Певчие воробьиные

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Певчие птицы»)
Перейти к: навигация, поиск
Певчие воробьиные

Лирохвост
Научная классификация
Международное научное название

Passeri

Синонимы
Oscines
Семейства
См. текст

Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе

Певчие воробьиные (Oscines или Passeri) — подотряд воробьинообразных птиц. Характеризуются незначительной длиной первого из десяти маховых перьев, которое всегда бывает короче других маховых, иногда рудиментарно или даже совершенно отсутствует, и вполне развитой нижней гортанью, в образовании которой участвуют как трахея, так и бронхи и которая снабжена большей частью пятью парами мускулов, прикреплённых к концам бронхиальных полуколец. Плюсна спереди покрыта большими слившимися щитками.

По общей форме тела и внешности, по своим размерам, по строению клюва, крыльев и хвоста и по образу жизни певчие представляют большое разнообразие.

Большинство их живёт в лесах. Питаются как зёрнами, так и насекомыми или другими мелкими беспозвоночными; из певчих сравнительно очень немногие совсем не едят зёрен, как, например, ласточки, или, наоборот, являются исключительно зерноядными птицами. Во время гнездования всегда держатся отдельными парами, хотя иногда, как например грачи или ласточки, к устройству гнёзд приступают целыми обществами. В другое время года обыкновенно образуют большие или мелкие стаи.

Яйца в большинстве случаев пёстрые. Кладка состоит не менее, чем из 4 яиц. Птенцы, рождающиеся беспомощными и в большинстве случаев голыми, довольно долго остаются в гнезде и выкармливаются самкой и самцом сообща. Большинство певчих — перелётные птицы; некоторые зимой кочуют. Летают хорошо, но полет их обыкновенно непродолжителен.

По земле передвигаются обыкновенно прыжками. За немногими исключениями, певчие приносят человеку пользу истреблением массы мелких насекомых. В пищу употребляют их редко, но часто держат в клетках ради удовольствия, которое доставляет человеку их пение или их красивая окраска. Очень немногие из них избегают близости человека и не селятся возле жилых мест. К певчим воробьиным относится приблизительно половина всех известных видов певчих вообще.

Распространены во всех зоогеографических областях. Остатки певчих известны начиная с эоцена. Главным образом по строению клюва, подотряд певчих делят на 4 группы:

  1. Зубоклювые (Dentirostres) — клюв большей частью шилообразный; надклювье на конце с более или менее заметным зубовидным вырезом[1]. Питаются преимущественно насекомыми, а некоторые нападают и на мелких позвоночных. Сюда относятся семейства: врановых (Corvidae), райских птиц (Paradisaeidae), скворцовых (Sturnidae), трупиаловых (Icteridae), синицевых (Paridae), иволговых (Oriolidae), сорокопутовых (Laniidae), мухоловковых (Muscicapidae), дроздовых (Turdidae), славковых (Sylviidae), трясогузковых (Motacillidae) и некоторые другие.
  2. Конусоклювые (Conirostres) — клюв крепкий, короткий, конический. Обыкновенно — общественные певчие. Питаются преимущественно зернами и ягодами, иногда — насекомыми. Сюда относится большое, повсеместно распространенное, семейство вьюрковых (Fringillidae), а также жаворонковые (Alaudidae) и ткачиковые (Ploceidae).
  3. Тонкоклювые (Tenuirostres) — клюв длинный, тонкий, более или менее согнутый; пальцы, особенно задний, длинные. Питаются насекомыми, некоторые — цветочным соком. Сюда относятся семейства пищуховых (Certhiidae), медососовых (Meliphagidae), нектарницевых (Nectariniidae) и некоторые другие.
  4. Ширококлювые (Latirostres) — клюв короткий, плоский, трёхгранный с широкой ротовой щелью. Крылья длинные, острые. Прекрасно летают. Общественные певчие. Питаются насекомыми. Сюда относится только семейство ласточковых (Hirundinidae).




Семейства

Инфраотряд Corvida[en] Инфраотряд Passerida

См. также

Напишите отзыв о статье "Певчие воробьиные"

Примечания

Литература


Отрывок, характеризующий Певчие воробьиные

– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.