Педофилия

Педофилия
La Grande Danse macabre des vifs (Мартин ван Маэле, 1905)
МКБ-10	F65.4
МКБ-9	302.2
MedlinePlus	007224
MeSH	D010378

Педофили́я (от др.-греч. παῖς, р.п. παιδός — «ребёнок, мальчик» и φιλία — «любовь»), иначе инфантосексуали́зм (англ. infantosexuality), падерозия (фр. pédérose), педосексуа́льность (нем. pädosexualität) — психическое расстройство, одна из множества парафилий. Лиц, у которых диагностировано данное расстройство, называют педофилами.

По Десятому пересмотру (МКБ-10) международной классификации болезней (МКБ) относится к классу V как одно из расстройств сексуального предпочтения (код F65.4): сексуальное предпочтение детей (мальчиков или девочек, или и тех, и других), как правило, допубертатного или раннего пубертатного возраста (англ. A sexual preference for children, boys or girls or both, usually of prepubertal or early pubertal age). В самом широком смысле «педофилия» означает половое влечение к детям. Однако в массовом употреблении этот термин нередко ошибочно используется применительно к сексуальному влечению не только к детям допубертатного и раннепубертатного возраста, но и вообще к лицам, не достигшим совершеннолетия.

Основная часть педофилов реализует сексуальные потребности лишь в соответствующих сексуальных фантазиях, мастурбаторных фантазиях, несексуальным общением с детьми, общением в Интернете, просмотром визуальной продукции соответствующего содержания. Педофилия диагностируется в большей степени у лиц мужского пола гетеросексуальной ориентации. Женщины-педофилы встречаются реже.

Лечение педофилии представляет значительные трудности и может быть эффективным только при наличии осознанного согласия и твёрдой установки на терапию у пациента. Прогноз в большинстве случаев сомнительный.

О корректном употреблении терминов

Следует особо подчеркнуть, что термин «педофилия» является сугубо медицинским, сексологическим. Судебный медик Г. Б. Дерягин считает, что педофилия рассматривается как специфический социальный конструкт нашего общества, где запрещены сексуальные контакты между детьми и взрослыми, а в обществах, где сексуальные контакты между детьми и взрослыми считались нормой, употребление термина «педофилия» было бы некорректно.

В современной юриспруденции термин «педофилия» не употребляется — в ней в общем множестве всевозможных преступлений рассматриваются и различные категории преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних лиц (детей, подростков), не достигших возраста сексуального согласия, причём сексуальные предпочтения, сексуальная ориентация обвиняемого в таких преступлениях рассматривается просто как одна из множества подробностей дела. Но, что характерно, у очень значительной части преступников, совершивших половые преступления против детей и подростков, обнаруживаются признаки, соответствующие диагностическим критериям педофилии по DSM-IV (педофильного расстройства по DSM-5).

Однако в средствах массовой информации (в прессе, на телевидении, на радио, в интернете), а также и в бытовом общении, термин «педофил» зачастую ошибочно используют по отношению просто к преступникам, совершившим преступление на сексуальной почве против несовершеннолетних. Термин «педофилия» никак не является синонимом сексуального насилия над детьми — далеко не все больные педофилией (педофилы) склонны к преступным действиям, напрямую проявляющим их сексуальное отклонение — к совершению половых преступлений против детей, и вместе с тем не всякий преступник, совершивший сексуальное насилие над ребёнком, болен педофилией (педофил).

Многие педофилы и их поддерживающие предпочитают использовать вместо термина «педофилия» термины «бой лав» (англ. boy love), «гёрл лав» (англ. girl love) и «чайлд лав» (англ. child love).

История концептуализации педофилии в качестве психической патологии

Несмотря на то, что аномальное сексуальное поведение в целом, и педофильное в частности, существует с незапамятных времён, причём в одних культурах к этому поведению отношение было терпимое или даже при определённых обстоятельствах поощрительное, в других оно жёстко подавлялось, концептуализация педофилии как патологии — относительно новое явление, которое связано с именем австрийского и немецкого психиатра Рихарда фон Крафт-Эбинга. Термин «педофилия» впервые был упомянут в его известной монографии «Сексуальные психопатии: клиническо-судебное исследование</span>^ru_fr» (Штутгарт, 1886), в значении сексуального влечения к детям.

Однако, несмотря на усилия Крафт-Эбинга и других пионеров сексологии, психиатрическое сообщество не спешило распознавать сексуальные аномалии как явления, заслуживающие медицинского внимания. Например, в СССР долгое время «сексуальные извращения» рассматривались лишь через социальную (классовую) призму, то есть объявлялись преимущественно результатом воздействия социальных факторов. В связи с этим сексуальные аномалии считались следствием декадентских социальных тенденций.

В мире существуют две авторитетные классификации психических патологий — DSM (англ. Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders — «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств») американской психиатрической ассоциации и ICD (англ. International Statistical Classification of Diseases and Related Health Problems — Международная статистическая классификация болезней и проблем, связанных со здоровьем; МКБ) всемирной организации здравоохранения. Проследив за изменением описания педофилии в разных изданиях этих авторитетных источников, можно понять, как изменялась её концептуализация с течением времени. Также ещё есть CCMD (англ. Chinese Classification of Mental Disorders, кит. 中国 精神 疾病 分类 方案 与 诊断 标准 — Китайская классификация психических расстройств) китайского общества психиатров, однако в ней нет диагноза «педофилия», что может быть косвенным подтверждением влияния культурных факторов на психиатрическую классификацию. В литературе даже встречается мнение, что педофилия — это культурно-обусловленный синдром, то есть состояние, которое рассматривается в качестве болезни только в рамках определённой культуры.

В рамках же DSM и МКБ концептуализация педофилии кардинальным образом менялась вместе с концептуализацией других парафилий и психических расстройств в целом.

В DSM-I 1952 года отдельного диагноза «педофилия» не было. Но был диагноз «сексуальная девиация» в группе антисоциальных расстройств личности, код 000-x63, ему соответствовал аналогичный диагноз в МКБ-7, код 320.6. В нём указывалось, что этот диагноз для лиц с девиантной сексуальностью, которая не является симптомом более серьёзной психической патологии. Упоминалось также требование спецификации одного из вариантов аномального сексуального поведения (то есть этот диагноз был поведенческим, сексуальные фантазии, побуждения для него были не важны). В качестве примеров девиантного сексуального поведения упоминались гомосексуализм, трансвестизм, педофилия, фетишизм, сексуальный садизм. Определений этих терминов дано не было. Тот факт, что этот диагноз находился в группе антисоциальных расстройств личности, был связан с представлением, что девиантный сексуальный акт совершают психопаты. В наше время известно, что далеко не у всех людей с необычным сексуальным интересом есть расстройство личности, в том числе и у педофилов.

В DSM-II 1968 года уже появился отдельный диагноз «педофилия», код 302.2 (в DSM-II использовались коды МКБ-8), но его диагностических критериев не было, было лишь дано общее определение «сексуальной девиации»: «любой сексуальный интерес не к коитусу с лицом противоположного пола, либо к коитусу при причудливых обстоятельствах». Философ науки Патрик Синджи (англ. Patric Singy) отмечает, что упоминание слова «причудливый» (англ. bizzare) в официальном определении довольно странно и ненаучно.

К моменту выхода DSM-III в 1980 году Американская психиатрическая ассоциация (АПА) кардинальным образом поменяла подход к классификации психических расстройств. По новым стандартам, чтобы состояние было им признано, должны быть представлены эмпирические доказательства того, что оно 1) причиняет вред человеку или окружающим и 2) что оно дисфункционально. Официально в DSM под дисфункцией понимается нарушение социального функционирования, но в научных работах и дебатах широко применяется критерий Джерома Карла Уэйкфилда (англ. Jerome Carl Wakefield), по которому дисфункция — это нарушение функции психофизиологического механизма, выработанного эволюцией. Таким образом, если какая-то психиатрическая школа считает определённое состояние болезнью, например, гомосексуальность, лишь на основании своей теории, но нет эмпирических данных, доказывающих, что оно соответствует стандартам, принятым в DSM-III, то есть представляет вредную дисфункцию, то это состояние не может быть психическим расстройством. С введением новых стандартов в DSM-III встал вопрос о сексуальных девиациях: должны ли они быть в нём? То, что согласно теории психосексуального развития эти состоянии болезненны, теперь не может быть аргументом. Некоторые специалисты в то время считали, что их не должно быть в DSM-III вместе с гомосексуальностью в связи с тем, что они не приносят вред человеку с ними, то есть не представляют вредную дисфункцию. Проблема их классификации была решена следующим образом: они были включены в DSM-III на том же основании, что и сексуальные дисфункции (гипосексуальность, эректильная дисфункция), под новым названием «парафилии» (тогда считалось, что этот термин более нейтральный, чем «сексуальная девиация») как половая дисфункция, которая причиняет вред человеку, но не было представлено убедительных эмпирических данных, что парафилики сексуально дисфункциональны (у многих из них есть своя семья, дети). Кроме того, некоторыми авторами, как, например, канадским сексологом Энтони Богартом (англ. Anthony F. Bogaert), изучающим асексуальность, ставится под сомнение правомерность приравнивания отсутствия сексуального интереса к мужчине или женщине к отдельному психическому расстройству. А американский сексолог Чарльз Аллен Моузер</span>^ru_de (англ. Charles Allen Moser) отметил, что по принципам DSM дисфункция, ассоциированная с психическим расстройством, должна быть специфична: дисфункция, связанная с шизофренией, должна быть одной; дисфункция, связанная с депрессией, — другой; дисфункция, связанная с сексуальными расстройствами, — третьей. Но нет исследований, которые бы показали специфичность дисфункции для какой-либо парафилии. Американский сексолог отметил, что если бы даже 100 % парафиликов страдали бы депрессией, то это ещё бы не доказывало дисфункцию парафилии, так как в этом случае у них была бы не особая «парафильная» дисфункция, а связанная с депрессией, а, значит, диагноз депрессия более уместен. В общем, основание для включения парафилий в DSM-III было слабым по новым стандартам.

Для того, чтобы парафилии больше соответствовали новым стандартам психического расстройства, в 1987 году в DSM-III-R (где, R — англ. revised букв. «пересмотренный») для их диагностики был добавлен критерий причинения диагностируемому лицу клинически значимого дистресса от парафилии или наличия с его стороны действий в соответствии с парафильными побуждениями (критерий вреда другим). Подобный диагностический критерий есть и в ICD-10 (критерий G2, заключающийся в наличии субъективного дистресса или объективного действия в соответствии с парафильными импульсами), так как и ВОЗ перешла на принципы классификации психических расстройств, принятые в DSM. Психиатр Фред Берлин</span>^ru_en (англ. Fred Berlin) как один из авторов DSM-III-R, ответственных за это изменение, комментируя его, отметил, что просто быть не таким, как все, не болезнь, но если человек страдает из-за своих особенностей, то ему должна быть оказана помощь. Также поменялся подход к оценке наличия атипичного сексуального интереса у человека с относительного на абсолютный. Это было связано с тем, что сексологи и психиатры осознали, что разные сексуальные интересы могут сосуществовать у одного человека и быть сравнимыми по своей интенсивности, в то время как при принятии DSM-III считалось, что у субъекта может быть лишь один интенсивный сексуальный интерес. С принятием DSM-III-R появилась возможность постановки нескольких парафильных диагнозов одному лицу, а их диагностика стала более простой. Например, если человек вступал довольно часто в сексуальную активность с детьми, то, чтобы психиатрам поставить ему диагноз «педофилия» по DSM-III, требовалось установить, что педофильные сексуальные побуждения интенсивнее непедофильных (в том числе других парафильных), с выходом DSM-III-R этого уже не требовалось.

В DSM-IV 1994 года был изменён критерий клинической значимости для всех парафилий, теперь диагноз мог ставиться, если только необычные сексуальные побуждения причиняют страдания их носителю. Но в 2000 году с выходом DSM-IV-TR (где, TR — англ. text revision, букв. «пересмотренный текст») для парафилий, которые ассоциированы с незаконными действиями (педофилия, эксгибиционизм, вуайеризм, садизм), были восстановлены диагностические критерии DSM-III-R. Также в DSM-IV было сделано указание, что парафилии следует отличать от непатологичного атипичного сексуального интереса. В комментариях к диагнозу педофилия было отмечено, что большинство педофилов не испытывают дистресс из-за своих особенностей, а также что педофилия начинает проявляться в подростковом возрасте и, как правило, длится всю жизнь.

С выходом DSM-5 в 2013 году был достигнут консенсус, что парафилии сами по себе не являются психическими расстройствами, но была введена категория «парафильное расстройство» (англ. paraphilic disorder). Парафильное расстройство диагностируется при 1) наличии парафилии и 2) страданий, вызванных ею субъекту или другим людям, а парафилия лишь оценивается (не диагностируется) на основании сексуальных побуждений. В пресс-релизе АПА, посвящённому парафилиям, заявлено, что большинство людей с необычным сексуальным интересом согласно DSM-5 не являются психически больными. Глава рабочей подгруппы по парафилиям (рабочая группа по сексуальным и гендерным расстройствам, ответственная за пересмотр соответствующих диагностических критериев в DSM, была разделена на несколько подгрупп), профессор кафедры психиатрии Торонтского университета Рей Блэнчард (англ. Ray Blanchard), комментируя консенсус, достигнутый по парафилиям, отметил, что они хотели зайти в депатологизации необычных сексуальных интересов настолько далеко, насколько это возможно, но уточнил, что «злокачественные» аномалии полового влечения, которые приводят к страданию человека или окружающих, должны рассматриваться как расстройство. Чарльз Аллен Моузер же считает, что изменения в DSM-5 небольшие: в DSM-IV уже было явным образом указано, что парафилии следует отличать от непатологичного необычного сексуального интереса, а также выразил опасение, что разница между «парафилией» и «парафильным расстройством» на практике может игнорироваться. В комментариях к диагностическим критериям педофильного расстройства в DSM-5 сказано, что если человек не страдает из-за педофилии и не причиняет никому вреда, то у него «педофильная сексуальная ориентация» (31 октября 2013 года исправлено на «педофильный сексуальный интерес»), а не педофильное расстройство. Также в них отмечено, что педофилия длится всю жизнь, как правило, с пубертата, а «педофильное расстройство» — нет, и указано, что причиной педофилии, следовательно, и связанного с ним педофильного расстройства может быть пренатальное нарушение развития центральной нервной системы. Работа над МКБ-11 продолжается, но уже сейчас в опубликованной бета-версии МКБ-11 педофилия заменена на «педофильное расстройство».

Общие медицинские сведения

Согласно DSM-5 АПА педофильный сексуальный интерес, который оценивается у лица не младше 16 лет на основании наличия не меньше 6 месяцев интенсивных сексуальных побуждений, фантазий, связанных с вовлечением в сексуальную активность допубертатных детей, сам по себе не является психическим расстройством. Но в случаях, когда педофил страдает из-за своих особенностей или причиняет вред другим людям, ему может быть поставлен диагноз «педофильное расстройство» (англ. pedophilic disorder). Для установления диагноза не имеет значения, на собственных или на чужих детей обращён сексуальный интерес субъекта, для первого случая по DSM-5 можно указать, что педофильное расстройство ограничено инцестом (англ. limited to incest).

В соответствии с МКБ-10 Всемирной организации здравоохранения, используемой в странах-членах ВОЗ, в том числе и в Российской Федерации, для постановки диагноза «педофилия» должны быть соблюдены следующие условия: 1) лицо удовлетворяет общим критериям G1, G2, G3 части F65. (парафилии) и 2) особым критериям F65.4 (педофилии). Общие критерии гласят, что у лица должны быть необычные сексуальные побуждения, фантазии (G1), которые причиняют ему дистресс, или он действует в соответствии с ними (G2), и которые длятся не меньше 6 месяцев (G3); в особых критериях F65.4 указано, что у лица должно быть сексуальное предпочтение допубертатных или раннепубертатных детей (то есть специфицируется природа необычных сексуальных побуждений, фантазий, упоминаемых в критерии G1), а также что он не младше 16 лет и как минимум на 5 лет старше объекта полового влечения. Строгие, как в DSM, диагностические критерии психических расстройств МКБ-10 указаны в «зелёной» книге (англ. The ICD-10 classification of mental and behavioural disorders. Diagnostic criteria for research), в «синей» (англ. The ICD-10 classification of mental and behavioural disorders. Clinical descriptions and diagnostic guidelines) дан лишь описательный материал.

Таким образом, и по DSM-5, и по МКБ-10 (ожидается выход МКБ-11 в 2017 году) человек с сексуальным интересом к детям может быть признан психически больным, если он действует в соответствии с педофильными побуждениями или страдает из-за них. Главная разница между МКБ и DSM, пожалуй, в том, что в первом сексуальный интерес к раннепубертатным детям отнесён к педофилии.

Педофильное поведение может носить и замещающий характер, когда при невозможности или неспособности вступить в отношения с взрослыми сексуальными партнёрами из-за постоянных фрустраций субъект обращается к детям как к сексуальному объекту.

Взгляд на педофилию как на психическое расстройство не универсален. Американский психиатр Ричард Грин</span>^ru_en (англ. Richard Green) в статье 2002 года «Педофилия — психическое расстройство?» (англ. Is Pedophilia a Mental Disorder?) отмечает, что это поведение считалось нормой во многих древних культурах, не редко среди приматов, а также ставит под сомнение соответствие педофилии определению психического расстройства.

Чарльз Аллен Моузер, обобщая вопрос, поднятый Ричардом Грином, призывает АПА полностью удалить категорию «парафилии» из DSM, особо подчёркивая, что удаление диагноза «педофилия» не означает, что сексуальная связь между взрослым и ребёнком не является преступлением, а отсутствие данной диагностической категории позволит судебной системе сконцентрироваться на криминальном аспекте действия, не давая возможности преступнику оправдываться страданием от психического расстройства. При лечении же педофилов, ищущих помощи, Моузер считает, что целесообразнее использовать другие, несексуальные, диагнозы: депрессия, ОКР и так далее. Также американский сексолог высказал мнение, что на сегодняшний день научного знания о сексуальности человека недостаточно для обоснования патологизации некоторых её вариаций. Компромиссом стало решение рабочей подгруппы по парафилиям во главе с Реем Блэнчардом по созданию категории «парафильное расстройство» и признанию парафилий состоянием, не требующим психиатрического вмешательства, пока они не причиняют никому вреда.

Варианты классификации разновидностей педофилии

По DSM-5, в зависимости от предпочтения мальчиков или девочек, различают:

• гетеросексуальную педофилию;
• гомосексуальную педофилию;
• бисексуальную педофилию.

Также согласно нему педофилия может быть эксклюзивной (влечение только к допубертатным детям) и неэксклюзивной (влечение к детям и взрослым).

Рабочей подгруппой по парафилиям для принятия в DSM-5 был предложен вариант классификации педофилии по возрасту (степени полового созревания) объекта влечения с включением к разновидностям педофилии гебефилии:

• педофильный («классический») тип (англ. Pedophilic Type) — сексуальное влечение к допубертатным детям (11 лет и младше);
• гебефильный тип (англ. Hebephilic Type) — сексуальное влечение к раннепубертатным детям (11—14 лет);
• педогебефильный тип (англ. Pedohebephilic Type) — сексуальное влечение к обеим обозначенным возрастным группам.

Но это предложение было подвергнуто резкой критике, в том числе такими авторитетными психиатрами, как Аллен Фрэнсис</span>^ru_en (англ. Allen Frances). В итоге АПА отклонила его, и по DSM-5, как и по DSM-IV-TR, к педофилии может быть отнесено только влечение к допубертатным детям.

В МКБ-10 вариантов классификации педофилии нет.

Эпидемиология

Относительно распространённости педофилии имеются различные данные. Так, сексолог Геннадий Дерягин приводит данные опросов Джона Бриера (англ. John Briere) и Марши Рунц (англ. Marsha Runtz), проведённых среди студентов последнего курса университета в Лос-Анджелесе, которые свидетельствуют о том, что 9 % данной категории опрошенных имеют сексуальные фантазии, включающие детей, а 7 % считают возможными сексуальные отношения с ребёнком при исключении возможности уголовного наказания за это; по данным собственных исследований этого автора, выраженные и осознаваемые педофильные потребности присутствуют у 1 % студенток и 4 % студентов выпускных курсов архангельских вузов.

Сексолог Андрей Ткаченко отмечает, что сексуальное фантазирование с участием детских образов, а также эмоциональный отклик на эти образы распространены достаточно широко, однако большинство людей, которые испытывают подобные побуждения, не реализуют их в своих действиях.

Подавляющее большинство педофилов — мужчины (около 94 %).

В немецком исследовании 2015 года неклинической популяции 8 718 мужчин путём анонимного опроса в интернете были получены следующие цифры: в той или иной степени сексуальный интерес к детям присутствует у 5,5 % мужчин; у 4,1 % имеются сексуальные фантазии, связанные с детьми; у 0,1 % респондентов сексуальный интерес к детям эксклюзивный или предпочтительный; 1,7 % смотрели детскую порнографию; 0,8 % мужчин пошли на реальный сексуальный контакт с ребёнком; 0,7 % совершили оба правонарушения (просмотр детской порнографии в Германии незаконен).

Начало проявления и течение педофилии

В немецком исследовании 2015 года сообщается о том, что педофилия начинает проявляться в различном возрасте: был выявлен разброс начала проявления этого расстройства от 6 до 44 лет, средний возраст начала проявления — 17 лет. Кроме того, исследование выявило следующую корреляцию: чем раньше начинает проявляться педофилия, тем более она устойчива в течение жизни.

О том, что педофилия начинает проявляться в детском и подростковом возрасте, пишут многие специалисты, например Джин Д. Абель и Нора Харлоу в исследовании 2001 года по предотвращению детского растления:

Раннее начало: педофилия — это расстройство, которое формируется с ранних лет. Человек с такого рода расстройством с раннего возраста начинает приставать к детям гораздо младше себя. Более чем 40 % начинают это делать, не достигнув 15 лет, а большинство — в возрасте до 20 лет.

Оригинальный текст (англ.)  

Early onset: Pedophilia is a disorder that starts early in life. Child molesters whith the disorder pedophilia begin to molest much younger children at an earlier age. More than 40 percent molest before they reach age 15, and the majority molest before age 20.

В связи с тем, что педофилия — одно из самых стигматизированных психических расстройств, у многих педофилов в подростковом возрасте появляется депрессия, тревожное расстройство, кроме того, возможно совершение ими сексуальных правонарушений. Фред Берлин приводит данные, что у 26 % педофилов были суицидальные мысли, причём в 48 % случаев они начали появляться до 18 лет. В связи с этим он считает, что педофилы нуждаются в психиатрической помощи не только для уменьшения вероятности нанесения вреда детям в случае реализации влечения, но и для улучшения их психического состояния. Однако Фред Берлин отмечает, что не все педофилы нуждаются в помощи: многие научились жить со своим влечением без причинения вреда себе и другим. О необходимости распознавания у подростков педофилии и её лечения на ранней стадии пишет директор немецкого института сексологии и сексуальной медицины Клаус Михаэль Бейер</span>^ru_de (нем. Klaus Michael Beier). Многие российские специалисты придерживаются этого же мнения, например юрист, профессор Яков Гилинский:

На эту тему много пишут сейчас, но на самом деле педофилов не стало больше. Их доля постоянна в любой популяции. «Сексуальные маньяки» (это, конечно, ненаучное определение) действуют в результате так называемой патологии влечения. Такие патологии, как и другие психические отклонения, равномерно распределены в различных обществах. Предупреждать преступления на сексуальной почве можно, только выявляя такие наклонности заранее. Это могут сделать близкие люди, медицинские работники или сами девианты, если они осознают, что их мысли, стремления далеки от общепринятых, нуждаются в коррекции. Если удаётся выявить эти наклонности на ранней стадии развития патологии, то возможна коррекция — психологическая, психиатрическая, педагогическая. Если не удаётся, мы получаем новых «героев» криминальной сводки.

Очень мало известно о динамике педофильного влечения в течение жизни, как и об эротической пластичности</span>^ru_en человека в целом. Однако совершенно точно известно, что в течение жизни человека с педофилией могут меняться его отношение к ней, способность её контролировать, способность к эмпатии, когнитивные искажения, уровень социальной адаптации. Таким образом, даже если невозможно полное избавление человека от педофилии (в данном случае целесообразно её рассматривать как сексуальную ориентацию), возможны его успешная социальная интеграция и минимизация риска совершения им сексуального правонарушения при правильно подобранной терапии.

Этиопатогенез

В этом разделе описан взгляд на этиологию и патогенез педофилии с точки зрения разных клинических концепций, которые не являются взаимоисключающими. Так, несмотря на то, что накоплено много данных, свидетельствующих о нарушении у педофилов пренатального развития центральной нервной системы, нельзя исключать возможность того, что человек с педофилией не рождается с ней, а рождается с предрасположенностью к этому состоянию, которое формируется в процессе научения. Концепция Джона Мани о карте любви придаёт большое значение научению в формировании педофилии в критический период психосексуального онтогенеза, но и учитывает возможность, что некоторые дети имеют врождённую склонность к формированию этого расстройства. Клиническая концепция Александра Бухановского не противоречит другим: в ней также придаётся большое значение раннему органическому поражению мозга и научению в формировании парафилий, но она акцентирует внимание на объяснение развития у некоторых педофилов болезни зависимого поведения.

Разрушенная карта любви

Термин «карта любви</span>^ru_en» (англ. lovemap) был введён американским сексологом Джоном Мани (англ. John William Money) для описания сексуальных предпочтений человека. Карта любви — это уникальный для каждого человека образ идеального полового партнёра и оптимальной сексуальной активности с ним, который жёстко запечатлён в мозге. По Мани критическим периодом в её формировании является возраст от пяти до восьми лет. Он придавал большое значение детским сексуальным играм в этом возрасте, считал, что у ребёнка, пропустившего их, могут быть атипичные сексуальные предпочтения, когда он вырастет, но также допускал возможность, что их причиной могут быть пережитые физические, эмоциональные, сексуальные и другие злоупотребления. Американский сексолог назвал нарушение психосексуального развития, приводящее к парафилии, «разрушением карты любви». По Мани в разрушенную карту любви включены необычные элементы, в норме в ней не встречающиеся, но существующие в обществе вне сексуального контекста: преклонение перед талисманами, искупление греха и так далее. При их включении происходит предельное расщепление двух компонентов либидо — платонико-романтического и сексуального, которое в норме встречается в небольшой степени у многих (расщепление между сексом и любовью), первопричина этого, по Мани, социокультурная. Например, в христианской культуре есть безгрешный образ «Мадонны» (объект платонико-романтического влечения) и антагонистичный ей образ «шлюхи» (объект сексуального влечения), при парафилиях эти два образа предельно отделены друг от друга. Все парафилии Мани классифицировал по стратегии, посредством которой сладострастие и чувственность отделяются от любви и романтического аффекта. Фетишист не придаётся сладострастию с платонико-романтическим объектом либидо, направляя его на неодушевлённый предмет, с ним ассоциированным, что оставляет «Мадонну» безгрешной — это реализация талисманной стратегии расщепления либидо. Мазохисту же при сексуальном взаимодействии с любовником нужно искупать грех сладострастия, что является вариантом искупительной стратегии. Педофилию же Мани рассматривал как вариант избирательно-клейменной стратегии, которая в общем случае требует, чтобы партнёр в сладострастии был «неверующим язычником» — в корне отличным по религии, расе, цвету, национальности, социальной (классовой) или возрастной принадлежности от безгрешного любовника своей социальной группы. Этот класс парафилий, кроме собственно педофилии, включает гебефилию, геронтофилию, акротомофилию и тому подобное. Но есть данные, которые не вписываются в предположение Мани о расщеплении двух компонентов либидо у педофилов: то есть, возможно, у них к детям направлен не только сексуальный компонент либидо, но и платонико-романтический.

Научение

Многие люди испытывали в детстве сексуальный опыт с другими детьми в рамках нормативных сексуальных игр. У некоторых возникает мощная рефлекторная связь между незрелыми физическими признаками партнёров и сексуальным удовольствием. В дальнейшем она закрепляется ещё больше через повторяющуюся мастурбацию. Экспериментальные данные, однако, показывают, что роль условно-рефлекторного и оперантного научения в образовании у людей сексуального интереса минимальна или отсутствует вовсе. Попытки переориентации педофилов на нормативные стимулы с помощью различных техник поведенческой терапии не увенчались успехом, что также ставит под сомнение роль научения в образовании аномальных сексуальных предпочтений.

Долгое время считалось, что вследствие пережитого сексуального злоупотребления у ребёнка происходит фиксация пережитого сексуального сценария по механизму импринтинга либо по механизму имитации. Действительно, есть данные, которые подтверждают эту теорию. Например, в исследовании 2001 года по предотвращению детского растления Дж. Абель и Н. Харлоу пишут, что для злоупотреблённых в детстве мальчиков увеличивается риск того, что они сами, повзрослев, станут растлителями детей. Согласно их данным, более чем 47 % признавшихся растлителей сами в детстве стали жертвами сексуального злоупотребления. Данные цифры не противоречат результатам других исследований. Например, авторы одного исследования обнаружили, что 70 % мужчин-педофилов сами стали жертвами педофилов. Однако наряду с этим фактом известно, что большинство мужчин, ставших жертвами педофилов, не совершают сексуальные преступления: из выборки мужчин, переживших сексуальное злоупотребление в детстве, только 38 % сами совершили либо физическое либо сексуальное насилие. Нужно избегать путаницы в том, насколько пережитое сексуальное злоупотребление в детстве оказывает влияние на вероятность совершения сексуального преступления мужчиной — жертвой в будущем. Кроме того, большинство жертв сексуального злоупотребления — девочки, однако большинство педофилов — мужчины. Учитывая эти данные, можно прийти к выводу, что только научения недостаточно для объяснения педофилии. Психиатры и сексологи Курт Фройнд (нем. Kurt Freund) и Майкл Кубан (англ. Michael E. Kuban) считают, что в целом концепция научения подвергнута серьёзной критике, так как о сексуальном насилии над собой в детстве рассказывали лишь те педофилы, которые подвергались уголовному преследованию, а те педофилы, которые не попадали в поле зрения правоохранительных органов, никогда не рассказывали о том. что были изнасилованы в детстве. Как полагают многие, заявления о насилии в детстве делались обвиняемыми по совету адвокатов в надежде на смягчение приговора.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Педофилия как патология центральной нервной системы

Известно, что травмы головного мозга могут быть связаны как с проявлением гипосексуальности и гиперсексуальности, а также иногда с парафилиями. Исследование Рея Блэнчарда с соавторами показало, что педофилы в несколько раз чаще, чем непедофилы подвергались черепно-мозговым травмам до 13 лет. Это исследование допускает две трактовки: 1) ранние черепно-мозговые травмы повышают вероятность развития педофилии, 2) пренатальное нарушение развития нервной системы повышает вероятность и педофилии, и ранних черепно-мозговых травм (например, дети с СДВГ более склонны к различным травмам, в том числе и к черепно-мозговым, но полагать, что они вызывают СДВГ, неверно). Другие исследования канадского коллектива учёных выявили, что у педофилов более низкий рост, более низкий IQ, а также что среди них повышенный процент левшей и амбидекстров. Низкий рост педофилов и более низкий IQ могут свидетельствовать как о влиянии различных вредностей в период пренатального онтогенеза, так и постнатального, а повышенный процент левшей и амбидекстров (около 30 % у педофилов против приблизительно 10 % у непедофилов) свидетельствует о том, что уже в утробе их мозг подвергался различным вредностям. Такой же повышенный процент неправшей встречается среди людей с такими болезнями, как аутизм, олигофрения, эпилепсия. Джеймс М. Кантор</span>^ru_en (англ. James M. Cantor) на лекции ATSA</span>^ru_en (англ. Association for the Treatment of Sexual Abusers) 2011 года, посвящённой исследованию педофилии, отметил, что на сегодняшний день бесспорно, что педофилия — это патология мозга, однако пока нет консенсуса, какие мозговые механизмы поражены при ней и каким образом. Также вполне возможна генетическая предиспозиция к педофилии. Но стоит отметить, что патология мозга при этом состоянии неявная, то есть нельзя с помощью нейрофизиологических, нейроанатомических исследований однозначно определить мозг педофила. Кроме того, Джеймс Кантор отметил, что выявленные корреляции, в том числе и нейроанатомические (недостаток белого вещества), не являются сами по себе необходимым условием для формирования педофилии, а также допустил возможность открытия новых корреляций, которые могут быть более значимыми для понимания её этиологии.

Российские учёные также считают, что первопричина педофилии (как и всех парафилий) в органическом поражении мозга, чаще всего пренатальном (до рождения). Но существует большая разница в понимании того, какие мозговые системы поражены у педофилов, между коллективом канадских учёных (Джеймс Кантор с соавторами) и российских (Андрей Ткаченко с соавторами). По Ткаченко с соавторами при парафилиях поражаются мозговые системы, ответственные за формирование базовой идентичности, в результате этого у человека нарушается последующий психосексуальный онтогенез, состоящий из: 1) формирования половой идентичности, 2) формирования полоролевого поведения, 3) формирования психосексуальной ориентации. При неправильном формировании половой идентичности, что, в свою очередь, вызвано органическим поражением головного мозга, остальные два этапа проходят искажённо. Действительно, известно, что многие будущие гомосексуалы в детстве феминные, то есть можно говорить о нарушении этапа формирования половой идентичности, но в случае педофилии нет убедительных работ, это подтверждающих. Андрей Ткаченко ссылается на исследование своего же коллектива, которое обнаружило, что у всех парафиликов нарушена половая идентичность. Курт Фройнд же с соавторами не обнаружили, что у педофилов в детстве это нарушение есть, оно было выявлено только у гомосексуалов. Джеймс Кантор в обзоре 2012 года, посвящённому состоянию научных исследований парафилий и гомосексуальности, отметил, что есть много свидетельств, что гомосексуальность вызвана нарушением дефеминизации и маскулинизации мозга, что в детстве может проявить себя как нарушение половой идентичности, но нет убедительных доказательств того, что какая-либо парафилия вызвана подобным процессом. Однако стоит отметить, что эффект порядка рождения братьев</span>^ru_en справедлив и для гомосексуальной педофилии. Этот эффект открыт Реем Блэнчардом, он заключается в том, что чем больше у мужчины старших биологических братьев, тем выше вероятность того, что он будет гомосексуалом, причём каждый старший биологический брат увеличивает эту вероятность на 33 %. Сексологом Энтони Богартом (больше известен как исследователь феномена асексуальности) было подтверждено, что эффект порядка рождения справедлив только при учёте биологических братьев, то есть он носит биологический характер, а не психосоциальный. Предполагается, что этот эффект связан с повышением сенсибилизации иммунной системы матери к H-Y антигенам</span>^ru_en (белкам, кодируемым Y-хромосомой), необходимым для дефеминизации и маскулинизации мозга, из-за того, что они попадают в кровеносную систему матери, иммунная система которой вырабатывает антитела к ним. Эти антитела после преодоления плацентарного барьера могут повлиять на процесс половой дифференцировки мозга. Чем больше у матери сыновей, тем больше её иммунная система сенсибилизирована к H-Y антигенам</span>^ru_en, тем выше вероятность нарушения процесса дефеминизации и маскулинизации мозга плода и, соответственно, рождения гомосексуального сына. Стоит отметить, что есть и другие причины нарушения дефеминизации и маскулинизации мозга, такие, как стрессы матери, что объясняет, почему возможна гомосексуальность у первого сына. Кантор с соавторами утверждают, что только 1 из 7 случаев гомосексуальности обусловлен открытым Реем Блэнчардом эффектом. Справедливость эффекта порядка рождения братьев для гомосексуальной педофилии может указывать на схожесть её этиологии с этиологией гомосексуальности.

По гипотезе научного коллектива Джеймса Кантора педофилия — это нарушение базовых инстинктов. У непедофила при восприятии детей запускается инстинкт «защиты, воспитания» (родительский), у педофилов же — половой. И хотя воспитание очень важно для формирования личности человека, реакции на биологически релевантные стимулы с ним не связаны, а жёстко детерминированы до рождения: никто не учит ребёнка запускать при восприятии детей реакцию защиты, воспитания, а не половой инстинкт. В детстве у человека при восприятии других детей такой реакции нет, в пубертате половые стероидные гормоны активизируют соответствующие нейронные структуры, сформированные до рождения и обуславливающие специфические реакции на биологически релевантные стимулы у взрослого человека. У педофилов из-за недостатка белого вещества в мозге, выявленным Кантором, коннектом изменён таким образом, что при визуальном восприятии ребёнка запускается половой инстинкт.

Существуют также другие гипотезы о том, какие мозговые механизмы поражаются при педофилии (см. раздел «нейроанатомические исследования»), но они могут быть специфичны не для педофилии, а для антисоциального поведения.

Педофилия как частный случай болезни зависимого поведения

Российский психиатр Александр Бухановский считает, что парафилии, и педофилия в частности, являются частным случаем нехимической болезни зависимого поведения, как патологический гэмблинг, интернет-зависимость и т. п. Механизм образования и развития любой нехимической зависимости связан с возникновением и деятельностью патологической системы, ядром которой является агрегат спонтанно активирующихся гиперреактивных нейронов — генератор патологически усиленного возбуждения (ГПУВ), его функционирование связано с гиперактивацией дофаминового синапса. Постоянные стрессорные воздействия среды или чрезмерное по интенсивности внезапное импринтинговое воздействие могут подавить механизмы тормозного контроля физиологической системы и привести к возникновению ГПУВ. Важной церебральной предиспозицией возникновения ГПУВ является минимальное органическое поражение головного мозга, которое способствует ослаблению тормозных процессов в центральной нервной системе.

Андрей Ткаченко ставит под сомнение наличие генератора патологически усиленного возбуждения в мозге парафиликов.

Педофилия как сексуальная ориентация

Многие авторы различают три сексуальные ориентации по гендеру: бисексуальную, гетеросексуальную и гомосексуальную. Канадский сексолог Майкл Сето</span>^ru_en (англ. Michael Seto) в статье «Педофилия — сексуальная ориентация?» (2012) привёл рассуждения о возможной концептуализации педофилии как сексуальной ориентации, но не по гендеру, а по возрасту объекта. Он отметил, что у педофилии с сексуальными ориентациями по гендеру одинаковые начало проявления (пубертат) и устойчивость (и педофилия, и сексуальные ориентации по гендеру стабильны на протяжении всей жизни). Кроме того, педофилия, как и сексуальные ориентации по гендеру, является надёжным предсказателем соответствующего сексуального и романтического поведения. Канадский сексолог считает, что такая концептуализация педофилии повысит качество психиатрической помощи людям с этим сексуальным предпочтением, так как сместит акцент терапии с попыток переориентации, которые во многом не увенчались успехом, на увеличение самоконтроля с одновременной помощью пациенту в принятии его сексуальной ориентации. Похожей точки зрения придерживаются канадские психологи Вернон Куинзи</span>^ru_en (англ. Vernon Quinsey) и Хуберт Ван Гейсегхем (нидерл. Hubert Van Gijseghem), а также американский психиатр Фред Берлин.

Рей Блэнчард на основании фаллометрических исследований мужчин показал, что сексуальные ориентации (гетеросексуальные и гомосексуальные телейофилия, гебефилия и педофилия) можно наглядно представить как серию пересекающихся градиентов генерализации эротического стимула.

Доктор медицины и доктор права Ричард Грин (англ. Richard Green) утверждает, что педофилия не может считаться психическим расстройством, поскольку помимо этнографических и исторических данных в обосновании своего мнения Грин ссылается на проведенное в 1970 году Куртом Фройндом и Рональдом Костеллем (англ. Ronald Costell) фаллоплетизмографическое исследование чешских солдат с предъявлением фотографий взрослых и детей обоих полов, которое показало, что у всех 48 солдат обнаруживалась эрекция на стимулы с изображением взрослых женщин, у 46 из 48 (96 %) — на девочек подросткового возраста, у 28 из 48 (58 %) — на маленьких девочек в возрасте 4 — 10 лет, у 16 из 48 (33 %) на мальчиков-подростков, у 10 из 48 (28 %) — на маленьких мальчиков.

Научные исследования

Нейроанатомические исследования

Первое нейроанатомическое МРТ-исследование было выполнено Борисом Шиффером (англ. Boris Schiffer) с соавторами в 2007 году. У педофилов было обнаружено уменьшенное количество серого вещества в орбитофронтальной коре, вентральном стриатуме и мозжечке. Так как обнаруженные нейроанатомические особенности характерны для спектра обсессивно-компульсивных расстройств, Борис Шиффер теоретизировал, что педофилию можно отнести к нему. Однако данная трактовка исследования может объяснить лишь реализацию педофильного влечения в виде компульсивных, навязчивых действий, а не само влечение к детям, которое не всегда может принимать навязчивый характер. Позже Борис Шиффер на основании настоящего и более позднего фМРТ-исследования теоретизировал, что у педофилов из-за дисфункции орбитофронтальной коры и связанных с ней нейронных сетях нарушена когнитивная стадия сексуального возбуждения, на которой происходит распознавание сексуального партнёра.

Ещё одно нейроанатомическое МРТ-исследование было опубликовано в том же году Коля Шилтцом (англ. Kolja Schiltz). Автором было обнаружено уменьшенное количество серого вещества в правой миндалине, септальной области, гипоталамусе, безымянном веществе и ядре ложа концевой полоски (bed nucleus of stria terminalis, BST). Интересно, что уменьшенное количество серого вещества в BST характерно для МtF-транссексуализма. Шилтц предположил, что дисфункция этой структуры характерна для сексуальных аномалий в общем. Немецкий учёный также сослался на факт, что структуры мозга с обнаруженным дефицитом серого вещества важны для полового поведения и его становления. Известно, например, что при повреждении медиального ядра миндалины у самца крысы до его участия в копулятивной активности он становится не способным к ней, при повреждении же этой структуры у самца с половым опытом у него наблюдается недостаток интереса к копуляции при сохранении половой функции. Возможно, что у педофилов из-за врождённой дисфункции правой миндалины и связанных с ней структур в подростковом возрасте под действием половых стероидных гормонов не осуществляется трансформация детского сексуального интереса, из-за чего происходит сочетание взрослого сексуального драйва и инфантильного сексуального предпочтения детей. Гипотезы, что в норме этот процесс трансформации полового влечения существует, и что он нарушен у педофилов, предложил сексолог Курт Фройнд (англ. Kurt Freund) ещё в 1993 году.

В другом немецком исследовании, опубликованном в 2013 году, была предпринята попытка подтвердить результаты вышеописанных исследований. В нём группу педофилов составили 9 человек, контрольную — 11 несексуальных преступников. Авторами были выделены несколько интересующих областей для статистического анализа, в которых были найдены различия между основными и контрольными группами в исследованиях Шиффера и Шилтца. Были найдены статистически достоверные различия между группами в одной интересующей области, соответствующей правой миндалине, но при выполнении коррекции на множественное тестирование различия оказываются не достоверными. Однако тот факт, что два независимых исследования указали на возможность дисфункциональных сдвигов в правой миндалине у педофилов, добавляет веса гипотезе о вовлечённости этой структуры мозга в этиологию и патогенез педофилии. Кроме того, исследование выявило следующие корреляции для группы педофилов: отрицательную корреляцию между склонностью к рецидивизму и количеством серого вещества в дорсолатеральной префронтальной коре и инсулярной коре (островковой доле); положительную корреляцию между возрастом жертвы и количеством серого вещества в орбитофронтальной коре и угловой извилине.

Недостатком МРТ-исследований Шиффера и Шилтца является то, что контрольную группу в них составляли здоровые законопослушные мужчины, в то время как педофилы были набраны не из числа законопослушных граждан, а из числа осуждённых за преступления сексуального характера. В связи с этим не исключена возможность, что найденные нейроанатомические особенности в этих исследованиях характерны не для педофилии, а для антисоциального, агрессивного поведения. Для исключения такой возможности Джеймс М. Кантор</span>^ru_en (англ. James M. Cantor) с соавторами провели исследование, в котором контрольную группу составляли мужчины, совершившие несексуальные преступления. Ещё одним преимуществом исследования Кантора являются большие основная и контрольная группы: 65 педофилов, совершивших преступления сексуального характера, в основной и 62 несексуальных преступника в контрольной. В исследовании Коля Шилтца в основной и контрольной группах было 15 человек, в исследовании Бориса Шиффера в основной — 19, в контрольной — 24. Результаты исследования Кантора оказались неожиданными даже для самих авторов: у педофилов выявили дефицит белого вещества в правом дугообразном пучке волокон и верхнем затылочно-лобном пучке волокон. В связи с тем, что верхний затылочно-лобный пучок волокон и правый дугообразный пучок волокон соединяют медиальную фронтальную кору, островковую долю, верхнюю и нижнюю теменные дольки, затылочную долю, нижнюю височную борозду и латеральную затылочно-височную извилину — области коры больших полушарий, активизирующихся при сексуальном возбуждении, были сформулированы следующие гипотезы: 1) эти области коры больших полушарий работают как единая нейронная сеть в распознавании сексуально релевантных стимулов, 2) педофилия вызвана частичным «разъединением» внутри этой сети. Для подтверждения этих гипотез требуются дальнейшие исследования. Сейчас Кантор готовит более детализированное исследование белого вещества головного мозга педофилов с помощью диффузно-тензорной томографии. Интересно, что гипотеза Джеймса Кантора сочетается с гипотезой Бориса Шиффера о нарушении когнитивной стадии сексуального возбуждения, однако пока нет консенсуса о специфике этого нарушения. В то же время Джеймс Кантор с Реем Блэнчардом относятся скептически к гипотезе о связи педофилии с дисфункциональными сдвигами в правой миндалине.

Нейрофизиологические исследования

фМРТ-исследования

Функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) предназначена для исследования функционирования мозга путём измерения изменений в токе крови, зависящем от нейронной активности: больший ток крови в определённой части мозга сигнализирует о большей нейронной активности в ней. При исследовании педофилии используется для определения структур мозга, активизирующихся при сексуальном возбуждении на визуальные стимулы. В целом фМРТ-исследования показали, что при сексуальном возбуждении у педофилов активизируются те же структуры мозга, что и у здоровых мужчин, но не на изображения взрослых, а на стимулы с изображением детей, но определённые особенности в нейронной активности были выявлены. Например, Борис Шиффер показал, что у гетеросексуальных педофилов, в отличие от здоровых лиц, при сексуальном возбуждении не наблюдается активность в орбитофронтальной коре, но была зафиксирована аномальная активация в дорсолатеральной префронтальной коре. Эти данные сочетаются с нейроанатомическим МРТ-исследованием этого же автора, обнаружившем уменьшение серого вещества в орбитофронтальной коре. Борис Шиффер на основании своих исследований предположил, что у педофилов нарушена когнитивная стадия сексуального возбуждения (на этой стадии происходит распознавание потенциального сексуального партнёра), за которую ответственны префронтальные нейронные сети. Ещё одно исследование этого же автора гомосексуальных педофилов показало, что у них по сравнению с гомосексуальными телейофилами наблюдается гиперактивация подкорковых структур мозга при сексуальном возбуждении. Другими авторами была обнаружена аномальная активность у педофилов в поясной извилине и островковой доле.

ЭЭГ-исследования

Пьер Флор-Генри</span>^ru_en (англ. Pierre Flor-Henry) с соавторами обнаружили у педофилов ЭЭГ-изменения, связанные с левополушарной дисфункцией, со снижением активации в лобно-височных регионах. Флор-Генри предположил, что у педофилов вследствие левополушарной дисфункции нарушено формирование «нормальных» вербально-идеаторных схем сексуальной активности. Аналогичные результаты ЭЭГ исследования были получены Ткаченко с соавторами.

Нейропсихологические исследования

Когда средства нейровизуализации не обладали высокой разрешающей способностью, нейропсихологические тесты были основным средством определения нарушений функционирования различных мозговых областей. Это связано с тем, что особенности дисфункций, выявленные с помощью этих тестов, как правило, связаны с дисфункцией определённых частей мозга. Например, если человек плохо справляется с нейропсихологическим тестом на исполнительные функции, то можно судить о дисфункции лобной доли мозга. Хотя в наше время современные средства нейровизуализации позволяют непосредственно исследовать функционирование мозга, нейропсихологические тесты не утратили свою актуальность. При исследовании нейропсихологических особенностей педофилов использовались различные батареи нейропсихологических тестов, в том числе стандартная батарея Лурия (в англоязычной литературе англ. Luria-Nebraska) и батарея Халстеда-Реитана (англ. Halstead-Reitan), включающие тесты на память, внимание, речь, моторные, сенсорные, исполнительные функции. Рей Блэнчард с соавторами в обзоре результатов батарей нейропсихологических тестов педофилов отметили, что в целом они не выявили профиль когнитивных особенностей, который был бы специфичен для педофилов, речь лишь идёт об умеренном общем нейропсихологическом дефиците (то есть они справляются хуже со всеми нейропсихологическими тестами). Наличие нейропсихологического дефицита у педофилов подтверждает мета-анализ результатов тестов IQ лиц, совершивших преступления сексуального характера, показавший, что существует корреляция между возрастом жертвы сексуального насильника и его IQ. Коэффициент интеллекта лиц, совершивших преступление сексуального характера в отношении детей, значительно меньше, чем у лиц, совершивших подобные преступления в отношении взрослых. Современные исследования интеллекта педофилов, пространственной и вербальной памяти также свидетельствуют об общем нейропсихологическом дефиците: по всем соответствующим тестам они набирали меньшие баллы, чем лица, не страдающие педофилией. Однако предпринимаются попытки выявить специфический профиль когнитивных нарушений у педофилов. Например, Борис Шиффер попытался в исследовании, опубликованном в 2011 году, выявить у них профиль нарушений исполнительных функций. Исследование выявило, что у педофилов исполнительные функции более сохранны, чем у сексуальных преступников, не страдающих педофилией: у первых было выявлено нарушение только в операции подавления нежелательного ответа (англ. response inhibition), в то время как у вторых были обнаружены более серьёзные нарушения исполнительных функций, особенно серьёзно у них оказались нарушенными когнитивная гибкость и вербальная память. Эти данные свидетельствуют о наличии у педофилов дисфункции орбитофронтальной коры, так как она ответственна за подавление нежелательного ответа, однако эта же дисфункция есть и у сексуальных преступников, не страдающих педофилией. Необходимы дальнейшие исследования для выяснения нейропсихологических особенностей педофилов.

Психологические исследования

Существует множество исследований, описывающих особенности личности и прочие характеристики лиц, совершивших насильственные действия сексуального характера в отношении детей, на основе данных, полученных на материале заключённых, получивших наказание за такие преступления. К результатам этих исследований, полученных на материале заключённых, следует относиться с осторожностью, так как они проведены на весьма специфическом контингенте, далеко не вполне репрезентативном по отношению к педофилам в целом, а также по причинам отсутствия сравнения с дополнительной контрольной группой заключённых, совершивших другие типы правонарушений.

Во множестве исследований, проведённых на материале осуждённых, получены крайне противоречивые результаты о личностных особенностях таких преступников. Хотя в некоторых случаях удавалось обнаружить некоторые особенности, отличавшие их от основной совокупности мужчин, эти же различия демонстрировали и преступники, совершившие другие типы правонарушений. Диапазон личностных особенностей таких преступников крайне велик и говорить о каком-то общем портрете довольно затруднительно, однако из всех подобных исследований можно отметить работу коллектива израильских исследователей, в которой на основе сравнения 20 педофилов, совершивших преступления и проходящих лечение в клинике для совершивших сексуальные преступления, с 24 здоровыми мужчинами, были подтверждены ранее полученные данные о наличии у педофилов, совершивших преступления, расстройства межличностного общения, в основном — пониженной уверенности в себе в сочетании с чертами пассивно-агрессивного расстройства личности, а также нарушения Я-концепции.

В исследовании А. Ю. Дышлевого на материале 35 преступников, совершивших сексуальное насилие над детьми (лиц с психическими аномалиями, проходивших освидетельствование в психиатрической больнице), показано, что

педофилия обычно наблюдается у лиц с психастеническим, истероидным, астеническим типами расстройств личности, с акцентуациями характера тех же типов и синдромом зависимости от алкоголя. Причинами этих девиаций могут быть психосексуальный инфантилизм, сексуальные фрустрации, снижение сексуальной функции, сексуальные фобии.

На том же материале им был проведён системно-структурный анализ сексуального поведения мужчин с психическими аномалиями, который позволил утверждать, что психологические и социально-психологические его компоненты нарушены вследствие наличия у мужчин черт характера, вызывающих негативное отношение у женщин, и несоответствия ролевых позиций.

Ткаченко с соавторами обнаружили бессознательные расстройства гендерной идентичности и нарушения полоролевого поведения у парафиликов (среди них большинство педофилы) на основании разработанной в лаборатории судебной сексологии ГНЦССП имени Сербского шкалы типирования нарушений половой идентичности. Однако надо иметь в виду, что выявленные расстройства гендерной идентичности не соответствуют диагнозам расстройств гендерной идентичности в МКБ-10 и DSM-IV-TR.

Нейрохимические и гормональные исследования

Ткаченко с соавторами провели исследования моноаминового метаболизма у парафиликов. При компульсивных формах парафилий было выявлено повышенное содержание свободных и конъюгированных форм норадреналина, адреналина, дофамина и диоксифенилуксусной кислоты (метаболит дофамина) в плазме крови и суточной моче, а также повышенная скорость захвата меченого серотонина тромбоцитами.

Голландские учёные обнаружили у педофилов пониженный уровень кортизола и пролактина в плазме крови, также у них было зафиксировано большее повышение уровня кортизола после введения мета-хлорфенилпиперазина, чем в группе контроля. В связи с этим голландские учёные предположили, что у педофилов есть нарушения серотонинергической системы. В другом исследовании этих же авторов у педофилов было выявлено большее повышение концентрации в плазме крови адреналина после введения мета-хлорфенилпиперазина по сравнению с группой контроля.

Фред Берлин с соавторами не обнаружили никакой разницы в уровне тестостерона, фолликулостимулирующего и лютеинизирующего гормонов между педофилами, другими парафиликами и здоровыми лицами, однако была обнаружена разница в реакции у педофилов на инфузию синтетического аналога гонадотропин-рилизинг-гормона: уровень лютеинизирующего гормона повысился у них значительно выше, чем в группах контроля. Авторы исследования предположили наличие дисфункции у педофилов в гипоталамо-гипофизарно-гонадной системе.

Недавнее исследование канадских учёных выявило интересный факт: вероятность рецидива у педофилов положительно коррелирует с уровнем лютеинизирующего и фолликулостимулирующего гормонов, а не тестостерона.

Генетические исследования

Существуют только два генетических исследования педофилии. Первое было проведено в 1984 году Фредом Берлином с соавторами. На его основании была подтверждена возможность генетического наследования педофилии, так как педофилия встречалась гораздо чаще у родственников педофилов, чем у родственников людей, не страдающих педофилией. Второе исследование, опубликованное в 2013 году финскими учёными, обнаружило, что конкордантность педофилии среди монозиготных близнецов выше, чем среди дизиготных.

Лечение педофилии

В СССР лечение лиц, страдающих педофилией, практически не предпринималось. В западных странах было разработано множество терапий, однако их эффективность очень низка. Современные специалисты считают, что целью терапии должно быть не изменение сексуальных предпочтений пациента, а увеличение у него самоконтроля и уменьшение дистресса.

Поведенческая терапия

Цель поведенческой терапии — уменьшить сексуальное возбуждение от допубертатных и раннепубертатных детей и увеличить от взрослых женщин. Начала широко применяться в семидесятых годах двадцатого века в западных странах. Было разработано множество форм этой терапии, но их всех объединяет одно: предположение о том, что любой сексуальный интерес возникает в результате условно-рефлекторного и оперантного научения, следовательно, его возможно переобусловить. Однако нет никаких убедительных эмпирических данных, доказывающих верность этой гипотезы. То есть, возможно, эта терапия основана на неверных теоретических предпосылках, что и объясняет её низкую эффективность. При оценке эффективности поведенческой терапии используется плетизмография полового члена. Эта процедура не считается надёжной, так как пациент может контролировать эрекцию, тем самым обманув плетизмограф. Побочными эффектами могут быть: снижение самооценки, депрессия, ночные кошмары, суицидальные мысли. Использование этой терапии при лечении несовершеннолетних (есть данные её применения при лечении десятилетних) вызвало опасения у некоторых правозащитных организаций.

Вернон Куинзи</span>^ru_en (англ. Vernon Quinsey) с соавторами провели в 1991 году анализ эффективности лечения педофилов с помощью поведенческой терапии (применялись различные вариации аверсивной терапии и перенасыщение мастурбацией). Авторы исследования заключили, что поведенческая терапия не оказывает никакой эффект на рецидивизм, несмотря на то что у многих пролеченных лиц наблюдалась положительная динамика: сексуальное возбуждение от взрослых женщин увеличилось, от детей — уменьшилось. Майкл Сето</span>^ru_en(англ.  Michael Seto) на основании неутешительного результата этого исследования заключил, что всякое изменение в сексуальном паттерне педофилов неустойчиво и не выходит за пределы лаборатории. Вернон Куинзи в своей поздней статье признал, что оптимистические взгляды на возможность изменения сексуального интереса педофилов, которые он разделял в семидесятые и восьмидесятые годы со своими коллегами, не оправдались. Он отметил, что поведенческая терапия способна лишь временно повлиять на уровень сексуального возбуждения путём усиления волевого контроля над эрекцией у пациентов, а не изменить сексуальное предпочтение. Очевидная устойчивость сексуального интереса педофилов, а также невозможность его объяснения и изменения бихевиористами привели к поиску нейробиологических причин возникновения педофилии.

Оргазмическая переориентация

Целью этого вида поведенческой терапии является увеличение сексуального возбуждения от взрослых женщин. Пациента просят мастурбировать на свои сексуальные фантазии, связанные с участием детей, затем, когда оргазм неминуем, он должен переключиться на образы взрослых женщин. Теоретики этого метода считают, что оргазм является мощным закрепителем предшествующих ему фантазий.

Перенасыщение мастурбацией

Эта терапия состоит из двух этапов. На первом этапе пациент должен мастурбировать на гетеросексуальные порнографические материалы. После оргазма он должен продолжить мастурбацию, но на педофильные стимулы. Мастурбация в рефракторный период обычно болезненна, таким образом, педофильные стимулы будут связаны с болезненной мастурбацией, а гетеросексуальные — с оргазмом. В связи с этим ожидается, что сексуальное возбуждение от взрослых женщин будет увеличиваться, а от детей — уменьшаться.

Аверсивная терапия

Целью этой терапии является уменьшение сексуального возбуждения от допубертатных и раннепубертатных детей. Во время сексуального возбуждения от детей пациента ударяют током или же применяют другие аверсивные стимулы (в том числе с использованием токсичных веществ, вызывающих рвотный рефлекс). Теоретически, от связи боли и сексуального возбуждения от детей, последнее должно уменьшаться. Также может предприниматься попытка связывания сексуальных чувств к детям с негативными последствиями: стыд, унижение и т. п.

Когнитивно-поведенческая терапия

Когнитивно-поведенческая терапия нацелена на изменение антисоциальных установок, убеждений, увеличение эмпатии к жертвам, ликвидацию когнитивных искажений (примером когнитивных искажений является убеждение некоторых лиц, страдающих педофилией, что некоторые дети сами хотят участвовать в сексуальной активности), которые поддерживают педофильное поведение, также может включать в себя модуль поведенческой терапии, описанный выше. Конкретное содержание этой терапии может широко варьироваться в зависимости от того, что является наиболее критическим элементом в поддержании педофильного поведения у конкретного пациента, по мнению клинициста.

Критики этой терапии считают, что она покушается на право пациента свободно мыслить. Майкл Сето отмечает, что научно не была доказана её эффективность. Исследование 2005 года, оценивающее калифорнийскую программу лечения педофилов и садистов, показало, что когнитивно-поведенческая терапия не влияет на процент рецидива. Но надо иметь в виду, что основные пациенты, прошедшие через эту программу — лица, совершившие преступления.

Эффективность лечения педофилов, не совершавших преступления, неизвестна. Но первые данные, опубликованные немецким институтом сексологии и сексуальной медицины, о результатах программы «Dunkelfeld»</span>^ru_enобнадеживающие. Эта программа была запущена в 2005 году и сопровождалась широкой рекламой в немецких средствах массовой информации, призывающей людей, страдающих педофилией и ещё не совершивших преступление, получить помощь бесплатно. То есть она нацелена не на лечение педофилов, уже осуждённых за преступление, а на тех, кто ещё ничего не сделал противозаконного, но может совершить это в будущем. В рамках этой программы педофилов учат увеличить самоконтроль над своими сексуальными побуждениями, а также принять свою сексуальность, помогая осознать, что ни один человек не ответственен за свои сексуальные чувства, но каждый ответственен за своё поведение.

Медикаментозное лечение

Стоит отметить, что медикаментозное лечение не меняет сексуальный интерес пациента, а лишь уменьшает его сексуальное желание в целом. Для этих целей применяются два класса препаратов: селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС) и антиандрогены. В чистом виде медикаментозное лечение применяется редко, часто служит дополнением когнитивно-поведенческой терапии.

Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина

СИОЗС повышают уровень серотонина в мозге, что уменьшает потребность в сексуальной активности. В канадском исследовании 1996 года, оценивающем эффективность различных СИОЗС при лечении 58 пациентов с парафилиями (из них 74 % с педофилией), было показано, что эти препараты значительно уменьшают интенсивность парафильных побуждений. Достоверных различий в клинических эффектах между флувоксамином, флуоксетином и сертралином исследование не обнаружило.

Антиандрогены

Антиандрогены — это лекарственные вещества, способные подавлять активность естественных андрогенов. Позволяют довольно быстро получить выраженный клинический эффект, проявляющийся в снижении либидо, потере общей активности, а в ряде случаев — утрате сексуальной мотивации.

Медроксипрогестерон-ацетат

Антиандрогенный эффект медроксипрогестерон-ацетатом осуществляется за счёт повышения активности печеночной альфа-редуктазы тестостерона, которая усиливает метаболический клиренс тестостерона и, следовательно, снижает его концентрацию в циркулирующей крови.

Для лечения педофилии медроксипрогестерон-ацетат был впервые применён Джоном Мани в 1966 году.

Ципротерон-ацетат

Ципротерон-ацетат впервые синтезирован в Западной Германии в 1961 году. Обладая антиандрогенным и прогестогенным действием, он снижает концентрацию тестостерона, лютеинизирующего и фолликулостимулирующего гормонов, но повышает концентрацию пролактина в сыворотке крови. Он действует, блокируя главным образом тестостероновые рецепторы. В основном его используют как средство, снижающее половое влечение, а в больших дозах — для лечения карциномы предстательной железы.

Синтетические аналоги гонадотропин-рилизинг-гормона

Синтетические аналоги гонадотропин-рилизинг-гормона, вызывая постоянную стимуляцию гипофиза, подавляют выработку фолликулостимулирующего и лютеинизирующего гормонов, вследствие чего происходит снижение секреции тестостерона.

Группы самоподдержки

Участие в группах самоподдержки может уменьшить дистресс человека c педофильными чувствами. Организованы в Нидерландах, Германии, Канаде.

Существуют также online группы самоподдержки для педофилов, которые борются со своим влечением. Примером является группа «Virtuous Pedophiles»</span>^ru_en. Джеймс Кантор</span>^ru_en (англ. James M. Cantor) считает, что подобные группы самоподдержки помогают предотвратить сексуальное насилие над детьми.

Особенности и эффективность лечения педофилии у несовершеннолетних лиц

Эффективность лечения педофилов, совершивших преступления, разнится в зависимости от возраста лица. Согласно информации, опубликованной Ассоциацией Нью-Джерси по лечению лиц, совершивших сексуальное злоупотребление (англ. New Jersey Association for the Treatment of Sexual Abusers) (США), частота случаев рецидива у несовершеннолетних, совершивших сексуальное злоупотребление детьми, оценивается в диапазоне от 1,7 до 19,6 %. Так исследователи указывают на снижение уровня рецидива в совершении преступлений сексуального характера в отношении детей на 72 % у несовершеннолетних, уличённых в преступлениях сексуального характера и прошедших исправительное лечение. В то же время множество факторов, таких как антисоциальные установки, склонность к девиантному сексуальному поведению, интеллектуальные и физические отклонения, злоупотребление субстанциями^{[какими?]}, личная история пережитого сексуального злоупотребления, отрицательный исход лечения, оказывают влияние на успешность исправительного лечения в отношении несовершеннолетних преступников-педофилов.

Педофилия как психическое отклонение и преступления сексуального характера в отношении несовершеннолетних

И хотя, согласно многим исследованиям, сексуальные насильственные действия в отношении детей в большинстве случаев производятся лицами, не имеющими педофильных наклонностей, применительно к взрослому лицу, совершившему сексуальное насилие над ребёнком, привычным стало некорректное употребление медицинского термина «педофил».

Примерно 90 % преступников, совершающих сексуальные насилия над детьми, составляют люди, находящиеся в состоянии регрессии («регрессивный тип»). По причине лёгкой доступности детей они удовлетворяют с их помощью свои сексуальные потребности. У таких людей сформирована зрелая сексуальность и они имеют обычную половую жизнь, при этом дети выступают лишь заместительным объектом на определённых этапах их жизни. Истиные педофилы («фиксированный тип»), у которых не сформирована зрелая сексуальность, составляют от 2 до 10 % сексуальных преступников, совершающих сексуальные насилия над детьми. В небольшом числе случаев насилие совершается социопатами («социопатный тип»), для которых насилие над детьми не вызвано сексуальными влечениями, а является проявлением их садистских наклонностей. Чаще всего все эти перечисленные типы находятся в близком социальном окружении ребёнка-жертвы.

Проявления педофилии вовне могут выражаться как преступлениями: изнасилованиями, убийствами, сексуальными играми с малолетними, так и просто эмоциональной привязанностью. Однако, далее, тот же источник утверждает, что «о благе ребёнка педофил не думает, он заботится лишь о собственном удовольствии».

Мета-анализ, опубликованный в 2009 году, определил, что в соответствии с международными стандартами с сексуальными злоупотреблениями со стороны взрослых сталкивается 7,9 % лиц мужского пола и 19,7 % лиц женского пола в возрасте до 18 лет.

Дж. Абель и Н. Харлоу утверждают, что 68 % детей, ставших жертвами педофилов, подвергаются сексуальному злоупотреблению в собственной семье. При этом большое число растлителей (40 %) злоупотребляет детьми из семей своего социального круга. Таким образом, растлителями часто выступают взрослые друзья семьи, приятели сестёр и братьев и т. д.

Вопреки имеющемуся в обществе мнению, о том, что сексуальные преступления по отношению к мальчикам совершают гомосексуалы, более 70 % мужчин, растливших мальчиков, относят себя к гетеросексуалам, 9 % опрошенных — к бисексуалам, только 8 % сообщают, что они исключительно гомосексуальны. Большинство педофилов также женаты, разведены, вдовцы, или живут с взрослым партнёром.

Значительная часть жертв сексуального насилия — девочки (70-85 %). Мальчики реже являются жертвами сексуального насилия (15-30 % по данным или 9-40 % по данным). В то же время подавляющее большинство насильников детей, жертвами которых становились мальчики, считали себя гетеросексуалами или состояли в гетеросексуальных отношениях: по данным Дженни и др. в 37 случаях из 50 мальчик был жертвой мужчины, состоявшего в связи с родственницей мальчика; в трёх случаях насилие было совершено женщиной; в пяти — обоими родителями; в ещё трех — неродственниками. Только в одном случае насильник был гомосексуалом. На основании этих данных Дженни и др. оценили процент гомосексуалов-насильников детей в 3,1 %. По данным фаллометрических исследований Маршала, Барбари и Батт гомосексуалов привлекали юноши 15-18 лет с типичными для взрослого мужчины гениталиями, в то время как гетеросексуалов — мальчики 9-11 лет с телом, напоминающим женское (англ. Amongst the heterosexuals, the commonest remarks concerning attractive features of the victims, were that the young boys did not have any body hair and that their bodies were soft and smooth). Иными словами, прилагательное гомосексуальный в выражении гомосексуальная педофилия указывает лишь на идентичность пола насильника и жертвы, но не сексуальную ориентацию одного из них.

Последствия сексуальных контактов со взрослыми для ребёнка

Согласно господствующей среди современных экспертов точке зрения, любые сексуальные действия с ребёнком являются сексуальным насилием. Так, по определению ВОЗ, «сексуальное насилие имеет место, когда взрослый использует ребёнка для получения сексуального удовлетворения». Большинство авторитетных определений сексуального насилия над детьми включают в это понятие широкий спектр действий, многие из которых не связаны с применением физического насилия — в частности, предложение и попытки склонить ребёнка к сексуальному контакту, непристойное обнажение при ребёнке с целью получить сексуальное удовлетворение, сексуальные прикосновения, демонстрация ребёнку порнографических материалов.

По данным исследований, сексуальное насилие в детстве приводит к различным физическим и психологическим последствиям. Физическими последствиями сексуального насилия над ребёнком могут быть различные травмы, повреждения внутренних органов, в том числе приводящие к летальному исходу, а также инфекции и заболевания, передающиеся половым путём.

Психологическими признаками и последствиями сексуального насилия в детстве являются, в частности, депрессия, тревожность, расстройства пищевого поведения, низкая самооценка, психосоматические заболевания, нарушения сна, диссоциативные и тревожные расстройства, в том числе посттравматическое стрессовое расстройство. По оценкам исследователей, те или иные психологические симптомы проявляются у 51-79 % переживших сексуальное насилие в детстве.

Следует отметить, что оценка последствий сексуального насилия над детьми осложняется рядом факторов — в частности, ревиктимизацией: как показывают многие исследования, опыт пережитого насилия делает детей более уязвимыми для новых эпизодов насилия.

Как отмечается в исследованиях, основную угрозу представляют возможные долгосрочные травматические последствия для психики ребёнка и его сексуальная эксплуатация . В то же время, отмечает И. С. Кон, воспоминания о детских психических травмах, восстановленные в результате гипноза или психоанализа, недостоверны. Ученый указывает и на тот факт, что не во всех случаях дети являются пассивными объектами сексуального совращения и что не все сексуальные действия в отношении ребёнка воспринимаются им как агрессивные, что ещё больше усложняет статистическую оценку проблемы.

На самом деле, некоторые рано развившиеся дети сами провоцируют и поощряют взрослых к сексуальным контактам, инициируя эротические игры, добиваясь соответствующих ласк и т. п. Иногда это делается бессознательно, а иногда, особенно подростками, вполне сознательно. Слово «совращение» не всегда правильно описывает характер таких взаимоотношений… Субъективные реакции детей на сексуальный контакт со взрослым также неоднозначны. 52 % американских студентов восприняли этот опыт отрицательно, 18 % — нейтрально и 30 % — положительно… Совратители… редко прибегают к насилию, предпочитая действовать уговорами или словесными угрозами.

Кон также напоминает о необходимости индивидуального подхода к незначительной возрастной разнице несовершеннолетних и совершеннолетних лиц, вступающих в добровольные сексуальные отношения. На необходимость пересмотра юридической оценки таких случаев указывают П. И. Сидоров, А. Г. Соловьёв и Г. Б. Дерягин

Реакция зависит прежде всего от возрастной разницы между ребёнком и взрослым, от общего характера взаимоотношений между ними и от конкретной ситуации контакта. Грубое насилие и причинение боли вызывают у ребёнка страх и отвращение, тогда как эротическая игра, мастурбация, ласковые прикосновения к половым органам часто воспринимаются положительно. Причём если сексуальный контакт с родителями и другими взрослыми воспринимается как грубое нарушение правил, то секс со старшими братьями и сёстрами или с товарищами, даже с применением принуждения, часто кажется подросткам нормальной игровой активностью и не вызывает болезненных переживаний. Это особенно характерно для мальчиков, которые гораздо чаще девочек оценивают любой сексуальный опыт положительно или нейтрально; это распространяется и на сексуальные контакты со взрослыми без применения насилия; однако гомосексуальные контакты вызывают у мальчиков больше тревог и отрицательных эмоций, чем контакты со взрослыми женщинами.

Вместе с тем, Кон отмечает, что дети зачастую не осознают, что с ними делают и какие могут быть последствия, поэтому их «согласие» может быть фиктивным. В определённых случаях сексуальные действия в отношении ребёнка, особенно если они сопровождались применением насилия или происходили в лоне родительской семьи, могут иметь серьёзные психологические последствия.

Когнитивный психолог Сьюзен А. Клэнси</span>^ru_en пишет, что ряд исследователей ставит под сомнение, что добровольные сексуальные контакты со взрослым наносят ребёнку травму, а многие психологи заявляли, что виктимизация происходит не в результате такого контакта, а является следствием процедуры расследования и суда, во время которых ребёнка убеждают, что с ним произошло что-то ужасное. Психолог Брюс Ринд в проведенном метаисследовании не установил какого-либо ущерба детям от добровольных сексуальных контактов со взрослыми, по крайней мере, для мальчиков. В то же время в научной среде существует критика его подхода</span>^ru_en.

Фрейд о детской сексуальности

Подробнее по этой теме см. Детская сексуальность.

По мнению Зигмунда Фрейда, дети наравне со взрослыми испытывают влечение и могут аналогично удовлетворять его, и, более того, воздержание, которое испытывают дети в силу социальных норм, является само также источником душевной травмы, своего рода «изнасилованием наоборот».

После ряда сеансов психоанализа З. Фрейд пришёл к выводу о наличии у всех детей с рождения богатой сексуальной жизни, заключающейся в некоторых сексуальных возбуждениях, сексуальных потребностях и своего рода удовлетворениях. По его мнению, общество выступает против признания инфантильной сексуальности, так как прорыв сексуальных влечений у детей влечёт окончание влияния воспитания. Общество ставит цель сделать жизнь ребёнка асексуальной, считая её действительно асексуальной, из-за амнезии о детских годах жизни у большинства людей. Он считает, что даже грудные младенцы испытывают сексуальное удовольствие от сосания. Но эрогенные зоны ребёнка недостаточно эффективны, а его действия автоэротичны, возникшие из удовлетворения физиологических потребностей. Этим Фрейд доказывал родство детской сексуальности и сексуальных извращений, так как у ребёнка ещё нет функции продолжения рода. Запугивание ребёнка воспитателями, пытающимися избавить его от вредных привычек, часто становится источником неврозов и психозов в дальнейшем, поэтому в психоанализе предполагают сексуальные причины их возникновения.

Юридические аспекты

Международная юридическая практика отношения к педофилам

В большинстве развитых стран отношение общества к педофилии резко отрицательное, что находит выражение в создании соответствующего законодательства. Так, например, в Великобритании педофилам даже запрещено селиться рядом с детскими образовательными учреждениями.

Правозащитная деятельность в защиту педофилии

Деятельность по изучению и защите прав педофилов стала активно развиваться в 1970-х годах. Тогда в Голландии были опубликованы результаты исследований, основывавшиеся на опросах педофилов, а также взрослых и молодых людей, имевших опыт сексуального взаимодействия в детском возрасте. Позже центр этой деятельности переместился в США и Великобританию, где были созданы официальные организации (Paedophile Information Exchange</span>^ru_en (PIE) в Лондоне и NAMBLA в Бостоне). В настоящее время в США и Западной Европе работают организации, ставящие перед собой различные цели — от изменения законодательства и отмены преследования сексуальных отношений с возрастными ограничениями до просто поддержки и предоставления информации для тех, кто осознал в себе влечение к малолетним. Деятельность этих организаций зачастую встречает ожесточенное сопротивление общественных групп и отдельных людей.

С конца 1950-х до начала 1990-х несколько организаций педофилов выступали за реформы в области законодательства о возрасте согласия с целью его снижения или же отмены законов о возрасте согласия, принятия педофилии как сексуальной ориентации, а не психологического расстройства, и легализации детской порнографии. Пропагандистские усилия группы педофилов не получили никакой общественной поддержки и сегодня те несколько групп, которые ещё не прекратили свою деятельность, ограничили свою общественную деятельность только размещением информации в Интернете через несколько веб-сайтов.

В 1982 году в Нидерландах было образовано «Общество Мартейн», члены которого в 2006—2010 годы безуспешно пытались зарегистрировать «Партию за любовь к ближнему, свободу и многообразие». Члены организации добивались легализации педофилии и снижения возраста сексуального согласия. В апреле 2014 года «Общество Мартейн» было окончательно ликвидировано Верховным судом Нидерландов после многолетних судебных процессов и апелляций.

В России критические взгляды на борьбу с педофилией были высказаны в учебниках Г. Б. Дерягина Это привело к общественному скандалу, в результате чего автор учебников был вынужден оставить место работы по собственному желанию.

Общественными и религиозными деятелями высказываются мнения и о том, что легализация и пропаганда гомосексуализма в России могут привести к началу разговоров о легализация педофилии, или что эта пропаганда уже фактически ведётся.

Легализация

Формально в некоторых арабских странах возраст сексуального согласия не установлен, как например в Саудовской Аравии или Катаре, или ниже 12 лет, как например в Йемене. В Иране официально разрешено вступать в брак женщинам с 13 лет, однако есть сообщения о выдаче девочек замуж раньше этого возраста.

Наказание за преступления сексуального характера в отношении несовершеннолетних

Россия

Согласно российскому уголовному законодательству (статьи 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации), основное наказание за изнасилование несовершеннолетней или насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего (несовершеннолетней) может составлять, в зависимости от возраста потерпевшего (потерпевшей) и других обстоятельств, от 8 до 20 лет лишения свободы и пожизненное лишение свободы. Допускается также применение в качестве дополнительных наказаний ограничения свободы и лишения права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью на срок до 20 лет.

В октябре 2014 года член фракции ЛДПР, заместитель председателя Государственной Думы РФ Игорь Лебедев заявил о разработке законопроекта, вводящего уголовную ответственность в виде лишения свободы сроком до 5 лет за пропаганду педофилии.

Несмотря на принимаемые меры, к 2015 году количество преступлений против половой неприкосновенности детей в России продолжает расти, в том числе и со стороны членов семьи. Так, за первое полугодие 2014 года более 3000 несовершеннолетних были признаны потерпевшими по делам о сексуальном насилии со стороны родственников.

26 февраля 2015 года глава комитета Госдумы РФ по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина в своем выступлении в Следственном комитете РФ отметила, что расследование уголовных дел по фактам педофилии отличается большой длительностью, и подняла вопрос об отмене сроков давности по указанным категориям дел.

Другие страны

В Германии сексуальные действия в отношении детей классифицируются согласно § 176 Уголовного кодекса Германии и наказываются лишением свободы сроком от шести месяцев до 10 лет. В особо тяжких случаях срок заключения может быть увеличен.

См. также: Сексуальные действия в отношении несовершеннолетних в уголовном праве Германии

Референдум в Швейцарии

Швейцария — одна из немногих стран мира, в политической системе которой широко допускается проведение всенародных референдумов в процессе принятия разнообразных федеральных законов (т. н. прямая демократия).

Так, 30 ноября 2008 года большинство граждан на всенародном референдуме проголосовали за отмену срока давности привлечения лица к уголовной ответственности за преступления сексуального характера в отношении детей. За высказались 1 206 222 человек (51,9 %), против — 1 119 152 (48,1 %), явка составила 46,5 %. Только в шести швейцарских кантонах, включая Женеву, большинство жителей высказались против.

Противники законопроекта, в частности ряд политических партий, заявляли о неэффективности и непропорциональности таких мер и указывали на возможность ложных обвинений и трудности доказывания по истечении нескольких десятилетий со времени совершения подобных преступлений.

Борьба с преступлениями сексуального характера в отношении детей в мире

Борьбой с преступлениями сексуального характера в отношении детей занимаются во многих странах. Однако, как утверждает Игорь Кон, «во всем мире под флагом защиты детей нередко выступают малограмотные и сексуально озабоченные лица, вызывающие в обществе массовую истерию, когда люди начинают подозревать в педофилии всех и каждого».

В Италии после ратификации в 2012 году Конвенции Совета Европы о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуальных злоупотреблений изменено и ужесточено законодательство, в частности, направленное на борьбу с детской порнографией, детской проституцией и сексуальным злоупотреблением лиц, имеющих влияние на ребёнка. В 2009 году в Италии зарегистрировано 4755 преступлений сексуального характера, в том числе 311 в отношении детей в возрасте до 14 лет и 469 случаев преступных действий сексуального характера в отношении несовершеннолетних. Около 15 % детей и подростков, пострадавших от сексуального насилия, имели иностранное гражданство, особенно стран Восточной Европы.

В США создана многоуровневая система борьбы с педофилией и детской порнографией. Конкретные сроки различаются в зависимости от штата, характера преступления, возраста жертвы и иных обстоятельств, обычно от десятков лет до нескольких пожизненных. В 2011 году от сексуального насилия в США пострадало 61 472 ребёнка до 18 лет.

Проявления педофилии в Интернете

Интернет-педофилия — целый ряд явлений, так или иначе связанных с сексуальной эксплуатацией детей в Сети.

В законодательстве многих стран предусмотрена уголовная ответственность за изготовление, распространение и даже хранение и просмотр детской порнографии. В США, Канаде, Великобритании создана специальная система правоохранительных органов для борьбы с преступлениями на сексуальной почве против ребёнка.

В Великобритании, которую многие считают лидером в борьбе с детской порнографией, для этого сотрудничают Национальный департамент по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий, Национальная служба криминальной разведки, Интерпол и Управление полиции.

Педофилия в современной культуре

Кинематограф

В мировом кинематографе тема педофилии возникает нечасто, тем более сложно её обнаружить в классических кинолентах. Помимо экранизаций набоковской «Лолиты», в центре сюжета которой педофилия (первый фильм был снят Стэнли Кубриком в 1962 году), сексуальное влечение к детям отображено и в других кинокартинах.

В фильме Лукино Висконти «Гибель богов» 1969 года присутствует зловещая фигура Мартина фон Эссенбека, делающего карьеру в СС отпрыска сталелитейного магната. Он трансвестит, питающий слабость к маленьким девочкам. Несмотря на подарки, которые он покупает героине фильма — еврейской девочке Лизе, она не разделяет его чувств. В конце концов, девочка кончает жизнь самоубийством (вешается). В фильме, правда, есть намёки, что причиной суицида могло быть плохое обращение с ребёнком в семье, а не какое-либо потрясение, связанное с влечением героя. В целом же, изображая подобные сцены, режиссёр пытается вызвать отвращение к нацизму, не обосновывая при этом логически его связь с таким, в частности, явлением, как педофилия.

Мотивы педофилии присутствуют в фильмах режиссёра Сальваторе Сампери «Коварство» (1973) и «Эрнесто» (1979).

Среди других фильмов можно назвать чёрную кинокомедию «Счастье» Тодда Солондза. В ней один из героев, психоаналитик Билл Мэплвуд, будучи педофилом, постоянно опасается осуждения со стороны окружающих. Загнанный, он видит сон, где расстреливает людей из автомата. Этот герой насилует сверстника своего сына, предварительно усыпив его снотворным.

В 2004 году вызвал скандал фильм «Рождение» с участием Николь Кидман: в прессу просочилось сообщение о том, что по сюжету героиня Кидман принимает ванну с 10-летним мальчиком и картину заочно обвинили в пропаганде педофилии.

В фильме «Как малые дети» (англ. Little Children) 2006 года среди второстепенных персонажей есть только что вышедший из тюрьмы извращенец-педофил, возвращение которого в город вызывает сильное недовольство местных жителей. Джеки Эрл Хейли — актёр, сыгравший преступника-педофила, был номинирован за эту роль на «Оскар».

Литература

Наиболее известное литературное произведение, связанное с темой педофилии, — роман Владимира Набокова «Лолита», название которого . Роман был написан на английском языке и издан в 1955 году в Париже, хотя сюжет уже ранее был намечен автором в повести «Волшебник», не изданной при жизни писателя. Фабулу романа составляет история страсти 44-летнего Гумберта Гумберта к 12-летней девочке Долорес (Лолите) Гейз. Чтобы быть ближе к Лолите, он даже женился на её матери.

В главе «У Тихона» романа «Бесы» Фёдора Михайловича Достоевского один из главных героев, Николай Ставрогин, признаётся старцу в изнасиловании несовершеннолетней девочки. Эта глава не вошла в окончательный текст романа.

В романе Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» один из героев — Аурелинано Буэндиа — влюбляется в девятилетнюю Ремедиос Москоте и вскоре женится на ней.

Поднимается проблема педофилии в ряде произведений Стивена Кинга, например, «Долорес Клейборн» и «Игра Джералда» (где речь идёт о сексуальном насилии в семье), а также «Библиотечная полиция» (где рассказывается о маньяке-педофиле).

Аниме и манга

Существуют целые порнографические жанры аниме и манги, посвящённые педофилии, такие как лоликон и сётакон. Элементы лоликона содержатся в множестве аниме-сериалов как приём фансервиса.

См. также

• Детская проституция
• Детская порнография
• Эфебофилия
• Педерастия

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Педофилия

Общие

• Дерягин Г. Б., Сидоров П. И. [web.archive.org/web/20100317184505/www.sudmed-nsmu.narod.ru/articles/pedo.html Педофилия]
• Елена Ратнер. [www.wday.ru/life/customs/_article/2566/ Кто такие педофилы на самом деле?] // Журнал Psychologies, № 19 Сентябрь 2007
• [www.ensex.info/pedo.htm Педофилия] // «Энциклопедия секса»
• Джин Дж. Абель и Нора Харлоу. [www.survivorsresource.com/joomla/index.php?option=com_content&view=article&id=17:-q-&catid=4:2009-08-22-08-45-18&Itemid=6 Исследование по предотвращению детского растления]. Пер. с англ. Светлана (ata). Выдержки из книги «Остановить детское растление» Джина Дж. Абеля и Норы Харлоу. (Xlibris 2001). Опубликовано на сайте www.survivorsresource.com; англоязычный первоисточник: Gene G. Abel, Nora Harlow, [www.childmolestationprevention.org/pdfs/study.pdf Child Molestation Prevention Study] / Xlibris, December 2001
• Салпагарова С. Р., [kovalevi.ru/safety/nopedofilia/7246-aktualnye-problemy-vyyavleniya-pedofilov-v-zarubezhnoy-praktike-pravoohranitelnyh-organov-psihologicheskie-aspekty.html Актуальные проблемы выявления педофилов в зарубежной практике правоохранительных органов (психологические аспекты)] // www.juristiclib.ru

Международные конвенции и протоколы, защищающие права детей

• Конвенция о правах ребёнка
• [www.carim-east.eu/media/legal%20module/opt%20pr%20CRC_RU.pdf Факультативный Протокол к Конвенции о правах ребёнка, касающийся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии> (Приложение II к Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № А/RES/54/263 от 25.05.2000)], переиздание по техническим причинам 16.03.2001

Ссылки о борьбе с преступлениями сексуального характера в отношении детей в Интернете

• [www.pedofily.ru/ Онлайн база данных лиц, совершивших сексуальные преступления над детьми в России, как осужденных, так и разыскиваемых МВД РФ]
• [lenta.ru/news/2006/06/19/gov/ Генпрокуратура требует усилить борьбу с детской порнографией в интернете]
• [www.stopitnow.org/index.html Stop It Now! американская некоммерческая организация борющаяся за предотвращение сексуального насилия над детьми] (англ.)
• [grani.ru/Society/Neuro/Child_abuse/ Материалы о педофилии на сайте grani.ru]
• [www.theawarenesscenter.org/ Еврейская коалиция против сексуальных преступлений]

Отрывок, характеризующий Педофилия

– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.


У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.