Пеганка

Пеганка
Селезень
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Птицы Подкласс:  Новонёбные Отряд:  Гусеобразные Подотряд:  Пластинчатоклювые Надсемейство:  Anatoidea Семейство:  Утиные Подсемейство:  Tadorninae Триба:  Tadornini Род:  Пеганки Вид:  Пеганка
Международное научное название
Tadorna tadorna (Linnaeus, 1758)
Ареал
Места гнездовий      Круглогодично      Зимняя миграция
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/100600402 100600402 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Пега́нка, или атайка (лат. Tadorna tadorna) — крупная водоплавающая птица семейства утиных, отличающаяся характерным оперением с сочетанием белого, рыжего, серого и чёрного цветов. В систематике занимает промежуточное положение между гусями и типичными утками, внешним обликом и поведением напоминая обе эти группы птиц. Обычный, местами многочисленный вид. На территории Евразии две разделённые между собой популяции с различными условиями обитания: первая гнездится на морских побережьях Европы, а вторая на больших открытых озёрах с солёной или солоноватой водой в засушливых регионах Центральной Азии. В России распространена на островах Белого моря и на юге страны в полосе степей и лесостепей.

В зависимости от области обитания оседлый, перелётный либо частично перелётный вид. Гнездится на берегу водоёма либо на небольшом расстоянии от него. Гнездится в апреле — июле. Гнездо устраивает в ямке, в старых норах других животных, иногда в пустотах дерева или искусственных сооружений. В кладке обычно 8—10 яиц сливочно-белого цвета без рисунка. Появившиеся на свет птенцы покрыты пухом и вполне самостоятельны, кормятся вместе с родителями на водоёмах. Питается мелкими рачками, моллюсками, водными насекомыми. Не боится человека и подпускает к себе на близкое расстояние.

Описание

Внешний вид

Достаточно крупная утка с удлинёнными шеей, головой и ногами, заметно крупнее кряквы, но немного меньше огаря. Длина 58—67 см, размах крыльев 110—133 см, масса самцов 0,8—1,5 кг, масса самок 0,5—1,3 кг. Хорошо определяется даже с дальнего расстояния благодаря пегому — яркому разноцветному окрасу, непохожему ни на один другой вид пернатых.

Общий фон оперения белый, на котором контрастно выделяются чёрная с зелёным металлическим отливом голова, ярко-красный клюв, рыже-каштановая перевязь от груди к лопаткам, чёрные полосы на лопатках и посередине брюха, и чёрные маховые первого и второго порядков. Подхвостье с небольшим светло-коричневым налётом. На второстепенных маховых зелёные внешние опахала образуют зеркало — отличительный признак рода пеганок. Рулевые хвоста белые с чёрными окончаниями. Радужина красно-бурая, ноги розовые. Половой диморфизм выражен незначительно. Самец несколько крупнее самки и имеет красный шишковидный нарост на надклювье, более ярко выраженный в брачный сезон. Кроме того, у самки белое кольцо пёрышек вокруг глаза. Молодые птицы похожи на самку, отличаясь от неё курносым клювом и отсутствием зеркала на крыле. Монотипичный вид.

Голос

Голосистая утка. Вокализация заметно различается у самцов и самок. Весной селезень издаёт высокий свист, что-то похожее на «дью-дью-дью», часто на лету во время погони за самкой. Другой характерный крик самца — глухое двусложное «га-га..га-га..га-га», повторяемое несколько раз. У самки низкое гнусавое кряканье «гагагага…», издаваемое многократно и также часто в воздухе. При этом самка способна произнести до 12 слогов за секунду, что создаёт эффект трели. Потревоженная самка раскатисто и двусложно кричит «гаак-гаак».

Передвижения

Много времени проводит на берегу, в период размножения часто на расстоянии нескольких километров от водоёма. По земле передвигается легко и быстро, при необходимости бегает, при этом туловище держит горизонтально — такое поведение больше характерно для гусей, добывающих себе корм в траве, чем для неуклюжих типично водных уток. Полёт прямой, по сравнению с утками более медленный, с редкими взмахами крыльев. На пролёте держится клином либо развёрнутым фронтом. Хорошо плавает, но практически не ныряет, за исключением птенцов и раненых птиц, на воде держится высоко.

Распространение

Гнездовой ареал

На северо-западе Европы гнездится на морском побережье от дельты Луары на восток до Эстонии, южной Норвегии и южной Швеции, в том числе на Британских островах, островах Эланд и Готланд. На севере устраивает гнездовья на островах Онежской губы Белого моря. На юге Европы ареал спорадичен и включает отдельные гнездовые участки в дельте Роны, на севере Адриатики и побережье Эгейского моря. Восточнее область распространения более обширная и охватывает северные берега Чёрного и Азовского морей, степную зону Европейской части России и Центральной Азии на восток до Маньчжурии. Изолированные популяции имеются в Турции, Иране и Афганистане.

В Норвегии и Швеции к северу до 69° с. ш., в бассейнах Волги и Урала до 52° с. ш., в Западной Сибири до 55° с. ш., в Минусинской котловине до 55° с. ш., восточнее граница проходит в области южного Забайкалья по низовьям Чикоя и Аргуни и по северо-западной части северо-восточного Китая. К югу до Ирака, южного Ирана, южного Афганистана, южного Таджикистана, китайских провинций Синьцзян, Цинхай, Ганьсу и южной части Внутренней Монголии.

Перемещения

Пеганка — одна из немногих видов птиц, которые совершают регулярные сезонные миграции на период послебрачной линьки, во время которой в течение 25—31 дней утрачивают способность к полёту. Ещё задолго до того, как подросшие птенцы готовы с самостоятельно жизни, часть взрослых птиц срывается с места и перемещается за сотни километров от гнезда. Известны считанные места линных скоплений птиц, самое крупное из которых находится на небольшом необитаемом острове Кнехтзэнде (нем. Knechtsände) в дельте рек Везер и Эльба — в июле-августе здесь концентрируется более 100 тыс. особей со всей северной и северо-западной Европы. Среди других заметных участков скоплений — залив Бриджуотер в Англии на берегу Ла-Манша, где ежегодно собирается 3—4 тыс. птиц. На других стоянках птиц значительно меньше, их количество обычно не превышает нескольких сотен. На востоке Европы линяющие пеганки концентрируются в районе Центрального Сиваша. Первые взрослые птицы появляются в этих колониях в июле, а в начале августа количество птиц достигает максимума. По окончании линьки часть птиц возвращается к местам гнездовий, а другая часть из более холодных регионов перемещается в места зимовок либо рассеиваются.

На северо-западе Европы большинство пеганок зимует в местах гнездовий, однако в суровые зимы птицы из Нидерландов и Дании перемещаются на запад, главным образом на побережья Британских островов и во Францию. Более восточные и северные популяции Европы, включая восточную Германию, Прибалтику, Скандинавию и северо-запад России, считаются типично перелётными птицами, перемещаясь в том же западном направлении. Часть птиц достигает Пиренейского полуострова, Италии и Северной Африки. Популяции Средиземного и Чёрного морей обычно остаются зимовать в местах гнездовий, но в отдельные холодные годы совершают дальние перелёты. Пеганки, гнездящиеся на внутренних водоёмах Турции и Центральной Азии, мигрируют в Египет, на берега Каспия, в северо-западный Иран, северную Индию и китайское побережье Жёлтого моря.

Местообитания

Биотопы — обнажаемые во время отлива мелководные морские побережья, эстуарии с илистыми или песчаными берегами, открытые и пологие берега озёр с солёной или солоноватой водой в полосе степей и полупустынь. В Азии изредка селится на пресноводных водоёмах. Во время прилива иногда удаляется от берега и отдыхает на прилегающих к побережью территориях. Во время перелёта иногда останавливается на водопой на водоёмах с пресной водой.

Размножение

Половая зрелость у самок наступает в возрасте 2 лет, у самцов в возрасте 4—5 лет. В начале сезона размножения стаи пеганок быстро распадаются и разбиваются на пары, при миграции их формирование происходит ещё в местах зимних стоянок — на пролёте самец и самка держатся вместе. К местам гнездовий птицы прибывают достаточно рано, в конце марта или начале апреля, когда среди снежного покрова только появляются первые проталины. На месте селезень ведёт себя демонстративно: гоняется за самкой, вытягивает вверх шею, растопыривает крылья и издаёт высокие свистящие звуки. Между самцами нередки драки за право на территорию, во время которых противники встают друг напротив друга, опускают клюв и стараются спихнуть соседа, толкая его зобом. Если одна из птиц отступает, то вторая стремится ущипнуть её за шею. Самки никогда в драку не вступают. Спаривание обычно происходит на мелководье, но иногда и на суше.

Гнездится парами или небольшими рассеянными колониями, иногда на расстоянии до нескольких километров от водоёма. Размножение начинается позже остальных уток — в апреле или мае, место для гнезда и его обустройством занимается самка. Гнездо обычно устраивается в каком-нибудь наземном или подземном укрытии — в пустотах старого дерева или заброшенной постройки, под стогом сена, копной соломы, часто в норе. В последнем случае часто используются старые норы млекопитающих — зайца, дикобраза, лисицы, корсака, барсука, сурка, до 3—4 м длиной. При дефиците подходящих мест гнездо может быть расположено открыто на земле, под покровом какого-нибудь кустика, либо выкопано самостоятельно в мягком грунте. Соседние гнёзда могут располагаться на небольшом расстоянии расстоянии друг от друга, однако встретившиеся самцы ведут себя агрессивно. Изнутри гнездо выстилается сухой травой и обильно серовато-белым пухом.

В кладке 3—12 (обычно 8—10) яиц с блестящей скорлупой сливочно-белого цвета, иногда с лёгким охристым оттенком. Иногда в одном гнезде случаются и более крупные кладки, состоящие из яиц двух и более самок. Насиживает одна самка в течение 29—31 дня, начиная с последнего яйца. В начале насиживания самка часто покидает гнездо, укрыв кладку пухом, и кормится у воды, а ближе к концу инкубации сидит плотно. Самец, как правило, находится поблизости, охраняет территорию и при приближении хищника или человека шумно взлетает, хлопая крыльями. Потревоженная самка покидает гнездо и присоединяется к самцу. Обе птицы вначале кружат вокруг пришельца, а затем окончательно покидают гнездо и улетают. Птенцы появляются синхронно и, едва обсохнув, следуют за родителями к воде. Это довольно опасный для них период, особенно если гнездо находится в отдалении от берега и путь лежит через открытые пространства. В это время они часто становятся добычей чаек, ворон и других хищных птиц. Почти с самого начала птенцы способны самостоятельно добывать себе корм. Через 15—20 дней выводки из разных гнёзд объединяются, и нередко можно наблюдать картину, когда несколько взрослых птиц сопровождают сотни разновозрастных утят. Иногда эту многочисленную компанию охраняют родители одного из выводков, а иногда и чужие птицы, оставшиеся без потомства. Остальные взрослые птицы покидают гнездовья навсегда и улетают в места сезонной линьки. На крыло птенцы становятся в возрасте около 45—50 дней. В отличие от большинства уток (но не гусей), селезень принимает участие в воспитании птенцов, однако чаще всего покидает гнездо раньше самки. Максимально известный возраст — 24 года и 9 месяцев — был зарегистрирован на Британских островах.

Питание

Рацион состоит преимущественно из продуктов животного происхождения. Питается мелкими ракообразными, моллюсками, водными насекомыми и их личинками. Состав кормов может меняться в зависимости от района обитания. На побережье северной Атлантики до 90 % рациона составляют мелкие литоральные улитки Hydrobia ulvae. На берегах Чёрного и Азовского морей, а также на внутренних водоёмах Азии немалую долю занимают рачки артемии (Artemia salina) и личинки комаров-толкунцов (Tendipes). Изредка употребляет в пищу икру и мальков рыб, дождевых червей. Зимой в небольшом количестве употребляет в пищу вегетативные части растений и водоросли.

На морском берегу утка часто кормится во время отлива, когда уходящая вода обнажает илистое дно, на котором остаются животные организмы. Пеганка буквально «косит» мутные илистые отложения — вытягивает шею и поворачивает её вправо и влево, пропуская через клюв всю грязь. На внутренних водоёмах добывает корм на плаву, но в отличие от большинства уток не ныряет.

Ссылки

• [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/85.html Позвоночные животные России: Пеганка]

Отрывок, характеризующий Пеганка

– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.