Пашков, Георгий Павлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Георгий Павлович Пашков
Учёба:

Императорское Строгановское Центральное Художественно-Промышленное училище

Гео́ргий Па́влович Пашко́в (18861925)[1] — русский советский художник, автор первых почтовых марок СССР.





Биография

Георгий Пашков родился в 1886 году в семье иконописцев. Его братья — Иван, Николай (18801960) и Павел (18721952) — также стали художниками[2]. 13 октября 1912 года Георгий закончил Императорское Строгановское Центральное Художественно-Промышленное училище со званием художника прикладных искусств. С октября 1912 года работал преподавателем графических искусств в общеобразовательной шестиклассной школе Московской Покровской общины сестёр милосердия; был московским цеховым живописного цеха[3]. Совместно с братьями, Георгий был совладельцем фирмы «Наследники П. П. Пашкова»[4].

Творчество

В 1910—1911 годах в Александровском парке Одессы проходила «Всероссийская фабрично-заводская, промышленно-художественная и сельскохозяйственная выставка». Она была устроена Одесским отделением Императорского Русского технического общества и Императорским Обществом сельского хозяйства юга России. Выставка пользовалась большой популярностью, было выпущено большое количество рекламных плакатов выставки и открыток с её видами. В том числе среди них были серии рекламных плакатов и живописных открыток с рисунками павильонов, выполненная Георгием Пашковым. Известны открытки с видами павильона Русского общества пароходства и торговли, павильона Черноморско-Азовской фабрики консервов С. Б. Фальц-Фейна, павильона парфюмерного Товарищества Ралле, павильона Московской фабрики Дунаева и одесского кафе Фанкони. Открытки этой серии были выпущены «Т-вом Р. Голике и А. Вильборг». Дизайн адресной стороны этих открыток, которая была специально изготовлена для этой серии, тоже принадлежит Георгию Пашкову[5].

В 1912 году Георгий Пашков вместе с братом Николаем участвовали в отделке нижнего храма Феодоровского собора в Царском Селе (г. Пушкин, Академический пр., д. 32). В 1914 году Г. П. Пашков расписал плафон и стены церкви во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радости» при Общине сестер милосердия Красного Креста в Царском Селе (г. Пушкин, ул. Леонтьевская, д. 35). В 1913 году Георгий и Николай Пашковы расписывают несколько залов Нижегородского отделения Государственного банка.

С сентября 1915 года Георгий Пашков расписывал Трапезную палату Фёдоровского Городка с домовой церковью св. преп. Сергия Радонежского в Царском Селе (г. Пушкин, Академический пр., д.14). Отделка её интерьеров продолжалась вплоть до 1917 года[3][6]. За работы по отделке интерьеров Фёдоровского городка Георгий получил звание придворного художника.[4]

В 1918 году сотрудничал в редакции журнала «Знамя труда», где оформил типовую обложку журнала «Знамя труда. Временник литературы, искусства и политики»[7].

Плакаты Г. П. Пашкова, 1914—1917
Выставка. Пожарные-солдатам. День сирот воинов. Заём Свободы.

Создание почтовых марок

Георгий Пашков является автором первых марок СССР, вышедших в обращение 19 августа 1923 года в честь Первой Всероссийской сельскохозяйственной и промышленно-кустарной выставки в Москве[8].

Первые марки СССР, автор Г. П. Пашков (1923)
Жнец
 (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1)
Сеятель
 (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2)
Трактор
 (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3)
Общий вид выставки
 (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4)

См. также

Напишите отзыв о статье "Пашков, Георгий Павлович"

Примечания

  1. [sovcom.ru/index.php?category=painters&painterstype=painter&painter=3219 Пашков Георгий Павлович]. Совком. Проверено 6 июня 2011. [www.webcitation.org/69vhICtGT Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
  2. Исаев П. Н. Строгановка: Императорское центральное Строгановское художественно-промышленное училище, 1825—1918: биографический словарь (Том 2). — М: Лабиринт, 2007. — ISBN 5-87604-176-9
  3. 1 2 [pokrov.ucoz.ru/publ/36-1-0-40 Преподаватели Московской Покровской общины сестер милосердия]. Сайт Московской Покровской общины сестёр милосердия. Проверено 6 июня 2011. [www.webcitation.org/69vhJCZQN Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
  4. 1 2 Рогозина, М. Г. Альбомы художников Пашковых // в сб: Колпакова Г. С., Рындина А. В., Тарасенко Л. П. Русское церковное искусство нового времени. — М.: Индрик, 2004. — ISBN 5-85759-258-5.
  5. Дроздовский А., Краснова Е. [viknaodessa.od.ua/?Drozdovsky_003 Открытки «плавучей выставки РОПиТ» и одесской торгово-промышленной выставки в произведениях художников Ивана и Георгия Пашковых]. ТИА «Вiкна-Одеса». Проверено 6 июня 2011. [www.webcitation.org/69vhKHB4Y Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
  6. [city-2.narod.ru/ae/ab08.html Пушкин / Царское Село]. АрхиВсё. Проверено 6 июня 2011. [www.webcitation.org/69vhLsbe6 Архивировано из первоисточника 15 августа 2012].
  7. [zinin-miresenina.narod.ru/p.html Зинин С. И. С. А. Есенин и его окружение: Биобиблиографический справочник]
  8. Ляпин В. Каталог почтовых марок России (1856—1991). — М.: И. В. Балабанов. — 2008. — 608 с.

Литература

Волшебный замок Российской империи: альбом. — Н.Новгород: Литера, 2013. — 256 с., илл.

Ссылки

  • [pokrov.ucoz.ru/publ/36-1-0-40 Справка на сайте Московской Покровской общины сестёр милосердия]

Отрывок, характеризующий Пашков, Георгий Павлович

– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.