Паткуль, Александр Владимирович

Александр Владимирович Паткуль
Дата рождения	19 ноября 1817(1817-11-19)
Дата смерти	17 августа 1877(1877-08-17) (59 лет)
Место смерти	Царское Село
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	лейб-гвардии Павловский полк, 4-я пехотная гвардейская бригада, 2-я гренадерская дивизия
Сражения/войны	Кавказская война
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1840), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1847), Орден Святой Анны 2-й ст. (1849), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1857), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1859), Орден Святой Анны 1-й ст. (1862), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1864), Орден Белого орла (1862), Орден Святого Александра Невского (1871)

Александр Владимирович Паткуль (1817—1877) — генерал-адъютант, генерал от инфантерии, Санкт-Петербургский обер-полицеймейстер, начальник 2-й гренадерской дивизии, член Военного совета Российской империи.

Биография

Происходил из старинного лифляндского дворянского рода. Родился 19 ноября 1817 года, сын генерала от инфантерии Владимира Григорьевича Паткуля и внук генерал-майора Рейнгольда Людвига Паткуля.

Воспитывался совместно с наследником цесаревичем Александром Николаевичем, числясь в Пажеском корпусе.

6 декабря 1835 года произведён в прапорщики, с зачислением на службу в лейб-гвардии Павловский полк, и вслед затем назначен состоять при наследнике цесаревиче. В 1838 году произведён в подпоручики и сопровождал великого князя Александра Николаевича в заграничном путешествии. 25 июня 1839 года пожалован чином поручика с назначением адъютантом цесаревича.

В 1840 году Паткуль был командирован на Кавказ в составе десантной экспедиции и участвовал в сражении с горцами при Туапсе и Псезуапе, за отличие награждён орденом св. Анны 3-й степени с бантом. В 1843 году произведён в штабс-капитаны, в 1845 году — в капитаны и в 1848 году — в полковники.

Во время Венгерской кампании участвовал в походе войск гвардии к западным пределам империи.

19 февраля 1855 года, при восшествии на престол императора Александра II пожалован во флигель-адъютанты к Его Императорскому Величеству и в том же году, 17 апреля, произведён в генерал-майоры с зачислением в свиту Его Величества и назначен командиром лейб-гвардии Павловского полка. За все время своего пятилетнего командования, Паткуль поддерживал полк на должной высоте; заботился об улучшении быта нижних чинов; принимал участие в судьбе бедных солдатских детей, устраивая спектакли в пользу состоявшего при полку приюта и школы, представил императору проект положения об офицерском заёмном капитале, который был удостоен Высочайшаго утверждения 14 июля 1859 года, причём Александр II пожаловал от себя три тысячи рублей серебром в основание капитала. На всех смотрах и парадах полк представлялся в блестящем порядке своему державному шефу; император неизменно благоволил к командиру полка, выражая уверенность, что павловцы всегда будут тем, чем были, и на смотру 9 мая 1859 года сказал о Павловском полку: «Я лучшего ничего не желал и видеть не желаю».

За этот же пятилетний период Паткуль около года (в 1856—1857 годах) командовал 4-й пехотной гвардейской бригадой, был пожалован в генерал-адъютанты и в день полкового праздника, 30 августа 1857 года, совпадающий со днём его именин, получил орден св. Владимира 3-й степени. В телеграмме, присланной в этот день на его имя императором из Варшавы, за поздравлением с праздником полка, стояли слова: «Тебя лично поздравляю с твоими именинами и Владимиром на шее».

12 ноября 1860 года Паткуль был назначен Санкт-Петербургским обер-полицеймейстером, с зачислением по гвардейской пехоте, 16 апреля 1861 года произведён в генерал-лейтенанты, а в 1862 году, за болезнию, уволен от должности обер-полицеймейстера и в течение двух лет оставался лишь в звании генерал-адъютанта.

В 1864 году Паткуль снова занял ответственную должность, получив 18 марта в командование 2-ю гренадерскую дивизию; 30 августа 1869 года за отличие произведён в генералы от инфантерии, с назначением членом Военного совета, в каковой должности и оставался до конца своей жизни, причём подряд несколько лет был назначаем в частные присутствия совета.

Скончался 17 августа 1877 года в Царском Селе; из списков исключён 7 сентября; похоронен на кладбище села Большого Кузьмина близ Царского Села.

Семья

Паткуль с 1841 года был женат на Марии Александровне, урождённой маркизе де Траверсе (1822—1900); она была дочерью генерал-майора маркиза А. И. де Траверсе и внучкой морского министра адмирала маркиза И. И. де Траверсе. Их сыновья: Александр (1846—1896, полковник) и Сергей (1854—1884); двое детей умерли в младенчестве и один сын, Алексей, умер в семилетнем возрасте.

Живя в Варшаве (1864—1869), Мария Александровна занималась благотворительной деятельностью, поддерживая местные православные церкви. Участвовала в организации «Русского благотворительного общества». Вернувшись в Царское село, Мария Александровна открыла там приют. Автор воспоминаний, впервые опубликованных в 1902 году в «Историческом вестнике».

Награды

Среди прочих наград Паткуль имел российские ордена:

• Орден Святой Анны 3-й степени с бантом (1840 год)
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1847 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1849 год, императорская корона к этому ордену пожалована в 1852 году)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (30 августа 1857 года)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1859 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (1862 год)
• Орден Святого Владимира 2-й степени (1864 год)
• Орден Белого орла (1862 год)
• Орден Святого Александра Невского (16 апреля 1871 года, алмазные знаки к этому ордену пожалованы 30 августа 1875 года)

Иностранные ордена:

• Прусский орден Красного орла 3-й степени (1838 год)
• Австрийский орден Леопольда 3-й степени (1839 год)
• Гессен-Дармштадтский орден Людовика 3-й степени (1839 год)
• Баденский орден Цирингенского льва 3-й степени (1839 год)
• Вюртембергский орден Короны 3-й степени (1839 год)
• Прусский орден Святого Иоанна Иерусалимского (1844 год)
• Нидерландский орден Льва (1844 год)
• Австрийский орден Железной короны 2-й степени (1853 год)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. — М., 2009. — С. 284. — ISBN 978-5-9524-4167-5
• Воронов П., Бутовский В. История лейб-гвардии Павловского полка. 1790—1890. Часть I. — СПб., 1890. — С. 210—218 (1-й пагинации), 34 (2-й пагинации)
• Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. — Киев, 1886. — С. 39, 65, 126
• Пономарёв В. П., Шабанов В. М. Кавалеры Императорского ордена Святого Александра Невского, 1725—1917: биобиблиографический словарь в трёх томах. Том 2. — М., 2009. — С. 733. — ISBN 978-5-89577-144-0
• Список генералам по старшинству. Исправлено по 1 июня. — СПб., 1877. — С. 131
• Столетие Военного министерства. 1802—1902. Т. III, отд. IV. Затворницкий Н. М. Память о членах Военного совета. — СПб., 1907. — С. 444—447
• Фрейман О. Р. Пажи за 183 года (1711—1894). Биографии бывших пажей с портретами. — Фридрихсгамн, 1894. — С. 303.
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Паткуль, Александр Владимирович] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Отрывок, характеризующий Паткуль, Александр Владимирович

– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.