Пейзаж после битвы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пейзаж после битвы
Krajobraz po bitwie
Жанр

драма

Режиссёр

Анджей Вайда

Автор
сценария

Анджей Вайда
Анджей Бжозовский

В главных
ролях

Даниэль Ольбрыхский
Станислава Целиньская

Оператор

Зыгмунт Самосюк

Композитор

Зыгмунт Конечный
в фильме использована также музыка Антонио Вивальди и Фредерика Шопена

Кинокомпания

Творческое объединение «Х»

Длительность

110 мин.

Страна

Польша Польша

Год

1970

IMDb

ID 0065948

К:Фильмы 1970 года

«Пейзаж после битвы» (польск. Krajobraz po bitwie) — художественный фильм польского кинорежиссёра Анджея Вайды по мотивам рассказов Тадеуша Боровского.





Сюжет

Действие фильма происходит в самом конце второй мировой войны, на территории освобожденного американцами концлагеря. В ожидании своей дальнейшей судьбы поляки живут на территории бывшей казармы. Они находятся под наблюдением, чтобы не злоупотребить только что обретенной свободой. Главные герои картины — молодой интеллектуал Тадеуш и его возлюбленная, еврейская девушка Нина, которая в конце нелепо и трагически гибнет. Фильм повествует не столько об ужасах фашизма, сколько о сложностях адаптации к нормальной жизни. Человек нередко остаётся человеку волком и после освобождения из узилища, и даже любовь не всегда воскрешает изувеченные души[1].

Пролог

Первые кадры фильма принадлежат к наиболее ярким страницам творчества Анджея Вайды. Раскаты взрывов сменяются тишиной, а тишина — пронзительной музыкой Вивальди. Опьяненные свободой узники освобожденного концлагеря стаскивают с себя полосатые робы, расправляются с колючей проволокой — символом своего заточения.

В ролях

Интересные факты

Фильм «Пейзаж после битвы» был включён в конкурсную программу МКФ в Канне 1970 года. Даниэль Ольбрыхский фигурировал в числе претендентов на приз за лучшую мужскую роль, но ему предпочли Марчелло Мастроянни. Мастерство перевоплощения актёра было так велико, что его друг Кирк Дуглас (член жюри фестиваля) не узнал Даниэля на экране[2].

Напишите отзыв о статье "Пейзаж после битвы"

Примечания

  1. Черненко М.М. [chernenko.org/171.shtml Человек из пепла] // Советский экран, 1978, № 5.
  2. [web.archive.org/web/20080120222925/www.biograph.ru/bank/olbryhski_d.htm ОЛЬБРЫХСКИЙ Даниэль]

Ссылки

  • [www.filmpolski.pl/fp/index.php/121150 Подробная фильмографическая справка, кадры из фильма]  (польск.)

Отрывок, характеризующий Пейзаж после битвы

Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.