Певкеты
Певкеты, певкетии (или педиклы, как их называет Страбон[1]) — племя, проживавшее на территории современной Апулии на юге Италии, близ современного города Бари.
Певкеты были одним из племён в составе племенной группы япигов.[2] Важнейшими городами певкетов были три: Каноса (ныне Каноса-ди-Пулья, Сильвиум (ныне Гравина-ин-Пулья) и Битонто. Нынешняя столица Апулии, Бариум, был менее важным городом.
Эпонимный предок, Певкетий (Peucetis), по мнению Дионисия Галикарнасского[3], был сыном Ликаона из Аркадии и братом Энотра. Поскольку Ликаон разделил Аркадию между своими 22 сыновьями, Певкетию пришлось искать счастья на чужбине. Опираясь на этот этиологический миф, современные историки предполагают, что певкеты входили в культурную общность Великой Греции, хотя и не играли в ней важной роли.
Геродот приводит альтернативное предание, согласно которому, через некоторое время после смерти критского царя Миноса крупная группа выходцев с Крита, за исключением обитателей Полихни и Преса, отправилась в Сиканию и осаждала город Камик в течение 5 лет. Потерпев неудачу с осадой, испытывая голод, они покинули Сиканию (ныне центральная часть Сицилии) и отправились на кораблях домой. Сильный шторм выбросил их корабли на сушу в районе Италии, который позднее получил название Япигия. Поскольку они больше не имели возможность вернуться на Крит, они основали город Гирия и изменили своё название на «япигов»[4]
Страбон помещал певкетов к северу от калабров:
«… После описания областей древней Италии до Метапонтия следует сказать о примыкающих к ним странах. Соседней страной является Япигия, которую греки называют Мессапией; местные же жители разделяют её на 2 части, одной дают имя страны салентинов (около мыса Япигии), а другой — страны калабров. К северу над последними живут певкетии и давнии, как их называют по-гречески; местные жители именуют всю страну за Калабрийской областью Апулией. Некоторые из них называются также педиклами, преимущественно певкетии»[5]…
«…Вся эта местность камениста и покрыта горами, так как занимает значительную часть Апеннинских гор. По-видимому, она приняла колонистов из Аркадии. От Брентесия до Бария около 700 стадий, а Тарант находится от обоих городов почти на равном расстоянии. В соседней области живут давнии, затем идут апулы до френтанов. Так как имя певкетиев и давниев вовсе не употребительно у местных жителей (кроме как, быть может, в древнее время) и вся эта область теперь называется Апулией, то приходится отказаться от точного определения границ этих народностей. Поэтому и мне не надо высказываться определенно об этом»[6].
«При переправе из Греции или из Азии более прямой путь идет на Брентесий; действительно, сюда прибывают все, чей путь лежит в Рим. Туда идут 2 дороги: одна — только для мулов — через земли певкетиев (которых называют педиклами), давниев и самнитов до Беневента; на этой дороге находятся города Эгнатия, Келия, Нетий, Канусий и Гердония…» [7]
Артефакты доримской керамики подтверждают страбонову классификацию, рассматривавшего мессапов, певкетов и давниев как родственные народы. В настоящее время считается, что эти племена говорили на мессапском языке.
Певкетии делились на 12 небольших протогосударств. Потомком одного из них является современный город Альтамура.
«Энциклопедия» XVIII века отличает певкетов от другого древнего народа, «певкетиев» (Peucetioe), обитавших на территории Либурнии на побережье Адриатики, со ссылкой на Каллимаха, которого цитировал Плиний Старший (H.N. III.21), помещавший их страну в Иллирии[8], однако современные историки, как правило, отождествляют указанные народы.[9]
Напишите отзыв о статье "Певкеты"
Примечания
- ↑ Страбон, «География», ([ancientrome.ru/antlitr/strabo/geography/kn06f.htm Книга 6, глава 3]).
- ↑ Kathryn Lomas, «Cities, states and ethnic identity in southeast Italy» E. Herring and K. Lomas (eds), The Emergences of State Identities in Italy in the First Millennium BC (London, 2000).
- ↑ Dionysius, Roman Antiquites, I.xi.3.
- ↑ Геродот 7.170.
- ↑ ancientrome.ru/antlitr/strabo/geography/kn06f.htm Geography VI.3
- ↑ ancientrome.ru/antlitr/strabo/geography/kn06f.htm Geography VI.8
- ↑ ancientrome.ru/antlitr/strabo/geography/kn06f.htm Geography VI.7
- ↑ [portail.atilf.fr/cgi-bin/getobject_?a.91:266./var/artfla/encyclopedie/textdata/IMAGE/ on-line text]
- ↑ Например, Ray Laurence, в книге Cultural Identity in the Roman Empire, 1998, ch. 7 «Territory, ethnonyms and geography: The construction of identity in Roman Italy» пишет: «…in Apulia, where the Peucetii were also known as Poedicli…»
Отрывок, характеризующий Певкеты
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
