Брюэль, Патрик

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Патрик Брюэль»)
Перейти к: навигация, поиск
Патрик Брюэль
Место рождения:

Тлемсен, Алжир

Гражданство:

Франция Франция

Профессия:

певец, киноактёр

Патри́к Брюэ́ль (фр. Patrick Bruel, настоящее имя фр. Patrick Maurice Benguigui; 14 мая 1959, Тлемсен, бывшая территория Франции, ныне Алжир) — французский певец и киноактёр.



Биография

Родители его, учителя, развелись, когда Патрику исполнился год. Воспитывала его мать, преподавательница французского в местной школе. После 1962 года, когда Алжир получил независимость, мать и сын переехали в парижский пригород, а затем и в столицу. Патрик с детства мечтал стать профессиональным футболистом, при этом он очень любил и музыку, причем музыку самую разную — от классики до современного рока. Он очень увлекся тогда и гитаристами — Джими Хендриксом, Эриком Клэптоном, Джефом Беком. Кроме того, он увлеченно слушал Жоржа Брассенса и Жака Бреля, чьи пластинки нашлись у его матушки.

Первый альбом Брюэля 1981 года не имел успеха. В 1984 году Брюэль привлёк внимание песней «Marre de cette nana-là». Второй альбом увидел свет в 1987 году, в том же году состоялся концерт Брюэля в Олимпии. Кинокарьера Патрика Брюэля началась с фильма Клода Лелуша «Бандит».

Фильмография

(Неполная фильмография)

Напишите отзыв о статье "Брюэль, Патрик"

Ссылки

  • [frenchmusicals.ru/modules/xnews/article.php?storyid=159/ Полная биография Патрика Брюэля на русском языке]

Отрывок, характеризующий Брюэль, Патрик

– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.