Патрокл Македонянин
Патрокл Македонянин (греч. Πατροκλής ο Μακεδών) — древний греческий наварх, стратег, географ и исследователь. По поручению базилевса эллинистического Ближнего Востока Селевка I исследовал Каспийское море[1].
Перипл Каспийского моря
Ещё Геродот в V веке до н. э. высказывал предположение, что Каспийское море является замкнутым бассейном[2].
В ходе всегреческого похода в Азию, Александр Македонский готовил морскую экспедицию для исследования вопроса, является ли Гирканское (Каспийское) море внутренним озером или морским заливом. Смерть Александра помешала осуществлению экспедиции.
Экспедиция была осуществлена одним из его диадохов , Селевком I . Экспедицию возглавил наварх Патрокл.
Патрокл был до того посланником в Индии, правителем Вавилона (около 312 г. до н. э.)[3] и позже, согласно Страбону[4] правителем областей около Каспийского моря.
Экспедиция состоялась предположительно между 285 и 282 годами до н. э.
Некоторые исследователи полагают, что Патрокл дошёл на севере до сегодняшнего полуострова Мангышлак и северо-восточной акватории Каспийского моря, обширное пространство которой привело его к ошибочному заключению, что Каспийское море является морским заливом. Другие исследователи считают, что причиной ошибки мог послужить проток, ведущий в нынешний Кара-Богаз-Гол. Размеры залива и его высокая солёность могли привести Патрокла к ошибочному заключению, что это океанский залив[5].
Патрокл написал труд о своём путешествии, который на сегодняшний день считается утерянным.
Селевк умер в 281 году до н. э. и его наследником стал Антиох I Сотер. В 280 до н. э.. Антиох начал войну с коалицией греческих городов северной части Эгейского моря, которую возглавлял царь Вифинии Никомед. Патрокл был назначен Антиохом стратегом западных областей Малой Азии. Мемнон Гераклейский пишет, что в ходе похода на Вифинию войско Патрокла было разбито, а сам он погиб в бою[6].
Павсаний в своём описании Греции («Описания Эллады», Книга I «Аттика»(глава I, 1), связывает имя островка в Сароническом заливе близ Афин с навархом Патроклом, который прибыл с египетскими триерами, посланный Птолемеем на помощь афинянам, против Антигона[7].
Но это другой, помоложе, Патрокл Македонянин наварх Птолемея II , потерпевший поражение от Антигона в морском сражении у острова Кос в 256 году до н. э.[8].
О Патрокле Македонянине и его экспедиции писали Витрувий , Диодор Сицилийский, Страбон , Плиний Старший и Эратосфен.
Ошибочное представление Патрокла о том, что Каспийское море сообщается с океаном не опровергалось, за редкими исключениями, до XIV[9] и продержалось до XVI века н.э[10][11].
Источники
- Νεώτερον Εγκυλοπαιδικόν Λεξικόν Ηλίου τ.15ος, σ. 620.
- Αρχαίοι Έλληνες Επιστήμονες, Κ. Γεωργακόπουλου, Αθήνα 1995
Напишите отзыв о статье "Патрокл Македонянин"
Ссылки
- ↑ [www.seleucus.narod.ru/seleucus1.html seleucus1]
- ↑ [www.window2baku.com/Caspian/caspianmap.htm История Каспия]
- ↑ Diod., XIX, 100, 5
- ↑ Strab., II, 11, 7
- ↑ [www.e-reading.ws/chapter.php/97377/54/Kondratov_-_Atlantidy_morya_Tetis.html Атлантиды седого Каспия - Атлантиды моря Тетис]
- ↑ Memnon, 15
- ↑ [gugukaran.narod.ru/clauses/p/patrokl_of_makedonia.html Патрокл, македонянин]
- ↑ John Boardman, Frank William Walbank. The Cambridge ancient history, Volume 7, Part 1. The Cambridge Ancient History, John Boardman, ISBN 0-521-85073-8, ISBN 978-0-521-85073-5 Cambridge University Press, 1982. ISBN 052123445X. p.243
- ↑ [ancientrome.ru/dictio/article.htm?a=239033963 КАСПИЙСКОЕ МОРЕ (Словарь античности)]
- ↑ [simposium.ru/ru/node/10341 Глава 26. «Перипл Каспийского моря», составленный Патроклом (между 285 и 282 гг. до н. э.) | Симпосий Συμπόσιον]
- ↑ [simposium.ru/ru/node/9909 Плавание Патрокла по Каспийскому морю | Симпосий Συμπόσιον]
Отрывок, характеризующий Патрокл Македонянин
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
