Пачин

Пачин
Общая информация
Полное имя	Энрике Перес Диас
Родился	28 декабря 1938(1938-12-28) (85 лет) Торрелавега, Испания
Гражданство	Испания
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	Завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Бесайя
	Сниасе
Клубная карьера*
1956—1957	Химнастика (Торрелавега)	? (?)
1957—1958	Бургос	? (?)
1958—1959	Осасуна	23 (1)
1959—1968	Реал Мадрид	148 (2)
1968—1969	Реал Бетис	24 (0)
1970—1971	Толука	? (?)
Национальная сборная**
1959—1960	Испания (мол.)	3 (0)
1960—1963	Испания	8 (0)
Тренерская карьера
1973—1974	Реал Мадрид C
1974—1975	Галактико Пегасо
1975—1976	Хетафе
1976—1977	Осасуна
1977—1978	Сеута
1978—1979	Реал Вальядолид
1979—1981	Леванте
1981	Кордова
1982	Альмерия
1982—1983	Эркулес (Аликанте)
1984—1985	Леванте
1985—1986	Альбасете
1987—1988	Леванте
1988—1989	Гранада
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Энри́ке Пе́рес Ди́ас, более известный как Пачи́н (родился 28 декабря 1938 года в Торрелавеге) — испанский футболист (защитник) и тренер.

Клубная карьера

Футбольная карьера Пачина началась в 1956 году в клубе третьего дивизиона «Химнастика Торрелавега». Через он перешёл в другой клуб Терцеры, «Бургос». В 1958 году он перешёл в клуб Ла Лиги, «Осасуна». В высшем дивизионе Пачин дебютировал 2 ноября 1958 года, его команда выиграла у «Реал Бетис» со счётом 3:0. Хорошая игра Пачина в «Осасуне» была замечена скаутами «Реал Мадрида», и в 1959 году он стал игроком столичного клуба. В своём первом сезоне в «Реал Мадриде» он ни разу не играл в чемпионате. Его дебют состоялся в Кубке европейских чемпионов. Он дебютировал в футболке королевского клуба 21 апреля 1960 года в полуфинальном матче против «Барселоны», «галактикос» выиграли со счётом 3:1. Он также сыграл во второй встрече с «Барселоной» и в финал в Глазго с немецким «Айнтрахтом». Пачин играл за «Реал» в течение девяти лет до 1968 года. В последний раз он сыграл за «бланкос» в Мадриде в матче Ла Лиге 28 апреля 1968 года, его команда потерпела поражение с минимальным счётом от «Малаги». С «Реалом» Пачин семь раз выиграл чемпионат Испании: в 1961, 1962, 1963, 1964, 1965, 1967 и 1968 годах; Кубок Короля 1962, Кубок европейских чемпионов 1966 года и Межконтинентальный кубок по футболу 1960 года. В сезоне 1968/69 он выступал за клуб Второго дивизиона, «Реал Бетис». В 1970 году он отправился в Мексику, где год спустя закончил свою карьеру, играя за «Толуку».

Карьера в сборной

В испанской сборной Пачин дебютировал 15 мая 1960 года в товарищеском матче против Англии, испанцы выиграли со счётом 3:0. В 1962 году он принял участие в чемпионате мира. На турнире в Чили он участвовал в двух встречах с Мексикой и Бразилией. В последний раз Пачин представлял сборную 30 мая 1963 года в отборочном матче чемпионата Европы против Северной Ирландии, соперники сыграли вничью 1:1. С 1960 по 1963 год он сыграл 8 матчей.

Карьера тренера

После ухода со спорта Пачин занялся тренерской деятельностью. Его первой командой стал фарм-клуб, «Реал Мадрид C», который он возглавлял в 1973/74 сезоне. В итоге он тренировал 13 клубов. Его тренерская карьера закончилась после ухода из «Гранады» в 1989 году.

Ссылки

• [www.bdfutbol.com/en/j/j7676.html BDFutbol player profile]
• [www.bdfutbol.com/en/l/l7676.html BDFutbol coach profile]
• [futbol.sportec.es/seleccion/ficha_jugador.asp?j=482&n=pachin/enrique/perez/diaz National team data]  (исп.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id={{{id}}} Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.realmadrid.com/cs/Satellite/es/1193040472616/1202817378084/jugador/JugadorLegendario/Pachin.htm Real Madrid profile]  (исп.)
• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=56118 Статистика на сайте FIFA] (англ.)

Отрывок, характеризующий Пачин

Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.