Паяльная лампа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Паяльная лампа — нагревательный прибор (изобретение, Швеция, Карл Рикард Нюберг, 1881 год), в котором горение исходного вещества (спирта, керосина, бензина) переводит его в испарителе в газообразное состояние, а струя из форсунки затягивает кислород, находящийся в воздухе, подобно пульверизатору.

Наибольшее распространение получили паяльные лампы форсуночного типа. Более удобны в эксплуатации и теплопроизводительнее других — бензиновые паяльные лампы. Ёмкость резервуара паяльной лампы обычно 0,1—2 литра. Тепловая мощность переносных паяльных ламп находится в пределах 0,5 кВт — 3 кВт (регулируется подачей топлива).

Паяльные лампы, работающие на керосине или на спирте, должны иметь испаритель бо́льших размеров.

Нагревательный прибор, действующий по аналогичному принципу — примус.





Применение

Паяльная лампа применяется:

  • для нагрева деталей и расплавления припоя в процессе пайки,
  • для сварки некоторых материалов при температурах до 1000—1100 °C,
  • для нагрева паяльников,
  • для разогрева покрытий из лаков и красок для их удаления,
  • для отогревания замерзших водопроводных труб,
  • для смоления свиных туш (выжигания щетины),
  • для дезинфекции и дезинсекции помещений,
  • для приготовления пищи в походных условиях (при наличии определенных приспособлений — в частности, особым образом изогнутой трубы),
  • для разборки проржавевших соединений стальных и чугунных труб.

Устройство

Паяльная лампа имеет резервуар для топлива. Сверху к резервуару прикрепляется горелка. Резервуар закрывается крышкой с уплотнителем. С помощью ручного насоса внутри резервуара создается избыточное давление. Под действием избыточного давления топливо из резервуара через трубку и вентиль поступает к форсунке горелки. Перед поступлением к форсунке, топливо, проходя через трубку, омываемую пламенем горелки, нагревается и испаряется, что повышает полноту сгорания. Горелка представляет собой эжектор, в котором за счёт тяги создается движение воздуха и продуктов сгорания. Устройство оговорено, например, в стандарте РСТ УССР 1312-80.

Типовой состав лампы:

  • резервуар для топлива — наиболее крупный элемент паяльной лампы;
  • ручка;
  • герметично закрывающееся отверстие — для заливки топлива в резервуар;
  • насос с клапаном — для создания избыточного давления внутри резервуара;
  • сифонная трубка для подачи жидкого топлива из резервуара к испарителю;
  • игольчатый кран, крепится на наружной части сифонной трубки и служит для регулировки поступающего в испаритель топлива;
  • испаритель, в котором, после прогрева, поступающее топливо переходит в газообразное состояние;
  • форсунка — располагается на конце трубки, выведенной из верхней части испарителя, направляет струю газообразного топлива через испаритель к эжектору;
  • эжектор — наиболее разогревающаяся часть лампы, является продолжением испарителя, в рабочем режиме именно на выходе из эжектора топливовоздушная смесь начинает гореть;
  • проволока для прочистки форсунки — используется по мере необходимости;
  • топливо — не деталь, расходный материал, от качества которого зависит дымность пламени, засоряемость форсунки и взрывоопасность. Для бензиновых ламп рекомендуется бензин с октановым числом не более 80 или бензин «Kалоша» (синоним — Нефрас С2 80/120).

Техника безопасности

Кроме очевидной пожароопасности, паяльная лампа является потенциально взрывоопасным прибором, так как в резервуаре находится смесь паров топлива и воздуха под высоким давлением, а резервуар нагревается при работе. Поэтому при использовании паяльной лампы требуется строгое соблюдение правил безопасности, а именно:

  • не допускать нагрева резервуара до температуры выше 50 °C;
  • не открывать крышку резервуара и не производить заправку при работающей или ещё не остывшей лампе;
  • не создавать в лампе избыточного давления, не применять в лампе, предназначенной для использования керосина бензин;
  • следить за герметичностью клапанов насоса и соединений;
  • при перевозке и хранении убедиться в отсутствии избыточного давления и остатков топлива в резервуаре.

Наиболее частая причина взрыва паяльной лампы — открытие крышки резервуара горячей лампы. В этом случае пары бензина соприкасаются с нагретой до 500—600 °C горелкой и воспламеняются, вызывая взрыв паровоздушной смеси в резервуаре и вокруг него. Также нужно учитывать, что старые лампы использовали керосин, при заливке бензина и последующем использовании резервуар разрывало давлением. Ожоги в таком случае практически неизбежны, поскольку происходят, как правило, при попытке «подкачать»

Необходимо осознавать, что при розжиге бензиновой лампы испаритель наполнен бензином, и если на этом этапе кран подачи топлива перекрывается, то оставшийся в испарителе бензин будет продолжать покидать испаритель через сопло в виде жидкости, или в случае бóльшего прогрева, — в виде газожидкостной или газовой струи.

Кроме того, для работ в закрытом помещении необходимо иметь вентиляцию, достаточную для удаления резко пахнущих, токсичных и канцерогенных продуктов сгорания.

Паяльная лампа, в большинстве случаев, может быть заменена более безопасной газовой горелкой (газ в баллоне не смешивается с воздухом).

При наличии в месте проведения работ источника электрической энергии достаточной мощности паяльную лампу можно заменить техническим феном, который не использует легковоспламеняющихся материалов и более безопасен.

См. также

Напишите отзыв о статье "Паяльная лампа"

Литература

Отрывок, характеризующий Паяльная лампа

Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.