Паэр, Фердинандо
| Фердинандо Паэр итал. Ferdinando Paer | |
 Фердинандо Паэр | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Фердинандо Паэр |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
Фердинандо Паэр (итал. Ferdinando Paer; 1 июня 1771 года, Парма, герцогство Парма, Пьяченца и Гвасталла — 3 мая 1839 года, Париж, Франция) — итальянский композитор австрийского происхождения.[1]
Содержание
Биография
Фердинандо Паэр родился 1 июня 1771 года в Парме, в герцогстве Парма, Пьяченца и Гвасталла в семье австрийцев. Его дед, Михаэль Пер, прибыл в Парму в составе полкового оркестра из Петервардайна. Родителями будущего композитора были Джулио Паэр, трубач в оркестре при дворцовом театре герцогов Пармы, Пьяченцы и Гвасталлы и Франческа Кутика.
Первым учителем музыки будущего композитора был его отец. Затем он обучался у Гаспара Гиретти и Джан Франческо Фортунати. Первая опера Фердинандо Паэра «Гостиница для бродяг» (итал. La locanda dei vagabondi) была опубликована в 1789 году, когда автору было всего 18 лет. Осенью 1792 года в Парме она была впервые поставлена под названием «Хитрости любви, или Время рассудит всех» (итал. Le astuzie amorose, o Il tempo fa giustizia a tutti). Постановка имела зрительский успех. В 1793 году в Венеции во время карнавала была поставлена его опера «Цирцея» (итал. La Circe). Имя композитора стало известно во всей Италии. Фердинандо Паэр получил место капельмейстера в дворцовой капелле герцогов Пармы, Пьяченцы и Гвасталлы.
В 1797 году он переехал в Вену, где получил место капельмейстера в Кернтнертор-театре. Здесь композитор познакомился с певицей Франческой Риккарди, на которой женился в 1798 году. В театре Фердинандо Паэр поставил несколько опер, в числе которых были и написанные им в 1799 году «Камилла, или Подземелье» (итал. Camilla, ossia Il sotterraneo) и в 1801 году «Ахилл» (итал. Achille).
В 1802 году он получил место капельмейстера в Дрездене при дворцовом театре курфюрстов Саксонии, куда его жену пригласили в качестве оперной певицы. В 1804 году им была поставлена опера «Леонора» (итал. Leonora), и в том же году Фридрих Август I, курфюрст Саксонии даровал ему пожизненно звание капельмейстера.
В 1807 году армия Франции вошла в Дрезден. Композитор понравился Наполеону Бонапарту, и император забрал его сначала в Варшаву, затем в Париж. Ему было назначено содержание в 28 000 франков. Фердинандо Паэр сочинил свадебный марш для Наполеона Бонапарта и Марии-Луизы фон Габсбург, герцогини Пармы, который впервые прозвучал на церемонии венчания императора и императрицы 2 апреля 1810 года.
В 1809 году композитор написал свою самую известную оперу «Аньезе» (итал. Agnese), успех которой сделал его известным во всей Европе. Опера была поставлена на сценах главных театров Милана, Неаполя, Рима, Вены, Лондона и Парижа и оказала глубокое влияние на последующие поколения композиторов.
В 1812 году Фердинандо Паэр сменил Гаспаре Спонтини на посту дирижёра в театре Опера-итальен в Париже. Он сохранил это место и после Реставрации. Супруга оставила его, и композитор сошелся с оперной певицей Анджеликой Каталани. В 1823 году, оставив пост дирижёра в театре Опера-итальен, где его сменил Джоакино Россини, он стал преподавать композицию. Среди его учеников были Ференц Лист и Фердинандо Орланди.
В 1824 году Даниэль Обер изобразил композитора в пародийной роли Синьора Астучо в опере-буфф «Концерт во дворе» (фр. Le concert à la cour). В 1831 году Фердинандо Паэра избрали академиком в Академию изящных искусств Франции. В 1832 году он получил место капельмейстера в капелле короля Луи Филиппа I. Ему было доверено чтение надгробной речи на похоронах земляка и коллеги Винченцо Беллини в 1835 году.
Фердинандо Паэр умер 3 мая 1839 года в Париже, во Франции в возрасте 67 лет.
Творческое наследие
Творческое наследие композитора включает 55 опер, 9 церковных сочинений, 13 кантат, вокальных и камерных сочинений.[2][3][4]
| ||||||||||
Напишите отзыв о статье "Паэр, Фердинандо"
Примечания
- ↑ Wolfram Ensslin. Die italienischen Opern Ferdinando Paërs. — Нildesheim: Olms Georg AG, 2003. — Т. 1. — С. 15. — 300 с. — ISBN 978-3-48711-946-5.
- ↑ Julian Budden. The New Grove Dictionary of Opera. — London: Stanley Sadie, 1992. — ISBN 0-333-73432-7.
- ↑ Giuliano Castellani. [www.peterlang.com/index.cfm?event=cmp.ccc.seitenstruktur.detailseiten&seitentyp=produkt&pk=52655 Ferdinando Paer: Biografia, opere e documenti degli anni parigini]. — Bern: Peter Lang, 2008. — ISBN 978-3-03911-719-2.
- ↑ Franz Hauk. [www.naxos.com/mainsite/blurbs_reviews.asp?item_code=8.572492&catNum=572492&filetype=About%20this%20Recording&language=English Ferdinando Paër (1771–1839): Il Santo Sepolcro] (англ.). Naxos.com.
Ссылки
- Roberto Caggiano. [www.treccani.it/enciclopedia/paer_(Enciclopedia_Italiana)/ Paër]. Тreccani.it. — Enciclopedia Italiana (1935). (итал.)
- [www.treccani.it/enciclopedia/ferdinando-paer/ Pàer, Ferdinando]. Тreccani.it. — Enciclopedie on line. (итал.)
- [www.corolorenzoperosiolbia.it/rass_2009/coropaer.html Coro polifonico Ferdinando Paër]. Сorolorenzoperosiolbia.it. — Хор имени Фердинандо Паэра. (итал.)
- [www.ferdinandopaer.ch Ferdinando Paer. «Agnese»]. Ferdinandopaer.ch. — Фердинандо Паэр. «Аньезе». (итал.)
Отрывок, характеризующий Паэр, Фердинандо
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
