Агирре Серда, Педро
| Педро Агирре Серда Pedro Aguirre Cerda<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 25 декабря 1938 — 25 ноября 1941 | |||
| Вице-президент: | Херонимо Мендес | ||
| Предшественник: | Артуро Алессандри | ||
| Преемник: | Херонимо Мендес | ||
| Рождение: | 26 февраля (6 февраля) 1879 Покуро, Чили | ||
| Смерть: | 25 ноября 1941 (62 года) Сантьяго, Чили | ||
Пе́дро Абели́но Аги́рре Се́рда (исп. Pedro Abelino Aguirre Cerda; 6 февраля 1879, Покуро — 25 ноября 1941, Сантьяго) — чилийский государственный деятель и реформатор. Член Радикальной партии, на президентских выборах 1938 года он был выдвинут кандидатом от Народного фронта и одержал победу. Руководил Чили до своей смерти в 1941 году. Имел баскское происхождение.
Биография
Молодость и начало политической карьеры
Педро родился в Покуро, маленькой деревне около города Лос-Андес в Чили. Он был седьмым из одиннадцати детей Хуана Баутисты Агирре и Клэрисы Серды. Его отец, фермер, умер, когда Педро было 8 лет, в 1887 году. Его мать должна была управлять фермой и одна воспитывать его и его братьев.
Педро Агирре Серда закончил Педагогический институт в Сантьяго и стал учителем испанского языка в 1900 году. В 1904 году он стал адвокатом. В 1910 году, благодаря правительственной стипендии, он изучал административное и финансовое право в Сорбонне, а также экономику и социальное законодательство в Коллеж де Франс. Он вернулся в Чили в 1914 году и стал преподавать в Национальном Институте. Он преподавал также философию в Высшей военной школе и Лицее Мануэля Барросо Боргоньо Он также стал президентом Национального Общества учителей. Агирре Серда был выдающимся преподавателем и вскоре стал первым деканом новой экономической школы Чилийского университета.
В 1916 году Педро Агирре Серда женился на своей кузине Хуане Розе Агирре Луко, которая была дочерью доктора Хосе Хоакина Агирре Кампоса и Мерседес Луко Гутиеррес. У супружеской пары не было детей
Параллельно с педагогической карьерой Педро Агире Серды развивается и его политическая карьера. Ещё в 27-летнем возрасте он связал себя с масонами, что определило его вступление в Радикальную партию. В 1915 году его избирают депутатом Палаты депутатов от Сан-Феличе, Путаэндо и Лос-Андеса (1915—1918), а позднее от провинции Сантьяго (1918—1921). В 1921 г. он был избран сенатором от провинции Консепсьон до роспуска Национального Конгресса в 1924 году. В 1918 году Педро Агире Серда был назначен президентом Хуаном Луисом Санфуэнтесом министром юстиции и образования (январь—сентябрь), а при президенте Артуро Алессандри Пальме дважды назначался министром внутренних дел (декабрь 1920—апрель 1921, январь—февраль 1924).
В 1924 году в Чили произошёл военный переворот, который заставил Агирре Серду прервать свою политическую карьеру и покинуть родину. Он ехал в Европу. В 1925 г. он вернулся в Чили, но уехал снова в 1927 году. Во время своего пребывания в Европе он пишет книги «Сельскохозяйственная проблема» (El problema agrario) и «Промышленная проблема» (El problema industrial). Первая книга появилась из разговоров с поэтессой Габриэлой Мистраль с которой Педро был связан многолетней дружбой со времени их знакомства в 1916 году. Агирре Серда окончательно вернулся в Чили в 1930 году.
В марте 1936 года в Чили был создан Народный фронт с участием Радикальной, Коммунистической и Социалистической партий. В 1938 году Агирре Серра стал кандидатом Народного фронта на президентских выборах и победил консервативного кандидата Густаво Росса (50,26 % избирателей)
На посту президента
Педро Агирре Серда был избран президентом 25 декабря 1938 года под девизом «Governar es educar» («Руководить значит обучать»). Учитель по образованию, Агирре Серда считал образование приоритетным направлением деятельности правительства. Он способствовал развитию технических ремесленных школ как средству по формированию технического персонала для начавшейся индустриализации страны. Он также создал тысячи новых регулярных школ и поощрил рост университетской системы. Он ввёл ряд социально ориентированных законов и в других отраслях, за что получил прозвище «Президент бедняков». Был принят закон о банковском кредите для крестьян и проведено частичное перераспределение земли. Правительство Агирре Серды поощряло создание сельскохозяйственных поселений и жилищное строительство для малоимущих, однако под давлением реакции не решилось осуществить аграрную реформу.
В течение первого года правления Агирре Серда столкнулся с военной оппозицией своим планам, которое выразилось в частности в вооружённом выступлении, получившем название Ариостазо. Агирре Серда провёл кампанию за награждение Габриэлы Мистраль Нобелевской премией, которое осуществилось уже при его преемнике Хуане Антонио Риосе.
В области промышленности Агирре Серда проводил политику индустриализации страны, способствуя созданию предприятий по производству стали, алюминия, меди, развитию нефтеперерабатывающей и сахарной отраслей. Он проводил политику замещения индустриализацией импорта. При нём была создана Корпорация развития производства (Производственная строительная корпорация, Corporación de Fomento de la Producción — CORFO). Во внешней политике он придерживался курса сохранения нейтралитета в начавшейся Второй мировой войне
В 1941 году из-за быстро прогрессирующей болезни он назначил министра внутренних дел Херонимо Мендеса вице-президентом страны. Педро Агирре Серда умер от туберкулёза 25 ноября 1941 года в Сантьяго. Мендес исполнял обязанности президента, пока Хуан Антонио Риос, избранный 1 февраля 1942, не занял пост 2 апреля.
Напишите отзыв о статье "Агирре Серда, Педро"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Агирре Серда, Педро
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
