Пашман (тральщик)
Пашман (сербохорв. Пашман / Pašman), ранее именовался MT134, Альбона (итал. Albona) и Мосор (сербохорв. Мосор / Mosor) — тральщик, состоявший на вооружении Военно-морских сил Австро-Венгрии, Италии, Югославии и Независимого государства Хорватии. Уничтожен в 1944 году.
История
Построен и спущен на воду в Кралевице в 1917 году под именем MT134 как минный заградитель класса MT военно-морских сил Австро-Венгрии. Всего было запланировано строительство 14 кораблей, но MT134 стал одним из трёх построенных кораблей. В 1920 году он был продан Италии и служил там под именем Альбона. В 1931 году передан Югославскому королевскому флоту и переименован в «Мосор»: помимо этого, в руки югославов были переданы ещё четыре корабля, получившие названия «Марьян», «Малинска», «Мелине» и «Млет» (из них был составлен класс «Малинска»). В 1939 году на корабль были установлены 66-мм и 47-мм орудия фирмы «Шкода».
17 апреля 1941 в Которском заливе корабль был захвачен немцами и передан Италии. Итальянцы переименовали его в «Пашман» (Pašman), в честь адриатического острова, на который претендовали как Италия, так и Хорватия...
После капитуляции Италии, с сентября 1943 года его стали использовать военно-морские силы Независимой державы Хорватской. 31 декабря 1943 г. в Козьей-Драге у острова Ист тральщик «Пашман» был захвачен югославским партизанским судном НБ-3 «Ядран». В плен попали 24 немца и 4 хорвата. 5 января 1944 корабль был переименован снова в «Морос», чуть позднее был обстрелян и взорван. 9 января 1944 г. прибывшая на место боя немецкая спасательная группа обнаружила только обломки тральщика, а 13 января партизаны уничтожили и уцелевшие обломки.
Напишите отзыв о статье "Пашман (тральщик)"
Ссылки
- [www.navypedia.org/ships/yugoslavia/yu_ms_malinska.htm YUGOSLAVIAN NAVY (YUGOSLAVIA). MINE WARFARE SHIPS. MALINSKA minesweepers-minelayers (mining tenders)] (англ.)
- [www.soviet-empire.com/ussr/viewtopic.php?t=48457 Yugoslavian Partisan Navy in WWII- Adriatic Sea] (англ.)
Отрывок, характеризующий Пашман (тральщик)
Выпадала хороша…Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.