Певзнер, Борис Самуилович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Бори́с Самуи́лович Пе́взнер (род. 1940, Минск, Белорусская ССР, СССР) — советский и российский дирижёр, хормейстер, Заслуженный деятель искусств РФ, профессор. Создатель, художественный руководитель и главный дирижёр Московского хорового театра.



Биография

Выпускник Краснодарского музыкального училища. Окончил Новосибирскую государственную консерваторию как хормейстер (1965, класс В. Н. Минина) и как оперно-симфонический дирижёр (1976, класс А. М. Каца).

Начал работать дирижёром-хормейстером в Ленинградской хоровой капелле им. М. И. Глинки (1965—1967). После окончания аспирантуры в Музыкально-педагогическом институте им. Гнесиных (1969, класс профессора В. Н. Минина) стал преподавать в Новосибирской консерватории. В 1971 году организовал первый в Сибири профессиональный академический коллектив — Новосибирский камерный хор, которым руководил до 1987 года. В 1978 году на Международном конкурсе им. Бартока в Дебрецене (Венгрия) коллектив был отмечен Золотой медалью. Сам Борис Певзнер на том же конкурсе был удостоен звания лучшего дирижёра.

С 1983 года — член правления Всероссийского хорового общества. С 1987 по 1990-е годы — профессор Тбилисской консерватории, художественный руководитель и главный дирижёр Государственной хоровой капеллы Грузии. С 1991 года — художественный руководитель и главный дирижёр созданного им Московского хорового театра.

Сотрудничал с Арнольдом Кацем, Владимиром Спиваковым, Еленой Образцовой, Юрием Башметом, Джансугом Кахидзе, Саулюсом Сондецкисом, Владимиром Федосеевым и другими выдающимися музыкантами.

Составитель и редактор сборника «Камерный хор». Автор многочисленных статей и рецензий по хоровому пению.

Ссылка


Напишите отзыв о статье "Певзнер, Борис Самуилович"

Отрывок, характеризующий Певзнер, Борис Самуилович

– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.