечалось, что это не патернализм, а рыночные механизмы, единственная возможность расширить покупательную способность населения и обеспечить стабильные тарифы, не снижая конкурентоспособности страны по отношению к импорту, не увеличивая безработицу, нищету, криминал и терроризм. Доктор экономических наук В. М. Зубов, в статье, опубликованной в газете «Известия» и на официальном сайте РАН, считал, что излишний патернализм вреден образованию, которое должно быть в первую очередь рыночным инвестиционным проектом:

Мы привыкли относиться к образованию, как и ко всем отраслям социальной сферы, как к собесу, пока не смогли разорвать цепкие объятия патернализма. Там, где патернализм эффективен (например, в подготовке школьников младших классов), — мы занимаем первые места в международных рейтингах. А там, где надо уйти от модели образовательного собеса к образованию как инвестиционному проекту, — мы оказываемся аутсайдерами. В последнем рейтинге ни одного российского университета нет среди 200 лучших вузов мира. Освоив модель образовательного собеса, мы достигли высоких результатов, но для университетов нужна модель инвестирования в человеческий капитал.

Руководитель секции экономики РАН академик Дмитрий Львов обращал внимание на то, что авторитетные конференции и форумы, которые проводит правительство, в значительной степени игнорируют экономическую науку бессмысленными рассуждениями о конфликте либерализма и патернализма. Он отметил:

Где господин Греф видел жесткий патернализм или чистый либерализм? И то и другое — испытанные атрибуты рынка.

Предприниматель Леонид Казинец приобрёл широкую известность после интервью «Москва — это правильная тусовка» корреспонденту журнала «Огонёк» (№ 24 от 11—17 июня 2007 года) Екатерине Даниловой, в котором он сказал в том числе следующее о патерналистской политике:

• А что в этом хорошего? Мы плодим паразитов. У нас и так было общество людей, которые были инфантильны и считали, что государство должно им всё дать. И мы продолжаем плодить патерналистские настроения в обществе.
• Москва станет комфортной, зелёной и красивой, как только она откажется от патерналистской политики.
• Популизм и патернализм — вот что погубит Россию.

В 2009 году Никита Белых, губернатор Кировской области, говорил следующее:

То есть у нас ведь проблема заключается в том — могу ссылаться, могу не ссылаться на известную статью Дмитрий Анатольевича «Россия, вперёд!» по поводу бед, которые у российского общества существуют… одна из бед, которую я считаю главной, как ни странно, главнее, чем коррупция и экономическая отсталость. Это патерналистские настроения в обществе.

См. также

• Авторитаризм

Литература

• Современный словарь иностранных слов — М.: Рус. яз. — 1993.
• [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4967308 Патернализм российского государства (IX—XIX века): историко-правовое исследование] : диссертация … кандидата юридических наук : 12.00.01 / Цуканов Сергей Сергеевич; [Место защиты: Рос. акад. адвокатуры и нотариата]. — Москва, 2011. — 207 с.

Отрывок, характеризующий Патернализм

– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.