Пауэлл, Майкл

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Это статья о кинорежиссёре. Для просмотра статьи о спортсмене см. Пауэлл, Майк
Майкл Пауэлл
Michael Powell
Имя при рождении:

Майкл Лэтем Пауэлл

Дата рождения:

30 сентября 1905(1905-09-30)

Место рождения:

Биксбурн, графство Кент, Великобритания

Дата смерти:

19 февраля 1990(1990-02-19) (84 года)

Место смерти:

Эйвнинг, Глостершир, Великобритания

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Профессия:

кинорежиссёр, сценарист, кинопродюсер

Карьера:

19261983

Направление:

драма

Майкл Па́уэлл (англ. Michael Powell; 30 сентября 1905, Бексбурн, графство Кент, Великобритания — 19 февраля 1990) — британский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, снявший более 60 фильмов, наиболее значительные из которых — совместно с Эмерихом Прессбургером. По названию основанной ими студии The Archers Пауэлла и Прессбургера прозвали Лучниками.





Биография

Родился в семье фермера. В юности влюбился в кино, оставил работу в банке ради того, чтобы мести полы и разносить провизию на съёмочной площадке. Помогал Хичкоку в работе над сценариями его первых фильмов, включая «Шантаж» (1929). В 1930-е годы начинает самостоятельно снимать малобюджетные триллеры и комедии.

В 1939 был нанят продюсером Александром Корда, который поручил ему «спасти» фильм «Шпион в чёрном», снимавшийся для двух звёзд — Конрада Фейдта и Валери Хобсон. На съёмочной площадке Пауэлл познакомился со сценаристом Эмерихом Прессбургером. Вскоре оба поняли, что, будучи полными противоположностями по личностным качествам, придерживаются сходных взглядов на киноискусство и прекрасно могут сработаться. После фильмов «Контрабанда» и «49-я параллель» решили выступать на равных правах как сценаристы, продюсеры и режиссёры под именем «Лучники». Сняли 19 фильмов, многие из которых по сей день считаются классикой британского кино: «Один из наших самолётов не вернулся», «Жизнь и смерть полковника Блимпа», «Вопрос жизни и смерти», «Чёрный нарцисс», «Красные башмачки».

В начале 1950-х гг. фильмы Лучников выходят из моды. В 1956 г. творческий союз распадается. Грандиозный скандал, которым сопровождался выход новаторского фильма Пауэлла «Подглядывающий» (1960), фактически поставил крест на его кинокарьере.

Имена Пауэлла и Прессбургера помогли вернуть из забвения их голливудские поклонники — Фрэнсис Форд Коппола и Мартин Скорсезе[1]. В 1980-е гг. в крупнейших киноинститутах были организованы ретроспективы работ Лучников. Незадолго до смерти Пауэлл успел подготовить к печати обстоятельную автобиографию.

Значение

В списке ста лучших британских фильмов по версии Британского киноинститута Майклу Пауэллу принадлежит пять фильмов (больше — семь — лишь у Дэвида Лина)[2]. Дэйв Кер считает фильмы Лучников самыми значительными в истории английского кино[3]. Во время масштабного опроса кинокритиков журналом Sight & Sound (2012) чаще работ Пауэлла-Прессбургера называли только фильмы Р. Брессона[4]. Пауэлл помещён на 22-е место в списке самых выдающихся кинорежиссёров всех времён, по версии журнала Entertainment Weekly[5].

Личная жизнь

С 1984 и вплоть до своей смерти в 1990 году был женат на Тельме Шунмейкер.

Фильмография

Режиссёр

Знаком * помечены фильмы, считающиеся утерянными

В 1983 году продюсировал фильм Эмиля Лотяну «Анна Павлова — Женщина на все времена» с Галиной Беляевой в главной роли.


Напишите отзыв о статье "Пауэлл, Майкл"

Примечания

  1. [www.allrovi.com/name/michael-powell-p106965 Michael Powell — Movie and Film Biography and Filmography — AllRovi.com]
  2. [www.bfi.org.uk/features/bfi100/ The BFI 100 (англ.)]
  3. [www.chicagoreader.com/chicago/the-red-shoes/Film?oid=1624268 The Red Shoes | Chicago Reader]
  4. [explore.bfi.org.uk/sightandsoundpolls/2012/critics/ Sight & Sound 2012 critics top 250 films | BFI | British Film Institute]
  5. [www.imdb.com/name/nm0003836/bio Биографическая справка портала imdb.com]
  6. Также появился в эпизодической роли британского офицера ВВС

Ссылки

  • [www.powell-pressburger.org/ Сайт о творчестве Майкла Пауэлла и Эмериха Прессбургера (англ.)]

Отрывок, характеризующий Пауэлл, Майкл

«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.